— Просто здесь хорошо, спокойно. Нет суеты, как в суде, нет криков и молящих о пощаде и справедливости, нет матерей затапливающих зал суда в морях слез, — нагло врал судья, самостоятельно оправдывая: насильников, воров и убийц за звон монет. В голове юного человека всегда сидела фраза: “Силы коих равных нет — это звон монет”.

— Раз так, идем, — спокойно проговорил Атрап, не подавая вида, что знал о наигранности сказанных слов и жестокой половине души человека, идущего вслед за ним.

Комната в которую вошли оба человека невелика, но вполне уютна. В центре обеденный стол, в левом краю мольберт и холсты, другой стороне печь, шкафы с пряностями, все необходимое для вкусного питания.

— Присаживайся. Не беспокойся яда не дам, — спокойно проговорил Атрап, напомнив неприятную сцену из прошлого, когда Алева подозревали в государственной измене.

“Зачем только пришел, ведь знал, что от такого “чистого”, невозможно получить защиты создателя”, - думал, Алев пока священник накладывал ко столу напитки и печенье.

***

Под треск и шуршание пламен, Алев вспоминал счастливые дни со своей семьей. Приятное бархатное кресло в этом способствовало:

— Па, Па-па, гляди какие цветы. Такие красивые. Как их называют? — звонкий девичий голос бил в уши отцу.

— Это дорогие синие розы, дочурка, — объяснил радостный, Алев держа маленькую хрупкую и гладкую ручку ребенка, и смотрел на райский уголок сада. Благоухающий и ухоженный несколькими служанками.

Чистый воздух, березы и не совсем жаркая весна, дарила возможность отдохнуть от тяжелого бремени и задач братства, оставляя на задворках: нервозность и боль уходила как сладкий сон.

Резко, столь прекрасную картину, освещенную светилом залило алыми красками, подобными войне. Серые, бледные лица предстали лику Алева, и глаза залились солеными слезами. Капля коснулась глади воды и реальность вернулась, как навал белой лавины.

Блеклая, почти черная пелена спала и очи судьи раскрылись.

Собеседник наблюдал за духовной борьбой и постоянными изменениями в ауре. Но не стал будить, ожидая часа возвращения того в реальный мир.

Тяжелый вдох и ярко голубые глаза осмотрели помещение, и небрежно натолкнулся на пузатого человека с четырьмя подбородками.

— Сколько я спал?

— Немного, минут десять, может и больше? Не бережешь ты себя. Говорил же меньше работать, больше есть и спать.

— Не могу так. Меня демоны терзают в ночах, — провалившись в бархатное кресло Алев, следил за жестами собеседника.

— Вообщем, ты можешь достать для меня один запретный предмет? — обратился Атрап, не обращая внимания догадку, что Алев заключил сделку души не самым честным путем с высшим существом.

— Нет проблем. Понимаю, что лишнее взгляды на святую персону не желательны, и ты понимаешь, что должен будешь вернуть вдвое больше.

— Храм помолиться за твою душу и покой, и очистит от грехов, — протягивая письмо, проговорил святейший.

“Большего и не требуется для души, но свечу стоит поставить”, - спокойной рукой Алев потянулся к церковной свечи и возжег силой первоэлемента. В тот же час пламя затухло и вновь попытки оказались тщетны, но когда это произошло, свет магических камней погас, внезапно потемнело, а воздух похолодел. Багровый огонь заполнил помещение. Дух крови, проговорил: “Ты умрешь” — больше ничего не слушая, Алев забрал письмо и направился на выход. Собеседник и вовсе не выстояв удара темной силой упал замертво. Душа Алева давно продана потому ментальные удары ему не страшны.

Дурные мысли оказались верны: темные силы и смерть дышит в спину и никто не спасет от такой беды жизнь Алева.

***

Темень, мрачность, напряжение из людских костей сложен коридоры, свет огней синий. Холод и шум потоков воздушных масс бушевал в коридорах служителей зла. Глаза свыклись к темноте, ставшей привычнее лучей солнца. Тяжелые шаги латных сапог отдавались эхом. Рука, слитая железом, протянулась к ручки и прозвучал скрип старой двери. Виду предстало помещение, в середине которого бассейн.

— Почему не все? Где остальные? — грубым басом проговорил Безымянный, следя за действиями находившихся мантий. Несколько групп сменил грубый командир и только железная хватка выхватывала жизнь Селариуса из лап правосудия Сердца тьмы.

Следом за словами из серой пыли явились недостающие фигуры. Безымянный согласно кивнул, глядя в огонь глаз присутствующих. Угли, которых не ссохлись от вечных миссий во славу Повелителя.

— Подробности каждому известны? — спросил Селариус, наблюдая за колебаниями энергии, чуя непонимание.

— Старший посвети, прибывших с миссий, касаемого сегодня, — проговорил новичок из десятки, возглавляемой Безымянным.

Кивнув, Селариус взглядом активировав бассейн, проявивший голограммы жертвы, человека в черной мантии и серебряной маске, бьющего по судейскому столу молотом несправедливости.

— Юрисциан очень опасен, живет больше ста лет, успешно скрывался среди людей и заняв место судьи, питается эмоциями, боли, скорби, злобы, печали… Весь спектр чувств. Сила лежит в контроле поступков и действий, но если ментальная защита мала, то последствия будут опасны. В случая воздействия, такой силы существо станет овощем, или ещё хуже одержимым, или проклятым, — сделав паузу и внимательно, посмотрев на слушателей, их серьезность, Силариус продолжил, — за относительно короткую жизнь, овладел навыками Мастера Смерти, и необычного, а прошедшего мутации.

— Кто такие Мастера Смерти? — спросил тот же голос.

— Хороший вопрос, как известно таких людьми тяжело назвать, скорее мутантами в людском обличии. Владеют всем, что может послужить методом устранения цели. Скажу сразу это не мастер фехтования, он не будет: плясать, танцевать, петь, болтать. Он убьет любого из вас в первую же секунду как только это будет возможно, и если невозможно также, — когда серьезность миссии прояснилось прошел шепот в телепатической связи.

— Молчать, паника приведет к преждевременной смерти. Даже у такого врага есть слабости, за которые можно потянуть, как за нити. Маленькая девочка ему очень дорога — это его маленькое сокровище, — вновь пламя в глазах Безымянного вспыхнуло и бассейн изменил изображение на чадо врага.

— Кому-то из вас предстоит захватить цель, если это представится возможным, — улыбнулся страшным оскалом Силариус, смотря в лица отряда.

— Следующие перехватят юрисциана после аукциона и захватить, полученную человеком вещь. Вопросы?

— Нет вопросов, — разом ответили девять фигур.

Пространство вокруг засветилось и каждый из мантии направились набирать сил.

***

Выход из города не сопроводил проблем. Дорогая карета направилась к выходу в собственный феод на другой границе, далекой от боевых действий. Война — это заработок, но не для Айрона знающего касание холодной стали по голой кожи, видевшего лоскуты собственного мяса, жареного, а затем съеденного при нем. Война приносит удовольствие, могла стать любимым делом, будь не столь ужасна лицом.

Облегченно выдохнув — первый рубеж преодолен, теперь осталось пережить морскую болезнь и укачивание. Айрону привычнее дойти пешком, нежели доверить контроль над жизнью шоферу кареты.

Вид дочери успокаивал израненную душу Айрона. Милое личико, маленькие ручки и ножки, белая кожа — примета богатых, золотые пряди волос, голубые глаза от отца. Очарование, загляденье, успокоение для любящего отца.

— Папа, мы куда?

— К дому, — смотря в окно на красоты природы, проговорил Алев.

“Природа и животный мир будет уничтожен армиями тьмы. Никто не оставит это зло”

— Папа, где мама?

Сердце Алева защемило, кололо, удары острого лезвия действовали стремительно и жестоко. Ударили в разум воспоминания, которые не должны открываться. Руки сжались от возникающих картин той ночи… Когда невозможно спасти любовь. Знал цену поступкам и расплата оказалось дорога.

— Па, что с тобой?

Человек опустил голову, а очи стали глубоки, образы и картины сменяли план. Жизнь прошла повороты и преграды, огонь и лёд, любовь и смерть…