И я безумно рада, и довольно, что уже лет пять, у нас всё замечательно. Никаких обвинений, никаких скандалов, хотя, тут скорее он кричал, рвал и метал, а я терпеливо выслушивала. И самое главное, больше никто из нас не сомневается в чувствах друг друга. Клаус больше не ревновал меня к Хоуп, и даже сам стал уделять ей много времени, когда у неё появилось желание рисовать. Думаю, общее любимое дело их и объединило настолько, что теперь я без зазрения совести могу сказать, что она любимая дочь Клауса, за которую он и жизнь отдать не посрамится. Я же, наблюдая за этим, только и могла, что умиляться этой идиллии между ними, и немножко завидовать, но это лишь женская зависть, что я не могу участвовать в этом. Но потом я подумала, что так даже лучше, папе и дочке тоже нужно иметь что-то только между ними, и больше это чувство не появлялось.
Стоя напротив своего платья, которое принесли в мою комнату только час назад, потому как доделывали мелкие детали, и это было последним пазлом к моему образу невесты, я вспомнила, сколько времени и усилий потратила на покупку подходящего платья. Я обошла все магазины в Новом Орлеане, перемеряла сотни различных платьев, но всё было не то, красиво — да, но не то, что мне бы хотелось. Даже ездила в соседний город, но тоже ничего не смогла найти, так что решила, что лучше я доплачу за поспешную работу, чем одену платье, которое не будет подходить по всем моим параметрам. Вот так я и пришла к выводу, что лучше сделаю на заказ, хоть и времени было мало, но дизайнер, которому я дала заказ, мисс Флокс, выполнила всё в лучшем виде. Всё именно так как я и хотела — пышное, массивное, с множеством юбок, белое, и с длинной фатой. Бабочки потом пришли мне в голову, когда мы с Хоуп рассматривали свадебный журнал, и я попросила мисс Флокс добавить их к платью.
— Мисс Джейн, скоро начинаем, — после стука, я услышала голос женщины за дверью, которая лично отвечала за моё расписание, чтобы я всё успела и не опоздала. Миссис Карнаган была довольно ответственной, и её работа хороша, поэтому претензий к ней у меня никогда не возникало.
— Значит, пора надевать платье, — радостно заговорила Ребекка, что всё это время помогала мне с причёской и макияжем. Она наотрез отказалась доверять это стилистам, сказала, что сама сделает лучше, и я решила, раз ей не позволялось помогать мне с подготовкой свадьбы, то стоит доверить хотя бы это. Нет, я ей доверю, и её вкус мне нравится, просто этот день для меня особенный, и я хотела всё сделать сама.
— Да, давай, — ожидая, пока она снимет платье с манекена, я смотрела на себя в зеркало, и на моё кружевное нижнее бельё, в котором я сейчас была. Ничего особенно я не выбирала, мне даже лифчик снять нужно будет, потому, как под платье он не подойдёт. А вот кружевные трусики и белые чулки с лямками, из этого комплекта я оставлю.
Когда я одела платье, то ещё раз убедилась, что лифчик мешает, поэтому я сняла его, и мы полностью зашнуровали корсет платья. Крепя фату к причёске, что не была какой-то замысловатой, Ребекка и я, мы обе решили, что достаточно накрутить мои длинные рыжие волосы, и заплести две французские косы на висках, сплетая их как полу-венок, чтобы было за что закрепить фату. Не яркий макияж с тональной основой, стрелками с голубыми блёсками вместо теней, а также нежно-розовая матовая помада, что дополняла образ. Возможно, стоило сделать что-то поярче, но я не люблю подобное, по-моему и так слишком много, но я решила сегодня перетерпеть. Так же были серьги с топазом и массивное колье с теми же камнями. За эти десять лет, я таки свыклась с мыслью, что Клаус совершенно не умеет быть скромным, если он что-то дарил, то это обязательно должно было быть что-то на сотни тысяч долларов. Хотя, мне бы хватило и одной розы, но Клаус же считает, что лучше всего огромезные букет красных роз, чтобы и в руках не помещалось. И хоть я понимала, что он это не нарочно, чтобы показать своё великолепие, просто он думает, что для меня должно быть всё лучшее. Думает, что, он как мужчина не может себе позволить безвкусный подарок. На нашу десятую годовщину, то есть всего пару месяцев назад, он переделал задний сад, и приказал рабочим усадить всё розами. Так что когда я вернулась домой, после недели путешествия вместе с Клаусом, то обнаружила задний сад усаженный: красными, жёлтыми, синими, зелёными, фиолетовыми, белыми розами, все оттенки существующих цветов. Я была в таком шоке, честно не ожидала, что он зайдёт настолько далеко, но я была так тронута этим. Он знал, что мои любимые цветы — это розы, и тогда сказал, что теперь каждый год, у меня будут свои розы, какие только пожелаю. Но чего уж душой кривить, с каждым годом мне становится стыдно за собственные подарки. Они просто блекнут на фоне того, с каким размахом Клаус готовит подарок. И вроде я стараюсь из-за всех сил, хоть раз переплюнуть его, но постоянно проигрываю. А он этим наслаждается, хотя потом и говорит, что ему мои подарки тоже нравятся, но блин, хочется хоть раз выбить из него дух собственным подарком.
— Мисс Джейн, уже начинают, приготовьтесь, — снова не заходя в мою комнату, оповестила меня миссис Карнаган, и я, откинув в сторону все мысли, нервно выдохнула. Чёрт, я слишком нервничаю.
— Всё будет хорошо, не переживай. Ты много готовилась к этому дню, так что он просто обязан пройти гладко, — подбадривающе говорила Ребекка, подходя к двери и открывая её, чтобы я могла беспрепятственно выйти из комнаты. Только у самого выхода, она вручила в мои трясущиеся руки букет нежно-розовых роз, и улыбнулась.
Слыша звуки свадебной мелодии, я сглотнула. Господи, до чего же я нервничаю, хоть бы не споткнуться во время пути. Так, дыши глубже, всё будет хорошо. Как Бекка и сказала, я много готовилась к этому дню, даже не счесть часов, что я провела на тренировке ходьбы на высоких каблуках, и в длинной юбке, чтобы не упасть. Всё пройдёт хорошо, и ничего не случится. За охрану отвечает Клаус, и его гибриды, так что никаких незваных гостей не должно быть.
— Мам, ты такая красивая, — услышала я голос моей любимой Хоуп, что ждала меня у входа в главный зал. Единственное, что отделяло меня от гостей, Клауса и судьи, что проводит эту церемонию бракосочетания — бордовые шторы, что должны были поднять люди, которые с восхищением рассматривают меня. Я почти не обратила на них внимания, меня сейчас они волнуют в последнюю очередь.
— Дорогая, сильно видно, что я волнуюсь? — спросила я у Хоуп, обеспокоенно смотря на шторы, что должны были поднять на определённой ноте мелодии.
— Если честно, то да. Но это не важно, папа любит тебя, а ты любишь его, так что нечего волноваться, — её уверенный голос, звучавших рядом со мной, ничуть не успокаивал. Боже, какое же она ещё дитя. Меня вовсе не это волнует, я просто нервничаю от огромного количества людей, он важности момента, и боюсь упасть в обморок.
— Мисс, мы поднимает, — проговорил один из нанятых людей, и под его слова Хоуп убежала назад, чтобы держать мою фату. Я же, глубоко вдохнув, резко выдохнула, и медленно стала видеть, как через проём виднелись гости, что все как один обернулись в мою сторону.
Стоило мне только увидеть Клауса, такого красивого, в тёмно-сером костюме тройке, он прямо весь излучал уверенность, и решительность, что всё моё волнение просто бесследно пропало. С таким надёжным мужчиной, мне вообще волноваться не о чем. Видя его довольный с примесью восхищения взгляд, которым он пробежал по мне, я гордо ступила на красную дорожку. Сейчас меня совершенно не волновало то, с какими взглядами меня встречали гости, и даже то, что некоторые завистливо зыркали, и наверняка, слали на меня проклятия. Этот день, этот час, эта минута принадлежат мне и Клаусу, и нет здесь больше ни для кого места. Я даже не заметила, как дошла до Клауса, и он, подав мне руку, помог подняться на пару ступенек выше, где нас ждала судья Гамельтон.
