Истинная связь и правда убийственна.

Невыносимо.

Иногда настолько болит, что единственная мысль – кинуться к «лекарству». И будь что будет. Пропади он, этот «идеальный» мир, выстроенный, как мечталось. Дом, какой хотелось, дети, любимый муж, питомцы. Заботы, смех, приятные вечера на веранде с соседями или всей семьей. Приезды родичей в гости. Праздники. Работа по дому, в саду, смены триад год за годом. Все пропади, лишь бы не чувствовать больше этой выкручивающей тяги.

А она колет и сжимает грудную клетку так, что кажется, ребра уже деформировались. И это ощущение… тоски что ли? Так оно стало привычным. Частью его самого.

Джей поднимается, отряхивая песок. Неотрывно наблюдает за детьми и тем песочным замком, который они соорудили вместе со своим отцом. Эд тоже встает, подгоняя близнецов – время близится к вечеру. Холодает. Под ночь совсем холодно станет: тут, в Дакко, частые перепады температур в это время года.

– Вы идите, я догоню, – говорит Джей, оттягивая задранную на спине майку вниз. – Чуть прогуляюсь.

– Давай не долго, буду ждать, – Эд кратко целует его в губы и кивает в сторону домиков, где они остановились. – Устрою тебе незабываемый отдых.

– О, я уже в предвкушении, – по инерции улыбается Джей.

Улыбка не исчезает и спустя минуту, и спустя десять. Он так же улыбается, но совершенно не чувствует радости. Этот песочный замок под ногами похож на его жизнь. Красивую, как из мечтаний, но построенную-то из песка.

У горизонта небо оранжевое. С переливами в фиолетовые облака. Местами розовые и воздушные-воздушные, как из детских сказок. Вода тоже перенимает цвета неба. А то, изменчивое, каждый новый миг – другое. Наблюдать за небом вечерами стало привычнее, чем дышать.

Чудесное место. Шум волн успокаивает. Крики птиц вдалеке, ветер в по кронам деревьев гуляет и снова в волны бросается. Из крайности в крайность, как сам Джей. Хах…

И снова-таки, он не может расслабиться. Мысли о обязанностях грузят. Он думает о чем угодно. Особенно о делах, оставленных в Окаве. Или о Фахо, об отце. О том, что забыл позвонить папе и спросить, как там двое собак, переданных на попечение. Лудди и Флай мелкие еще, им едва ли по году выполнилось. Потому и шумные, игривые. Но дети их любят, как и они детей. Джей вспоминает даже о луковицах, которые оставил в холодном и забыл высадить в грунт. Он думает о чем угодно. Но расслабиться – вне сил.

Мысли спасают. Заботы, переживания. Они заполняют голову. Вытесняют все остальное, ненужное. Отодвигают в самый темный уголок. «На потом», зная, что «потом» не настанет. Или настанет. Но тогда только хуже.

«Наверно, я человек такой. Сколько хорошего мне не дай, буду хотеть большего», – Джей усмехается себе и снова смотрит на замок. Переступает, стараясь не зацепить. Хотя, ночью затопит и смоет все приливом.

Он бредет бесцельно. Бредет себе, мимо бухты, туда, где меньше туристов и практически нетронутая природа. Больше растений, кустарников. Дальше – вглубь – дебри. Они занимают небольшую площадь – их оставили для красоты. Джей любит бродить по ним. Где-то внутри есть озеро. И насыпь камней у него, булыжников. Они нагреваются за день. Теплые. Он обнаружил это место в первый вечер на Дакко.

Иногда там бывают другие люди. Обычно – парочки. Реже – дети.

Джей приходит, слушая вечерних насекомых. Его передергивает от холода. В майке и шортах – и более. И он совсем не удивляется, когда видит его.

Видит и вспоминает.

Видит и узнает.

В груди не щемит, но что-то щелкает будто и заставляет обмереть внутренне, ощутить волну холода по спине и к пяткам. Поежится. На «любимом» из булыжников, по ту сторону озерца, сидит Иен и смотрит в его сторону.

Впрочем, эмоции быстро стихают. Джей пожимает плечами и идет дальше, к булыжникам, все думая, что раньше бы убежал. Сейчас же ему не хочется бегать. Тем более, от того, кто одним запахом успокоит боль. Ему интересно, что Иен делает тут. Как нашел. Хотя, тут уж понятно, как. Истинные друг друга чувствуют… на расстоянии даже, если настроиться и постараться. Странные причуды связи.

Он подходит, той же легкой поступью и останавливается у первых булыжников. Иен сидит к нему спиной, но Джей уверен, что тот ощущает его присутствие. Он удивляется сам себе. И особенно тому, что воспринял их встречу, как должное. Неизбежное. Хах.

– Я думал, ты украдешь меня, – говорит Джей первое, что приходит в голову.

– Думал или надеялся? – альфа не оборачивается, но его волнение слышно по запаху.

– На твое усмотрение, – пожимает плечами Джей. Они не виделись около шести лет, а разговаривают, как старые-добрые знакомые. Спокойно, без эмоций и срывов. Это смешно даже, но никак не похоже на них. – Просто вспомнились твои методы.

– Ха, – знакомый «хмык». – Это было давно. Не вижу надобности гоняться за тобой. Если бы захотел, давно бы украл.

– Но ты пришел, – возражает Джей.

– Ты тоже.

– Ладно, твоя взяла, – Джей поднимает руки, понимая вдруг, что Иен-то его не видит. – Нет смысла ссориться. И врать тоже. Вставай давай, хоть руку пожми брату. Как-никак, мы были семьей.

– Не боишься, что как увижу тебя вблизи, похищу?

– Как всегда, льстишь, – усмехается Джей. – И противоречишь себе же.

Между ними достаточное расстояние, чтобы не уловить этот запах. Но он улавливает. И тонкие ниточки тянуться, пронзают грудь, опутывают ребра, кости, органы и вперед, ближе притягивают. Ближе к его второй половине. К тому, с кем он должен быть соединен.

«Я подыхаю без тебя», – чуть не вырывается вместе с этими проклятыми нитями связи. А те не убить, кровью не выхаркать.

От себя не уйти. От этой части себя, запрограммированной с рождения. И если раньше Джей наивно полагал, что любовь сильнее истинности, то теперь понимает: ошибался. Любовь – временная. Она гаснет. Истинность – никогда. И он принимает себя. Не винит. Толку винить, если не за что? Джей не по своей воле истинного выбирал.

Что было, то было. Ненависть, любовь, страсть, запрет, острота, обида, ложь, искренность, боль – столько граней и они почти-забыты. Стерты, вытесненные новыми эмоциями, Эдом, детьми, друзьями, родственниками.

Жизнь продолжается.

И пусть, он медленно гаснет, зная, что зажечь заново его может только один человек в мире. И этот человек сейчас поднимается и поворачивается. О, это лицо… Джей замирает и взгляда отвести не может. И мысли читать не надо уметь, чтобы увидеть измученную душу. В глазах все видно. И кому, как не ему, знать, как чувствует себя истинный? Одна боль на двоих, и радость одна. И – оказалось – тоска тоже. Но это не значит, что Джей переступит черту «разговор».

Он подходит, с каждым шагом окунаясь в аромат, как в тягучий омут. Ему не страшно. Он взрослый омега и осознает, что делает.

– Как ты меня нашел? – спрашивает очевидное.

– Ты отрастил волосы, – вместо ответа, подмечает альфа и ступает шаг напротив.

Последний метр между ними остается не пройденным. Как невидимая черта. Иен, вероятно, тоже понимает, что это – минутная слабость. У Иена тоже семья, Фа, ребенок, карьера. У Иена своя жизнь. И похоже, что альфа отказался от него.

Вечереет.

– Да, я…

Джей зачем-то перекладывает сплетенные в косу волосы наперед. Они ниже пояса уже, курчавые. Как когда-то, в шестнадцать. Наверно, он и отрастил их, скучая по дням беззаботности. И почему он тогда не ценил это?

– Красивый.

– Ты тоже поменялся, – отвечает тем же Джей, теребя волосы в руках. Избегает смотреть в глаза и пялится на одежду Иена. Обычная рубашка и штаны. Так странно видеть его в.. а впрочем, просто странно видеть его. Не только во снах. – Знаешь… давай по-сути. У меня ломка. Думаю, у тебя тоже. Мне нужно знать, как от этого избавиться.

– Никак, – Иен ступает ближе. – Думаешь, я стоял бы тут, если бы избавился от ломки?

Ответ его очевиден. От истинности таблеток не придумали.

Джея обдает волной манящего запаха и теплом. Он как дома оказался. Руки крутит от желания прикоснуться. Во рту слюны много. Он сглатывает, стараясь сделать это незаметно. Внутренняя дрожь не перерастает во внешнюю. Джей быстро берет себя в руки. Он давно научился контролировать себя.