Из всех женщин на планете Старк желает только ее.

«Прости», — одновременно говорят они друг другу взглядами.

Прислоняясь лбом ко лбу, Петра приподнимается и, придерживая член рукой, насаживается на него. Тони со стоном выдыхает ей в губы. Карие глаза закрыты, что позволяет девушке вблизи разглядеть все мелкие изъяны. Не передать словами, как ей нравится смотреть на него, теряя счет времени.

Пальцы, сжимающие ягодицы с невероятной яростью, заставляют девушку насадиться глубже. Со стоном Петра медленно принимает его в себя на всю длину. Она еще не видела Тони таким диким.

— Ты будешь любить меня после этой ночи?

— Всегда.

Клятва сцепляется глубоким поцелуем.

Она совершает плавные движения бедрами, не переставая осыпать лицо Тони поцелуями: лоб, щеки, подбородок. Губы. Никогда прежде они не были настолько близки, чувствуя друг друга каждой клеточкой тела. Петра впускает его в свое сердце, куда ему дорога всегда была открыта; впускает в самые дальние уголки души. Она сделает для него всё, ведь никого роднее у нее никогда не будет. Не в этой жизни.

Исцеление — вот что Петра испытывает в этот момент. Всё встает на свои места: они там, где должны быть. Пусть даже если поступают против законов природы. Она с правильным мужчиной: любящим, заботливым, тем, кто не бросит ее, не отвернется и не предаст. Кто останется с ней, что бы ни случилось. Она навсегда останется его крошкой.

С каждым толчком ее покидает вся боль, уходит обида; душа обретает долгожданный покой. Тепло, наполняющее ее изнутри, становится всё жарче. Демоны в их пламенной страсти сгорают дотла.

Ее уносит куда-то далеко-далеко — в те неведомые райские земли, где миром правит любовь; где есть только они вдвоем.

Вселенная взрывается миллионами огоньков, и со вскриком Петра цепляется за плечи отца, выгибаясь в пояснице. Ослабленное тело вновь напрягается, когда он сдавливает ее бедра. Прижимаясь щекой к небритой щеке, девушка позволяет Тони управлять ее телом, поднимая и опуская на член, подгоняя к разрядке. Ей ничего не остается, кроме как безвольно стонать.

Спустя несколько размашистых толчков он кончает с ее именем на губах. Оба переводят дыхание. Петра вслушивается в стук сердец, бьющихся в унисон. Накатывает усталость. Засыпая, Петра ощущает, как отец обнимает ее, прижимая к своей груди. Она сонно целует его в колючий подбородок и шепчет: «Я люблю тебя».

***

Петра просыпается не в своей спальне, на пустой постели. Простынь на второй половине кровати остыла, будто Тони вовсе не спал здесь. У нее есть предположение, почему он не остался, почему не смог заснуть с ней. С каждым последующим действием всё становится еще сложнее, чем было. Петру одолевает чувство, что она загоняет себя и отца в угол.

С досадливым стоном девушка разворачивается на спину.

Тихо. Ни единого постороннего звука: ни с улицы, ни за пределами комнаты. Даже тиканье секундной стрелки настенных часов не действует на нервы — электронные часы наказывают без пяти минут восемь. Петра снова переворачивается на бок и закрывается под подушкой от звенящей тишины.

Вставать страшно, ведь тогда она неминуемо столкнется с Тони. Они в любом случае увидятся, живя под одной крышей. Да и куда они денутся друг от друга? Разве что в данную минуту отец складывает ее вещи по чемоданам: подготавливает выпроводить из дома. Вчера им снова повезло избежать разговора — секс помогает забыть о многих проблемах, но не решить их.

Впервые прошлой ночью он впустил дочь не только в свое сердце, но и в свою спальню, куда доступ ей был запрещен. Будто она могла по неосторожности что-то сломать или разбить. С техникой они оба дружат лучше, чем с людьми. Это семейное.

Проклятый страх скребется под коркой. Петра передергивает плечами.

Тони всеми способами разделял их жизнь пополам. У них и так было слишком много общего — постоянно напоминающего о родстве.

— Всё будет хорошо, не накручивай, — внушает себе Петра, поднимаясь с кровати. Она надевает первую попавшуюся вещь из шкафа — обычную черную футболку — и босая направляется в мастерскую. Она чувствует, он там. Только работа теперь помогает Тони отгородиться от реальности. От нее.

Он замечает приход дочери после снятия блокировки с входной двери. Тихий шум электроники успокаивает получше принятия ароматических ванн. В воздухе витают смешанные запахи кофе, машинного масла, металла и едва уловимый аромат мужского лосьона для тела. Тони принял душ. Один. Петра не расстраивается и не держит на него зла. Он правильно поступил.

— Я буду до конца своих дней ненавидеть себя за то, что сделала.

— Я это допустил. Если кого-то следует винить, то меня, — он тяжело поднимается с пола, заваленного запчастями, и быстро сокращает дистанцию, разделяющую его от дочери. На мгновение Петра испугалась, что он сейчас вытолкнет ее за дверь.

Мы оба виноваты.

— Я не успел вчера сказать тебе… — кончики пальцев скользят по ее щеке.

— Петра, ты дома? Отзовись! — на дисплее планшета отображена Мэй, машущая руками перед камерой наблюдения. — Господи, Старк, когда ты выдашь мне ключи, чтобы мне не пришлось общаться с твоим искусственным интеллектом? Тебе необходимо живое общение!

Он переводит скептический взгляд на смутившуюся девушку.

— Я только что вспомнила. Наша одежда осталась валяться в гостиной, — в ужасе тараторит она, но была остановлена и заключена в объятия.

— Всё убрано. Не переживай, — Тони целует ее в макушку и едва не задыхается от того, как крепко обнимает его дочь. — Без обид, но ключ твоей тете я не выдам ни при каком условии. П.Я.Т.Н.И.Ц.А., впредь впускай Мэй только в том случае, когда меня не будет рядом с Петрой.

Она от волнения заходится кашлем — не намек, прямой текст.

— У нас всё будет хорошо, крошка?

Вопрос его и был ответом.