Прутья скрипнули рухнули под землю исчезли под золотыми песчинками. Группа Борчи, помалу выходила из своей берлоги под светом, огненного шара на кровавую арену.

Крики толпы, огни факелов трибун. Золотой колокол отбил гон к бою. Воздух становился вязким, кислый привкус оседал во рту, хотелось поесть.

Показались идущие вперед сгорбленные, закованные в стальные цепи рабы: женщины, дети, старики. Держащие палицы и дубинки, явно побитые временем.

“Порвем, ничего страшного, но вот…” — Борча уклонился от стрелы сдвинув голову набок, — “Опасно”.

Следом гордо и высокомерно следовала группа бандитов, плюясь во всех и вовсе. Лучник уже начал работать по главной цели.

— Понеслась! — крикнул Борча, отправляясь в атаку, — “Пять бандитов, остальное рабы, детей можно даже не считать”.

Ловкие и умные последовали примеру Борчи использовав, заточенные кости в виде метательных ножей. Эффект оказался невероятен, рабские туники, вовсе не защищали своих обладателей, и люди падали как мухи.

— ААааа! — крики и стоны жертв отдавались, невероятным ещё более оглушительным ревом толпы с трибун. Ручьи крови разливались повсюду. Женщин и девочек оставляли живыми, не трудно догадаться, что за судьба ждет в этот день.

“Какие же они медленные…” — Борча скользнул между двумя палками, рассекая двумя клинками две подколенные чашечки врагам, он игрался со своими врагами. Развернувшись идеальным взмахом отсек старикам головы.

“Нечего слабым делать на поле боя”, - краем зрения заметил, как одного бурого проткнули копьем, а другого стрелой в глаз.

Невольно скула сжалась в порыве ненависти, оставив один меч копьеносце в теле врага. Борча следом взял камень, метнув и размозжил череп лучника, точнее лучницы, — “Ничего мертвой тоже сойдет, для некоторых в качестве пищи”, - сглотнув собственную кровь, вожак двинулся дальше. Беспечно полученная рана от ребяченого ножа, можно назвать позорной. В пылу схватки не всегда имеется возможность уследить за врагом.

— Нет! Неет! — женщина всхлипывала, над трупом своего сына. Красные высохшие от жары глаза спускали горькую слезу, по потрескавшейся высохшей коже. Губы разбиты в кровь, ее ржавого цвета волосы спадали слипшимися от грязи и пота кудряшками. Карие глаза выдавали боль, глубокую боль. По спине проходили сотни рубцов и шрамов оставленных кнутом надзирателя шахт.

Лицо мальчика бледнело, кожа холодела, жизнь уходила. Она в последний раз смотрит на него, прежде чем его труп съедят на глазах. Слезы капали серебряным ручьем, женщина прижимала кровавыми руками рану на животе мальчика. Девочка прижалась к даме, боясь демонят добивающих бандитов, стариков и мальчиков.

Звуки битвы умолкали, остались; крики, стоны, всхлипы и мольбы умирающих людей, они проклинали своего бога, который покинул их в сей час, другие думали, что это их кара за грехи.

Борча не надеялся на истощенные ресурсы тела к регенерации, потому жадно поглощал людскую плоти и мясо. Смачное звучание раздирания человеческой кожи и снятия скальпа прозвучало эхом, по стенам арены. Мелодичный звук чавканья заставлял падать без сознания женщин.

— Не трогать, — прокричал на бурого, Борча, который замахивался убить самку, — Подождем, когда та проснется, жди. Волчонок пошатнулся и убрал кинжал от горла дамы. В поле зрения попала смуглая от жаркого горна и пламенной жестокости шахт, слипшиеся черные волосы, писклявый милый голосок. Милые веснушки… Туника открывала вид на прелести по которым изголодался Борча.

“Самки…” — Вожак облизнул, губы срывая с прелестной молодой дамы платье, раздвигая ноги.

— Неет! Ааааа! А-а-а-А-а-а! — волшебно писклявый голосок боли разошелся эхом по арене. На трибунах творилась не меньшая оргия, всюду разходился запах горячей любви. Несправедливой и жестокой, завтра той небольшой части дам, что удастся выжить будут вынашивать внутри себя чудовищ.

Крики, мольбы, стоны, остекленевшие глаза. Сей ужас не передать словами. Варварство и дикарство, несравненная с прошлыми веками жесткость, распространялась как чума в рядах бурых.

Как страшное проклятие опиума туман, дурманил кровь и обратил в безумия всех. Огонь разума в глазах бурых померк, сменив его бурным нравом. Жажда женщин и азарта, обнажили полную натуру прихвостней. Правила и законы для них не писаны, радостный ужасный хохот раздавался в бурном потоке.

Сквозь адский жар пламени, благовоний дым струится привлекая взор смотрителя:

— Великолепно! Великолепное представление, — похлопал, Гнарл смотря на творящийся беспредел.

Соблазн уже давно проник в кровь слуг зла, пробудился и внимал слова сердца и бьющей в голове крови. Омут плана мракобесия полностью утянул бурых с головой.

— Да начнется вечный пир, — несмолкаемый пир крови, мяса и любви бушевал. Слабых пожирали сильные так всегда будет, во веки веков.

***

— Очередная шавка, Безмолвного или же Пастуха? — Мортис возмущенно, увидел плывущую тень убийцы к нему, — “Как жаль, что вино — не работает на меня, а запах благовоний не может затуманить взор полностью”, - Владыка тьмы лениво поднял правую руку и сжал ладонь в кулак. Призрак проплыл ближе и явил свой угрюмый облик.

— Ты умрешь.

— О я уже слишком наслышан, таких пафосных речей, — свободной рукой Мортис потягивал бокал янтарного вина, блистающего и отражающего блики чистого бассейна, — А теперь изволь умереть.

Дух убийцы обратился плазму и с шипением рухнул в прекраснейшую воду.

— Чего остановились? Маши вейром, а ты винна мне ещё, — полулениво бросил слова темный Властелин, смотря на обнаженные прекрасные фигуры звеволчиц, стиль милых и прелестных.

“Никак не привыкну к этим милым: ушкам и хвостами, аж…” — Владыка почувствовал благой массаж на спине и шеи, — Ох… мне так хорошо.

…

— Владыка! Владыка проснитесь! — телепотически связи

— Здохни тварь! — удар по обратной связи, чуть не отрубил голову Гнарлу, резко Мортис. Пытаясь не шевелится под завалом сплошь нагих дам и сестер зла.

— Грядет битва и захват столицы. Все приготовления закончены, — проговорил с милой усмешкой, Гнарл, смотря на толпу дам без одежды, — Думаю ваше темнейшество прекрасно провело время отдыха? Но если так угодно, закончите его и приступите к обязательствам Владыка.

“Тьма не терпит отлагательств…” — эта фраза, словно клеймо, шрам въелось в разум. Легкая дрожь пробежала по спине, Госпожа тьма уже приходила к нему во сне.

***

— Очнись милый… — сморщилась, Госпожа тьмы смотря на это нелепое зрелище:

Мортис даже переместившись во владенья тьмы, продолжал храпеть как слон убитый бочками вина, водки, пива… и затраханный сотней самок. Свинной храп оглушил и заложил уши прелестной дамы… нос зазнобило от запаха нечистот, невысохшего пива и опатова тумана. Тело Владыки тьмы источало просто ужасающий запах, секса и жесткого перегара.

— Проснись оборзевшая тварь!.. — в ответ на страшный вопль; Владыка безпечно храпел, чуть не образовывая ветруган, почесал левой рукой бороду, живот проверяя все ли на месте и хозяйство естественно также.

— Проснись, — в этот раз Госпожа тьма не оказалась столь благородна пнула в бок лежащие полуголое тело.

— Крр, — немного хрипнув, потерев глаза, сказал, — Ты кто такая, чтобы нарушать мой покой и красть меня из моей постели?

Госпожа тьма плюнула прямо в глаз: — Приди в себя.

— Да… а так это ты? — вытирая глаз, ответил Владыка.

— Ты долго собираешься устраивать бесконечные пиры? Там мир готовит против тебя войну.

— Есть такое дело, — приходя в себя беспечно отвечал Мортис, совсем без своей строгости и серьезности, понимая, что ему ничего не угрожает.

— Ты видел?

— Заткнись… Конечно я видел это… — Мортис не мог подобрать правильных, а главное не ругательных слов, чтобы описать тот парад героев, собранных Святым Карлом.