Темнорусые волосы падали на плечи, простое серое платье не скрывало, а подчеркивало ладную фигурку. Из-под подола высовывались небритые ноги. Красавица, да и только.

Девушка вскинула на эльфа огромные голубые глазищи, посмотрела за его спину и поморщилась:

– Дверь! Держите дверь, иноземцы!

Орк и эльф обернулись одновременно. Дверь из огромных бревен скользнула в пазах, как легкая калитка и преградила выход. Увы, ни бешенная ругань, ни удары могучей секиры не помогали – дверь словно была сделана из стали и не поддавалась даже отточенному металлу.

– Глупцы, – прошептала девушка. – Теперь дракон заберет нас всех. Он забирает всех девственниц, кто окажется в жертвеннике…

Орк продолжал бить в дверь. Он воин и не может просто так сдаться. Он должен победить эти тупые бревна. Эльф же на десяток стуков сердца застыл и потом поднял вверх указательный палец, словно проверял направление ветра. Знающие его спутники после такого знака всегда стремились оказаться подальше от эльфа – это значит, что он задумал какую-то пакость. На счастье эльфа орк этого жеста не видел.

– Помоги-ка, – окрикнул эльф бушующего орка, подошел к девушке и поднял чугунную цепь.

Один удар и чугунные змеи упали к босым ногам пленницы.

– Как зовут тебя, прелестница? – спросил эльф.

– Парася. Дочь сапожника Мухарта Лысого, – ответила девушка.

– Раздевайся, Парася, спасать тебя буду! – после небольшой паузы сказал эльф и раскинул перед девушкой плащ.

– Чего-о? – в один голос протянули девушка, и орк.

– Ребята, ну что тут непонятного? – нахмурился эльф. – Дракон же прилетает за красивой девственницей, так?

– Так, – кивнули двое других пленников.

– Значит, у девушки есть небольшой недостаток, который запросто может быть исправлен мужским достоинством. Так что… раздевайся! – эльф расстегнул ремень. – Когда дракон прилетит, то найдет тебя недевственницей, обидится и улетит прочь. Девственницы не будет, так что ужина тоже. Ты спасешься, нам откроют утром дверь. Многоходовочка… Причем логичная и самая легко осуществимая.

– А по-другому нельзя? – с сомнением спросила девушка.

– Можно, – буркнул орк, – можно тебе нос сломать и уши оборвать, тогда ты будешь не самой красивой девственницей этого города.

– Да?

– Да! – хмыкнул орк и улыбнулся одной из своих фирменных улыбок, от которых у людей стыла кровь, а у коров сворачивалось в вымени молоко.

Девушка вздохнула и начала развязывать поясок на платье…

Парася чуть подтянула подол, поднимая его до коленей, но в следующий момент передумала. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном? И без жарких перешептываний на сеновале?

– Может, вы споете серенаду или балладу какую? У меня всё же это первый раз…

– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.

Девушка опустила подол и отвернулась, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю выпирающую страсть эльфа. Похоже, что она предпочла его огненную похоть смерти.

Эльф поднял глаза к безоблачному небу, как будто задал вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предложили, а она…

– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. А дай я ей нос сломаю! – подскочил орк.

– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявил эльф и продолжил раздеваться.

– А те семеро красавиц из Новарута?

– Не считается! Они любят только женский пол.

– А те двое из Стоунтауна?

– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не мог преступить через истинную веру.

– А старуха из Тропотану?

– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдержал эльф.

Девушка всё так же стояла, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватили её и твердые ладони легли точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она попыталась вырваться, но не тут-то было. Эльф двинул коленями под её коленные чашечки, и Парася потеряла равновесие. И надо же было тому статься, что шлепнулась как раз на расстеленный плащ.

– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохотнул эльф.

Девушка попыталась вырваться, убежать прочь, сорваться с места…

И в то же время ощутила, как ей хочется поддаться этому сильному телу, перевернуться на спину и сжать в объятиях красивого остроухого мужчину, как хочется впустить его в себя…

Мужской смех превратился в подрыкивание, когда он вытянулся на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкнулось в неё сзади через ткань платья. Парася поползла прочь, потеряв голову от ощущения того, какое эльфийское копье огромное – как оглобля от хорошей телеги. Да разве уползешь из-под двухсот фунтов эльфийского обаяния…

Мирралат не щадил нежные девичьи чувства – окольцевал мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам. Он двигался взад-вперёд, тёрся о расселину между половинок её зада и рычал на языке, который Парася не могла понять. То ли ругался, то ли шептал страстные непристойности. В какой-то момент девушке даже показалось, что на ней ерзал орк, но нет, зеленый воин отвернулся к двери и внимательно изучал механизм. А она…

– Отпусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – сорвалось с женских губ.

– Ну да, не помылся! – пыхтел эльф на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

Эльф скользнул рукой между жарким телом и землёй, просунул ладонь между волосатых ног. Парася вскрикнула от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробудилась от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжали пустоту и отчаянно потребовали стать наполненными.

– Пусти!

– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – воскликнул эльф.

Его вес столь тяжел, что Парася едва могла дышать. Мужские губы скользили влажными пиявками по легким волоскам на шее. Когда его зубы сомкнулись на гладкой коже в маленьком любовном укусе, Парася снова закричала от страсти.

Она почувствовала себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь коснулась её лица. Средний палец скользнул между мягких губ, и она всосала его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое. Огурец, например, или баклажан…

Другой рукой эльф задрал подол платья, а твердые пальцы безжалостно принялись исследовать беззащитные нежные складки, плавно скользя по влажной коже и поглаживая подающееся навстречу жаркое тело. Буйная растительность не смущала эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкалась в женский зад, он ввел палец во влажную ложбину и глубоко вонзил его.

Парася вскрикнула и надавила на его руку. Да, о, да – это то, в чём она нуждается! Слабые, прерывистые звуки слетели с её губ, когда он умело проскользнул в неё вторым пальцем, и достиг девственного барьера.

Нежно, но твердо, он пробился сквозь тонкую пленку, одновременно покрыл женскую шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешая их с маленькими укусами. Он порвал ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь.

Боль была вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые и опытные подружки. Это было не "чик! и всё". Боль обжигала, она раскаленным металлом заливала полость внизу живота.

– Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!

– Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.

Эльф снова зашептал что-то на незнакомом языке, и от звуков ласкового голоса раскаленный свинец внизу моментально остыл. Боль сменилась на сладкое наслаждение от пальцев, двигающихся внутри неё. Горячий рот обжигал её кожу, мощное тело двигалось сверху взад-вперед. Остроухий оказался той самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парася боялась признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.