Фахо хватает меч с криком:

– Кто посмел?!

Голос звенит в ушах, а от волны феромона перехватывает дыхание. Ао пугается – он выронил растение. Опускается вниз так резко, что капюшон слетает с головы. Ноги не держат, дрожь. Феромон давит.

Ао не в силах пошевелится, тело скованно. Он видит разбитую рынку перед собой. Дышать тяжело, но вдруг отпускает. Будто невидимые черные щупальца отступают туда, к двери. Ао поднимает голову. Тед застыл, а он сам от нервов переключился на растение. Нужно что-нибудь придумать. Нужно сбежать.

Тело слабо, но дар трепещет внутри, заполняя, успокаивая.

– Прошу, убейте меня после того, как я пересажу кроху, – голос слабый, не свой, но Ао говорит это уверенно и почти без дрожи. Тед смотрит на него с долей удивления. И он понимает, что план сработал: у него вышло сбить того с толку.

Феромон Фахо утихает. Это хорошо, но опасность все еще витает в воздухе.

Ао находит кувшин около себя и сажает растение. Потом подливает водой из фонтана, поставив на центральной возвышенности и спустив обе ветки в воду. Кровь с пальца капает в воду и он смотрит на то, как она растворяется, боясь подвести взгляд. Порезался осколком и не заметил.

Он слышит лязг метала и говорит:

– Все, – после добавляет смелее: – Только кроху поливать два раза в неделю!

Ао решается посмотреть, и видит, что Тед нахмурил брови, а губы его растянулись тонкой полоской. Гнев альфы стих. Но Ао все еще чувствовал послевкусие действия феромона: поистине устрашающего.

Через дверь не выйти. Поведение Теда не предсказать. Ао постарался успокоить себя: у него дар. Дар защитит, если будет угроза жизни. Кроме того, в его власти заколки – один бросок и противник повержен.

Ао подошел к алтарю, где стояли две вазы с засохшими цветами. Он посмотрел на портрет, после перевел взгляд на альфу, который медленно подходил к нему, однако опасности не ощущалось. Шаг за шагом, ближе, ближе.

– Это мой папа, – Ао хотел спросить, но вышло утверждение, впрочем он и не сомневался, что на изображении Сифи. Разные мысли закрались в голову.

– У вас кровь, – неожиданно произнес Тед голосом спокойным и глубоким. Тускло-желтые глаза не выражали ничего. Ао выдохнул и заметил свою окровавленную ладонь. Порез видимо глубже, чем он подумал сначала. Однако, к виду собственной крови ему не привыкать. Он только открыл рот, что бы сказать, что все в порядке, и это всего лишь царапина, но осекся.

Тед прошел мимо него, к столу, откуда достал позолоченную бутылочку, взял его руку. Ладонь оказалась теплой, вопреки ожиданиям, и больше его собственной. Но Ао одернул свою некрасивую руку, пожелав спрятать. Альфа видимо воспринял жест по-своему, сказав:

– Не бойтесь, – он посмотрел так убедительно, что Ао подал руку обратно. – Будет жечь.

Тед залил палец прозрачной жидкостью – видимо, алкоголь, обеззараживает. Зажгло, но Ао и не скривился. Он привык к порезам похуже. Фахо дал ему платок, который сразу же пропитался кровью. Ао удивленно покосился на него. Не такого поведения он ожидал. Тед, оказывается, учтив к омегам из высшего сословия и о порезе обеспокоился – скорее из-за воспитанности.

– Извините, за мое вторжение. Я заблудился, – решил объяснится Ао, слегка улыбнувшись. Тед кивнул и жестом указал на дверь.

– Впредь сюда не приходите.

Ни слова не сказав больше, Ао вышел из комнаты. Он долго ощущал на своей ладони тепло его руки.

***

Утром Ао приносят его наряд, цвет третьего дня – розовый. Розовый – молодость.

Вот и настал тот самый, решающий многое, день. Но Ао и думать забыл о волнении: в танце он уверен. Все его мысли занял вчерашний маленький инцидент. Слуга пару раз упрекнул в том, что юный господин все в мечтах летает, а ему собраться нужно.

Его наряд состоит из традиционных деталей. Вышитый серебристыми нитями, самыми дорогими из всех видов, с изображениями причудливых цветков и геометрических фигур. А ведь по сути своей наряды всех омег схожи. Как и цвета – между ними небольшая разница и выделится в толпе почти одинаково одетых омег сложно. И хорошее исполнение танца может и не привлечь внимание цели.

Цвета крайне важны в одеяниях омег. Каждый цвет носит свое сакральное значение и характеризует происхождение, возраст, уровень достатка. Синий – цвет чистоты, зеленый – цвет плодородия, желтый – святости, красный цвет – страсти. Красный – страсти. Хм…

Черный носили воины, белый — слуги и простой народ.

С помощью наряда с давних времен омеги выражали свое мнение – за прежней власти им и говорить в обществе запрещено было без позволения на то их мужей, братьев или отцов: альф. Те времена прошли, а традиция выражать чувства одеждой осталась, будь то радость или горе.

Что бы покорить цель, ему дано двенадцать дней, два из которых позади. Если ничего не получится, это же как в нем разочаруется дедушка Каси, а главное – брат? Нет. Прочь лишние мысли.

Ао, уверенный в своих силах, смотрит в отражении на красного оттенка глаза и ему приходит идея. Он велит прислужнику нести его красный наряд. Несмотря на уговоры слуги не делать этого, что это может плохо и с позором кончиться, что одеваться в цвета было давней традицией на празднике, Ао непоколебим. Он придумал, как выделится.

Есть правда преграда – если он наденет не тот цвет, его попросту не пустят.

Однако, Ао облачился в ярко-красный наряд, довольный собой. Красный цвет подходил ему лучше любого другого: особенно под его темные волосы и светлую кожу – в отражении зеркала он смотрелся свежо. Вместо духов он использует усилитель естественного аромата.

На открытую кожу шеи и рук слуга нанес ему масло с гранулами, переливающимися в движении. Наряд украсили множественными нитями с каплями золотистых камешков. Такие же вплели в волосы. Камешки на нитях одни из самых редких. Украшения эти – семейная реликвия, которая передавалась по родословной от омеги к омеге. Дедушка Каси торжественно вручил их Ао перед отъездом. А он и нарадоваться не мог, так ему нравился их блеск. Часто открывал сундучок с ними, что бы в руках подержать…

Проблему со стражей, которая может не пропустить его, он решил своеобразно. Наверх накинул легкий плащ-накидку из ткани розового цвета. Под накидкой не видно, что наряд красный.

Перед выходом он думал о Теде.

***

Одно дело – смотреть на выступления других, другое же – самому оказаться в центре внимания в буквальном смысле. Все взгляды направленны на него. Рядом с ним, по обе стороны, омеги, в нежно-розовых струящихся нарядах. На них ему все-равно. Он ступает шаг вперед и смотрит туда, где восседает семейство Фахо. Смотрит с вызовом.

Музыка начинается в тот же миг, в который он выдвигается вперед. Переливы мелодии заполняют зал, взлетают высоко – к зеркальному куполу-потолку и обратно. Ао ощущает звуки кожей. Каждый переход. И заставляет тело расслабиться, подчиниться музыке.

По сторонам стоят толпы других. Наблюдают – но их лица сливаются, мелодия поглощает его.

Ао взмахивает рукой и красная ткань мелькает, он ловит взгляд Теда и больше не разрывает зрительного контакта. Плащ летит вниз, к ногам. Ао слышит прошедшийся гул удивления гостей. Но мелодия заглушает все.

Существует лишь музыка и его глаза напротив.

========== Глава 7. ==========

Ао чувствует свою безнаказанность. Он знает, что его не выгонят – он не кто-нибудь, а сын Сифи Таарей и внук Каси Таарей. Его предки известны. Если бы не уверенность, что выходка с нарядом сойдет ему с рук – он бы не решился.

После танца он не стал переодеваться. Многие косились в его сторону. Шепотки, взгляды. Оказывается, быть в центре нарастающего скандала еще как весело. Хотя Ао предпочел бы остаться в стороне.

Он увидел Браяра среди гостей, в компании кого-то. Тот заметил его и улыбнулся. Ао выдохнул. Больше всего он считался со мнением брата. Хорошо, что тот не считает его выходку неверным ходом. Остальное – не важно.

Только он направился от стола с угощениями к брату, как путь ему преградил никто иной, как цель.