— Почему ты не разбудила меня? — негромко спросил я. Мой голос звучал немного укоризненно, что она уловила очень даже чётко. Но кроме мотания головы, которое значило толи «не знаю», толи «не хотела», я ничего от неё не добился.
— Знаешь, нет ничего постыдного в том, чтобы показывать свою боль другим. Иногда это помогает, — словно поучая её за глупость, проговорил я. Даже не знаю, чего я сейчас больше хочу, чтобы она успокоилась, или чтобы, наконец, поняла, что ей стоил лишь попросить меня, и я помогу, во что бы то ни стало.
— А ты бы так сделал? — всхлипывая, немного неразборчиво задала моя малышка встречный вопрос. Ну, хоть что-то… Так она по крайней мере не будет затянута в свои печальные мысли ещё глубже.
— Я первородный гибрид, сильнейшее существо на планете, мне по статусу не положено, — чуть усмехаясь, ответил я. Как бы, это не было печально, но так оно и есть. Прояви я слабость и тут же потеряю лицо, и меня уже не будут бояться, как самого грозного противника.
— Тогда не требуй этого от меня, — с недовольством отозвалась она, касаясь моей шеи губами. Она уже пересела в более удобную позу, обхватив меня ногами и руками, и всё также держала голову между моим плечом и шеей.
— Но ты обычный человек, для тебя это должно быть нормально, — в тон ей парировал я. Теперь мы начинаем спорить, о том, кому можно проявлять эмоции, а кому нельзя? Такая тема для ссоры вообще существует? Хотя, этот наш безобидный спор и ссорой назвать трудно.
— Это кто тут обычный человек? — поднимая голову с моего плеча, она состроила обидчивую мордашку. Её заплаканные глаза, и красное лицо, лишь придавали ей ещё большей убедительности, что я не прав. И тут она меня добила:
— Я девушка Никлауса Майклсона, мне тоже не положено! — её, немного сорвавшийся голос, чуть поджатые губки, и уверенный взгляд, заставили меня восхититься. С её аргументами фиг поспоришь, поэтому пришлось искать компромисс
— Тогда бартер? Ты мне, я тебе? — неуверенно предложил я. А что? Взаимовыгодное предложение.
— Идёт! — уверенно проговорила она, кивнув головой. Я же, понимая, что мы договорились, теперь мог полностью осмотреть её голое тело. Сколько она здесь сидит? Сама же сказала, что быстро заболевает…
— Раз мы договорились, то давай выходить, — вставая с кафельного пола, я, держа мою малышку на руках, вышел из кабины душа, попутно выключив воду. Посадив её на раковину, я стал обтирать её прекрасное тело сухим полотенцем.
Примерно десять минут, и она, одетая в пижамку бурого медведя, была готова покинуть ванну. Я же, перед выходом снял с себя мокрую одежду, и вышел вслед за малышкой. Луна, подходя к своему шкафу, стала рыться, не обращая на меня внимания. Она так увлеклась в поисках подходящего наряда на сегодня, что я не стал отвлекать её, и сам решил выбрать себе сухую одежду. Где-то три минуты мне понадобилось, чтобы найти то, что может послужить мне в качестве одежды на сегодня. Обычные боксёрки, штаны тёмно-синего цвета, и белая рубашка с чёрным воротником.
Когда я оделся, то снова взглянул на Луну, которая ещё сосредоточеннее искала себе подходящую одежду. Понимая, что её внимание будет занято ещё как минимум полчаса, я вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Но, какого же было моё удивление, когда мои предположения оказались ошибочными. Она через пять минут после моего ухода, вышла вслед за мной уже одетой и готовой ехать, но всё такой же задумчивой. На малышке была бордовая юбка, которая вертикальными складками спускалась ниже колен, и чёрный топ, с открытыми плечами и шеей. Её прекрасные рыжие волосы влажными волнами струились по голым плечам и одежде. Как по мне без макияжа, она лишь прекрасней. Такая естественная, и немного волшебная.
Смотря на неё с минуту, я понял, что ждать от малышки хоть каких-то слов бесполезно. Я открыл дверь и вышел из дома, попутно следя за тем, чтобы не прикоснуться к вербене. Стоило мне хоть на пару шагов отойти от дома, как я услышал звуки шагов, а затем ощутил её маленькую ручку на моей руке.
— Ты поведёшь, я дорогу не знаю, — доставая из кармана ключи, проговорил я. Хоть, я и понимаю, что в таком состоянии у неё не много шансов безопасно доехать к назначенному месту, но я лишь буду блуждать кругами, и она ещё больше будет находиться в прострации. Но, также я понимаю, что возможно вождение вернёт её хоть немного в норму.
Взяв ключи из моих рук, она, молча, направилась к водительскому сидению и, сняв машину с сигнализации села за руль. Я же, долга не копошась, сел рядом с ней, и машина тронулась с места. Но и пары минут не прошло, как мы остановились у магазина с цветами, и она, выйдя из машины, вернулась с букетом красивых белых лилий. Дальше мы ехали на окраину города, чуть севернее, и когда моё зрение стало улавливать где-то на горизонте ворота кладбища, я посмотрел на Луну. Она же, чуть напрягшись, ехала дальше. И вот мы припарковались у ворот. Малышка выключив зажигание, сидела и пустым взглядом смотрела на железное построение. Я не знаю, что мне ей сказать… И стоит ли вообще что-то говорить? Но мои мысли прервал её негромкий мелодичный голос:
— Не иди за мной, я должна быть там одна, — то с каким отрешённым тоном она это проговорила, заставило моё сердце пропустить удар, а потом ещё один и ещё. Иногда, она очень открыта со мной, но бывают моменты, когда она настолько замкнута, что даже с моим опытом трудно понять, как бы проломить хоть щель в её обороне.
— Ладно, — недовольно проговорил я. Мне хорошо было слышно, как её сердце отреагировало на мой тон, и теперь она ощущает вину. И есть за что, мне действительно немного обидно. Но, я не имею права претендовать на её откровенность, ведь скоро всё это закончится, и я оставлю её одну…
От звука захлопывающейся двери я вздрогнул. Она, словно что-то сказочное или же в данный момент призрачное, стала приближаться к воротам, а я наблюдал за ней со спины, и за тем как в её руках лежал букет. Войдя на кладбище, она, вдохнув полной грудью, снова стала делать неспешные шаги, и через минут десять, она уже застыла напротив двух мраморных памятников. Я же, сидя в машине, заострил свой слух, хоть и понимаю, что это неправильно, но не хочу пропустить хоть бы слова сказанного ею своим родителям. Мне просто необходимо знать, что сейчас с ней происходит, потому как если я оставлю её, я должен быть уверен, что моё маленькое чудо справится сама. И меня совсем не волнует тот факт, что до нашей встречи она хорошо справлялась и без моей помощи.
— Привет, мам, пап… — её негромкий мелодичный голосок, заставил меня ещё больше навострить слух, чтобы слышать не только её голос, но и стук сердца. И сейчас, оно билось как бешеное, и отдавалась в моих висках неприятной головной болью. Странно, такого раньше никогда не было.
— Блин, что я делаю? Я же даже не знаю, слышите ли вы меня? И вообще, мертвы ли вы? Но, знаете, хоть я этого и не знаю, но если буду думать, что вы меня слышите, и сейчас находись рядом, то сможете понять… — в её голосе была печаль, и какая-то немая надежда, только на что я не могу понять. А после, она подойдя ближе положила букет на одну из могил, и снова вернулась на тоже место, с которого можно было хорошо рассмотреть обе могилы с близи.
— Неделю назад я поехала к Кэр. Подумала, что это будет неплохой сменой обстановки, и я смогу заставить себя вернуться в колею моей привычной жизни. И мотто-трасса не будет единственным, что вдыхала в меня жизнь. Даже Боги не могли бы предсказать, что я встречу ЕГО… Да, мама, мужчину! Я помню, что говорила тебе постоянно… «Мне не нужен парень, он будет забирать слишком много моего времени». Эти слова так глупы. А я была такой наивной… Но, мам, пап, я была права! Мне не нужен парень! Ведь он не смог бы дать мне хоть толику того, что даёт мне ОН. Его зовут Никлаус… Я знаю, красивое имя, правда? И он вампир, вернее гибрид. К тому же ещё и первородный. Поэтому никто в целом мире не смог бы заменить Клауса. Но он смог заменить мне вас… друзей… он так нагло влез в мою тьму, и теперь вряд ли я смогу его оттуда прогнать.
