Он чуть наклонил голову и взглянул на меня краем глаза.

— Мы можем поговорить позже?

Трусливая Руби сразу же согласилась, но не новая Руби — та Руби, которой я хотела быть. Она не могла трястись и рыдать, поэтому новая Руби произнесла:

— Неа, я бы предпочла сейчас.

— Руби, — внезапно в его голосе послышалось раздражение. — Я не в настроение, ясно?

— Куда уж яснее. Я вообще-то тоже не в настроение, но нужно. По-моему, я заслуживаю знать, почему ты так расстроен.

Аарон покачал головой, его взгляд снова устремился в сторону пляжа.

— Ты знаешь, почему я расстроен.

— Вообще-то нет. — Мой голос почему-то дрожал.

— Ты… ты… — он хмыкнул, будто даже не понимал, из-за чего злится. — Все, что ты мне рассказал, теперь имеет смысл. Я же говорила, что не люблю чувствовать себя глупо.

Что-то внутри меня поднялось в негодовании, из уважения к себе, и я снова заняла оборонительную позицию.

— Никто не знает, Аарон. Мне это тоже не нравится.

Его челюсть шевельнулась ровно настолько, чтобы я поняла, что он снова смотрит на искоса.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты знаешь о чем я. Мне тоже не нравится, когда меня держат в неведении.

Он мог бы солгать. Он действительно мог бы это сделать. Он мог бы прикинуться дурачком. Вместо этого Аарон испустил такой глубокий вздох, что казалось, будто он сдерживал его долгие годы. Какая-то часть его, казалось, сдулась, но он тут же сделал глубокий вдох.

— Слушай, мы можем поговорить об этом завтра?

— Нет. — Откуда, черт возьми, это упорство взялось у меня, но я продолжала напирать. — Ты не можешь отталкивать меня и выбирать когда говорить на неудобные темы. Я за тебя переживаю, потому не собираюсь возвращаться в дом, чтобы ты сидел тут и глушил выпивку. Я рассказала тебе то, что никому больше не говорила. Я знаю, что поступила глупо, ясно? Тебе не нужно напоминать мне об этом. Я жила с этим последние три года.

— Ты все время подталкиваешь меня быть храбрее, хотя я всякий раз не думаю, что способна на это, и после всего ты просто уйдешь и не будешь говорить об этом? Попытаешься все исправить? Я так не думаю, сэр. Может кто-то и отпустил бы тебя, и занялся своим делом, но не я. Особенно, когда речь идет о тебе, — сказала я. Голос мой то предательски повышался, то переходил на шепот, когда эмоции захлестывали.

— Я познакомилась с тобой, и знаю, что ты еще многого мне не рассказал, и это прекрасно. Однажды, надеюсь, ты сможешь мне доверять. Я знаю, что многие люди не давали тебе повода доверять им, но я не такая. Я не одна из твоих бывших подружек или типа того. Я обещала тебе, что не буду лгать, и мне жаль, что я скрывала это от тебя, но я надеюсь, ты понимаешь, как унизительно это было. Как мне все еще больно. Я не могу притворяться, что это не так, и меня убивает, что ты можешь думать обо мне иначе из-за этого.

Аарон опустил голову, пока его лоб не коснулся рук, свисавших с карниза балкона. Я слышала, как он дышит. Я чувствовала, что его напряжение никуда не делось, и знала, знала, что сейчас он не расколется. О чем бы он ни думал и из-за чего бы ни злился, это не могло решиться прямо сейчас.

И от этой мысли у меня в горле образовался комок разочарования и смирения.

Он ничего не сказал, и у меня не осталось слов, чтобы сказать ему. И тогда я сделала единственное, на что была способна, потому что не собиралась позволять себе плакать. Ни за что. Я устроилась на одном из ближайших стульев и сидела там, а Аарон продолжал стоять, прислонившись к перилам балкона.

Никто из нас больше не произнес ни слова.

Глава 21

Я нисколько не удивилась, когда проснулась на следующее утро и поняла, что у меня уже паршивое настроение, которое не имело ничего общего с усталостью и сонливостью после нескольких часов сна.

Прошлая ночь была утомительной, поэтому удивляться было нечему. Мы с Аароном пробыли на улице больше часа, все остальные разошлись по комнатам. Лишь после того, как он наконец отошел от перил, осознал, что я все еще здесь. Его кончики пальцев коснулись моего колена, когда он проходил мимо меня к двери, но даже не взглянул на меня. Аарон открыл дверь и подождал, пока я поднялась и вошла внутрь.

Когда он начал выключать свет, я наконец спустилась вниз и направилась прямо в свою комнату. Я решила, что если он захочет поговорить, то может прийти ко мне в комнату и сказать все, что захочет. Но он этого не сделал.

Может он разочаровался во мне из-за того, что я не девственница или что была такой малолетней дурой? Или злился за то, что я держала это в секрете? А может дело совсем в другом?

Ни единой подсказки.

Но я точно знала, что чувствую себя измученной, хотя спать больше не хотелось. У меня не было сил сидеть с ним в тишине на случай, если он не будет готов говорить. Какая-то часть меня ожидала, что все так и будет. Разве мы не провели две недели без разговоров в прошлом? У меня оставалась всего пара дней, и я не хотела портить их, но и извиняться не собиралась.

Расстроенная, я отключила ноутбук от того места, где оставила его заряжаться на полу, открыла его, подключила наушники и начала стримить фильм через Нетфликс. Комнату заливало солнце, но я не обращала на это никакого внимания до самых титров. Я не колеблясь открыла дверь, чтобы пойти в ванную с одеждой, свернутой под мышкой. В доме не было слышно ни звука, но я не придала этому значения. Мне не потребовалось много времени, чтобы принять душ и одеться, и я не спеша намазала алоэ на шею у себя в комнате, обратив внимания, что кожа неплохо заживала, хотя когда горячая вода попадала на то место, было то еще удовольствие.

Окончательно осмелев, я наконец покинула свою комнату с намерением пойти в гостиную, желая просто покончить с этой неловкостью. Но не успела я сделать и шага, как услышала сверху знакомый голос, который почти шептал.

— Я не понимаю, чего ты от меня ждешь, — сердито прошептал Аарон.

Когда ответа не последовала, я окончательно убедилась, что он разговаривал по телефону. По-хорошему, мне следовало бы вернуться в комнату, и не подслушивать, но я тупо застыла на месте, пока его сердитый голос разносился по всему дому.

— Тебе нужно больше денег, так?.. Не, совсем так, ты хочешь, чтобы я дал ему понять, что у тебя кончаются деньги, так, да?.. Опять? Опять на нуле… Сколько можно? Это уже который раз? Пятый? Ты уже пятый, нет шестой раз, просишь замолвить за тебя словечко? Я никак в толк не возьму с чего ты взяла, что на этот раз я передумаю? Я же сказал тебе, если что-то нужно, позвони Колину. Может он сжалится, но ни я, ни Пейдж этого делать не будем… Что?

И снова он вспомнил о Колине и Пейдж. Это была его мама? Я не могла придумать, кто бы еще это мог быть, особенно когда после «ему» и «больше денег», как будто это мог быть кто-то еще, кроме его отца.

— Это не моя проблема. Я уже говорил тебе, что не хочу с тобой разговаривать, но каждый раз, ты почему-то решаешь, что я шучу или передумаю… — Аароны почти рычал в трубку. — Этого никогда не случится. Думаешь, я забыл, как ты использовала слезы, чтобы стребовать что-нибудь с отца? Так что не утруждайся. Это уже давно не козырь.

Мне не нужно было даже слышать слово на букву «м», чтобы понять — на другом конце провода его мама, биологическая. Блииин. Неужели она просит у него денег? Да кто так делает? И что, черт возьми, случилось такого, что он так разозлился на нее?

Но вдруг я почувствовала себя немного сволочью за то, что подслушивала, прекрасная зная, насколько это было личным для Аарона, поэтому я развернулась и пошла к себе в комнату, стараясь вести себя как можно тише. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

И что мне теперь делать?

Должно быть, я пробыла в комнате где-то с полчаса, играясь в игрушку на телефоне, прежде чем решила наконец показать нос в коридоре. Судя по тону голоса Аарона, тот разговор не мог продолжаться долго. Правда, поднимаясь по лестнице, я прислушивалась и слегка волновалась, что все-таки вышла не вовремя. Но как оказалось волновалась я напрасно. Гостиная пустовала, впрочем, как и веранда.