Иен прекрасно знает, что нет. Есть кое-что сильнее связи. Не физическая, а душевная привязанность. И если физическую можно заглушить – то вторую никак. Это странное чувство не желает подчинятся. Вопреки всем здравым смыслам, оно вгрызлось в юношестве и до сих пор грызет.

А Джи говорит что-то тихо, неразборчиво, явно не ему. Рядом с ним появляется еще кто-то.

– …И яблок купи, – доносится говор Джи, преисполненный теплоты.

– Будут тебе яблоки, – говорит тот, другой. И голос его еще противнее, чем внешний вид.

Недоальфа чуть выше ростом Джи, в пальто одетый. На рожу смазливый. Куда такому защищать Джи? Он сам себя не защитит – слабак. Иен слышит скрежет своих же зубов и разжимает челюсти. Давит злобу и упорно ищет в недоальфе хоть что-то, что так зацепило Джи. Почему именно этот?

Он наблюдает, как Джи застегивает пуговицы на пальто того. Они еще говорят. Прощаются. Отвратительно. Эти «милости»… челюсть от них сводит. Ему бы сейчас туда, он бы быстро показал этому недоростку, каким должен быть настоящий альфа. А этот мямля лезет ручками к Джи и целует. Откровенно пожирает своим гадким ртом.

Он готов выключить прямо сейчас, но вместо этого отворачивается.

– Блин, не поставил на паузу, – хмурится Джи. Садится на стул, шумно выдыхая. Заметно расслабляется, одной рукой гладя живот.

Столько вопросов на языке вертится. Особенно о ребенке. Но ему впервые так страшно услышать то, что он скорее и услышит.

Не от него.

– Ты хотя бы любишь его? – со вздохом спрашивает Иен. Подавляет раздражение.

– Да, – ответ незамедлителен и очевиден. – Если бы не он…

– Если бы не он, ты был бы со мной.

– Если бы не он, я был бы один, – возражает Джи.

Разговор заходит в тупик. Эта пауза ядовита. Будь Иен рядом, он бы знал, как разрешить, как доказать омеге свою правоту. Джи разговаривал с ним, но впечатление, как с неодушевленным предметом говорил. И сейчас безразличен. Терпение доходит до краев.

– Не смотри так, – говорит Джи и снова переводит взгляд на экран, но смотрит будто сквозь него. – Да, я беременный, тебе не кажется, – и легонько поглаживает верх живота. – Род Фахо продолжается.

– Он мой?

Джей заметно удивляется, переменяясь в лице. Хмыкает со смешинкой и эта его внешняя легкомысленность раздражает. И не так легкомысленность, как веселый настрой, когда как сам Иен хандрит и жутко злится.

– С чего ты взял? Боги, ну конечно же они не твои, это близнецы, кстати, альфочки, и они от Эдди. И… наверно, ты будешь единственным, кому я скажу это. Эм, твой ребенок, то есть наш общий, года три уже, как мертв.

– Что?.. – не понял Иен, качнувшись в кресле и еле удержав себя на месте.

– Не с того начал, – Джей замялся и как-то натянуто улыбнулся. – Я отпустил уже, но да, ты должен знать. Тогда я забеременел от тебя, – эти слова ударяют в голову и холодом проносятся по позвонкам вниз. – Все было так сложно и… Да черт, я спровоцировал выкидыш. Вот оно. Боги, а вот теперь ты имеешь полное право меня ненавидеть. Но знай, что я не жалею, не думаю, что плоду нашего с тобой инцеста мир был бы рад. Я избавил его от участи быть изгоем. Так что… Не смотри на меня, будто собираешься придушить. А хотя, как хочешь, дело твое. Души не души, но до меня тебе больше не добраться, и оно к лучшему.

– Если бы я знал… – вырвалось непроизвольно сквозь зубы. Иен сильно сжимает кулаки, ощущая, что его трясет.

– Знаю, знаю, – перебивает Джей, взмахнув рукою. – Только не надо драм. Не заставляй меня снова сожалеть о том. Закрыли тему, – омега заметно поникает. Избегает смотреть в глаза. – И да, не звони сюда. Вообще. Я сам наберу, поздравить тебя с отцовством. Можешь не верить, но, это, я правда рад, что у тебя есть Фа и будет сын.

Иен не успевает сказать что-либо, как на экране начинают бегать полоски, а после тот гаснет.

***

Только к вечеру ему удается кое-как отвлечься на дела. Фа приходит, порхает вокруг да около. Тоже весел. Раздражает сильнее обычного. Конечно, со временем свыкнется. Ко всему можно привыкнуть.

Прогуливаясь по набережной, Иен наблюдает закат. Прогоняет раз за разом мысли о сегодняшнем разговоре, поразившем его. Шум волн, накатывающих на берег, только поддергивает.

Но самое главное из того, чего принять он не в силах – Джи выглядит счастливым. Разве это возможно? Разве Джи не должен тоже ощущать эту мучительную тоску от расстояния? Это естественный процесс. Разлученные истинные долго не живут.

Толку тогда было покидать Итану, зная, что жизнь эта будет хуже, нежели казнь за измену стране?

Ему никогда не было так тоскливо. Это как сильная ломка. Только не по веществу – по человеку. Он и не знал, что может это ощущать. Думал, что сильнее всех этих гормонов. Но организм не обманешь. А тело привыкшее к истинному, будет требовать. Уже требует. Мука. А этот звонок усугубил: толку видеть и не иметь возможности вдохнуть его запах, зарыться в волосы, прикоснуться. Целовать-целовать-целовать, до бесконечности раз.

Но снова же – между ними преграда. А Иен не привык покоряться обстоятельствам. Он привык ими управлять. И теперь… теперь пойми, что именно держит тут. Желание жить? Разочарование? Фа? Знать бы. Знать.

Да, в голове снова формируются планы-выходы. Отрывками. Один-другой, смешаны. Его грандиозный провал предыдущего проекта подкосил. Но не зря же он рожден в кровавую луну. Даже тут, в отбитой глухомани чужих земель можно выстроить свой мир и добраться к власти. Начинать сначала, втереться в доверие к нужным людям, показать свои способности – а там, постепенно вплестись в их управление страной. Изучить каждого из них, найти подход. У любого живого существа есть слабая точка. А значит, манипулировать возможно кем угодно.

Завоевать Итану путем нападения на нее Феродии – не такой уж и плохой вариант. Да, это почти нереально, на это понадобятся годы. Но итог того стоит. Он построит свою республику и завалит и без того гнилую клановую систему.

«Я рожден в особый период. И такой, как я, не должен сомневаться. Главное, сформулировать цель. А средства найдутся сами. Я войду в историю и снесу эту чертову Итану, вместе с их кланами и «справедливостью». А Джи будет со мной. Это дело времени. Он без меня не сможет».

– Милый? – голос Фа за спиной заставляет внутренне встрепенутся, но виду он не подает. Не оборачивается, продолжая стоять.

Супруг подходит бесшумно, сбоку стает, прислонив голову к его плечу. Только тогда Иен обращает на него внимание, приветствуя кивком. Запах миндаля и правда стал привычным. Фа – запасной вариант. Иен не представляет, что всю жизнь будет с ним. Нет. Этот омега временный. На пару лет. А дальше – если все получится так, как запланировано – место Фа займет Джи. Уже навсегда.

Фа ему нужен для продолжения рода. Тех же «запасных» детей, если вдруг с Джи не получится своих завести. Но сейчас Иен уже не так уверен, что Джи вообще согласится добровольно быть с ним. Сегодня тот явно дал понять, что не скучает и что счастлив и беременен от другого. Впрочем, и на Джи способы управления найдутся.

– О чем ты думаешь, когда смотришь на горизонт? – вдруг перебивает его спокойствие Фа.

– Я смотрю за горизонт, – исправляет он. – И вижу Итану.

– Ты скучаешь по дому? – спрашивает супруг и слова его звучат слишком наивно. Единственное чувство тоски по чему-либо, которое Иен знает – это по истинному.

Стоило бы сказать «мой дом рядом с тобой» или подобную фразу. Фа моментально плавится от романтичной чуши. Но врать сил нет. Хочется вот так стоять, прикрыв глаза и слушать шум океана, вместо шума этого омеги рядом. А скоро шума станет больше. Детский плач и смех тоже. Иен мельком смотрит на едва заметный живот Фа. После снова на светило у горизонта.

Его не рожденному сыну было бы сейчас почти три года.

Он достает из кармана сигарету, поджигает. Затягивается, заполняя легкие горьким дымом, чтобы вытеснить горечь горечью. Выдыхает в сторону – Фа незачем дышать этой дешевой дрянью, мало похожей на нормальные сигары.