Фа тоже тот еще глупец. Да, этот омега рядом, он пошел за ним сюда, угождает. И обожает. Практически боготворит. Фа удобен. Но скучен. Скучен до безобразия. С ним не бывает весело или страстно. Единственное, что с ним хочется сделать, это запереть подальше, чтобы не путался в ногах и не навязывался. Есть в Фа и плюсы. Он, как и обязан омега, создает уют в их доме. Но все же, главной обязанность Фа было и остается деторождение. И дети эти будут безродными только формально: на самом деле, они – потомки двух древних кланов.
Если бы Фа не принадлежал к аристократам, Чистокровным, Иен бы выбрал другого. Этот слишком заносчивый и слишком непохож на Джи.
«Куда он, кстати, запропастился? Говорил ему, дома сиди», – поджимая губы, Иен с осуждением качает головой. В руках теперь бумаги с посольства. Работы много. Но это никогда его не пугало.
Жаль, что все его наработки по опытам в лаборатории остались в особняке Фахо. Как и воспоминания, связанные с ними. И с Джи.
Их теплые вечера и ночи в лаборатории тоже. Когда, еще мелкий Джи, с таким восторгом смотрел на реагенты. Неподдельным, искренним. Его истинный любил его дело так же, как любил сам Иен. Родители постоянно твердили: хватит. То же самое говорили учителя, наставники. «Негоже», «брось эту чушь», «ты не тем занимаешься». От него слишком многого требовали. И он оправдывал ожидания. А в душе вынашивал мечту об ином мире.
Мире, где он не позволит собой управлять.
Никому.
Мысли об этом закрались еще в Академии. Ему в одногруппники попался смышленый альфа, тоже недовольный родственниками и клановой системой. Они нашли еще одного «сообщника» и начали выстраивать, опираясь на систему правления в соседней – успешной, кстати, – стране.
А в итоге… все завалилось. Но отрицательный опыт – более полезен. Иен не умеет сдаваться. Проигрыш – не для него. Иен рожден Фахо, он вобрал в себя лучшие черты предыдущих правителей рода – не это ли ему говорил родной папа? Быть сильнее. На шаг впереди. Не показывать эмоций. Обдумать, прежде чем сделать. Покорять и властвовать. Ведь он, не кто-нибудь, а Чистокровный Фахо.
Иен всю жизнь старается следовать заветам умершего папы. Он и сам понимает свою особенность и силу. И умело использует.
Единственное, что чуть ли не выбило из колеи – хобби. Незапланированная тяга к экспериментам с горными породами и кристаллами. Иен долгое время избегал, думая, что это занятие – не его уровня дело. Но в итоге поддался себе же обустроил лабораторию.
А Джи… как слепой котенок, следовал за ним. Следовал-следовал и свернул не туда по незнанию. Джи умеет быть ласковым. Страстным, пылающим, соблазнительным до чертиков. Джи умеет желать и быть желанным. Джи умеет сдаваться. Искусно сдаваться. Так, что его хочется покорять снова и снова. Он не достоин уважения, но восхищения – точно.
И этот омега предназначен ему судьбою. Его истинный – и с этим никак не поспорить. Раз истинный – значит, должен быть рядом.
Однако, где сейчас Джи? Непослушный. Строптивый. Думает, своим протестом он сделает лучше? Обижается? Да, возможно, Иен и перегнул местами, был жестким, но дело ли прогибаться под желания омеги? Он и так много потакал ему. А Джи не ценил. Джи требовал большего. Что сказать – омега. Хах.
Трель звонка пробуждает от не вдумчивого чтения. Он осознает, что просто пробегал по строчкам глазами, но не читал толком. Задумался. Как всегда, все мысли сводятся к одному человеку.
Эта трель похожа на коммуникаторную. Но откуда у них это приспособление? В Феродии другие приборы. Иен поднимается, проходит в соседнюю комнату. Вещи Фа. Его сумка. Он заглядывает. И правда коммуникатор. Омега обманывал его – вот что это значит.
Иен, поморщившись, вынимает прибор. К себе несет. Первое, что хочется сделать – разбить. Но папино «сначала думай, потом делай» побеждает. Иен садится за стол и и только когда над коммуникатором спроецировался экран, понимает, что случайно нажал на «принять вызов». Он уже было собрался выбивать, но картинка начала проясняться и он увидел того, кого точно не ожидал увидеть.
Джи.
– Слушай, Фа, я вчера забыл сказать, что, – видно, что тот не смотрит на экран, склоняется вниз. Его голос… так непривычно слышать, что неосознанно Иен задерживает дыхание. Только бы не спугнуть это видение.
Джи…
– Вот блин, подожди, ручка под стол закатилась, сейчас… – омега пропадает из кадра, но вскоре его курчавая голова появляется внизу. Иен рассматривает спинку стула, двери и бежевые стены. – О-ох, мне так сложно нагибаться теперь, – опять говорит и наконец появляется в кадре. – Ты чего молчишь?
Джи наконец смотрит. Будто в глаза. Переменяется в лице, так и застывая с приоткрытым ртом. Кидается к коммуникатору, кадр пошатывается.
– Ой-й… это…
– Стой, – говорит Иен прежде, чем подумать. И прежде, чем сказать последующее «не выключай» , замечает на руке Джи кое-что, чего там быть не должно. Брачный браслет. Иен хмурится.
– Раз так, то… ладно, – Джи быстро берет себя в руки и становится непроницаемым. – Как жизнь? Фа говорил, что ты работаешь в посольстве. Осторожнее там, сильно не светись. Поймают наши, то подставишь и себя, и меня, – омега вздыхает, но как-то равнодушно. – О, вижу, куда ты смотришь. Да, это брачный браслет. И да, я супруг Эда. Уже как пять месяцев.
Впрочем, чего и стоило ожидать.
Иен не удивляется толком. Эти линии на руке Джи – не преграда. А омега меняется. Волосы снова отращивает. Вон, в прошлый раз короткие были, теперь по плечи. Курчавятся. Руки еще помнят их мягкость, и ощущение это не сравнить с волосами Фа. Это совсем не то. И сравнивать нечего. Ибо сам Фа – не тот.
Он вздыхает едва заметно и продолжает рассматривать, попросту не зная, что говорить в ответ. И что бы он ни сказал – толку? Джи далеко. В другой стране. На другом материке. Их разделяет полмира. И да, туда, где обрушилось все, что он строил так долго – пути нет.
Да и он смирился бы с потерянной республикой, но с одним он смирится не может. Его истинный омега остался где-то там. Слишком мал и слишком глуп, чтобы понять хоть слово, сказанное им. Как тогда, года четыре назад, не слушал, так и теперь.
– Ну и молчи себе, – пожимает плечами Джи. – Насмотрелся и хватит, хорошего понемножку, – и смеется себе, как ни в чем не бывало. Как будто у него там не жизнь, а сказка сплошная. И солнце греет, и цветы в душе цветут. Это не похоже на Джи, преисполненного переживаний и борьбы с самим собой. Что поменялось?
– Ты… простил меня? – хмурится Иен, не зная, это защитная реакция у Джи такая, или тот и правда весел.
– Я же еще тогда, на озере, говорил, мне все равно, – опять пожимает плечами омега. Легко-легко. Смотрит в кадр, но пустым взглядом. – У меня другие заботы, уж извини, не до тебя теперь.
– Пчеленок, с кем ты там разговариваешь? – голос на заднем плане заставляет напрячься. – Иди посмотри, туда я эту полку прифигачил, или надо подвинуть!
Джи оборачивается в сторону. Туда-обратно несколько раз, после чего говорит «сейчас приду», непонятно, ему или тому никчемному задохлику. И нескольких кадров Джи в полный рост хватает, чтобы заметить округлый живот. Эта новость ошарашивает и пронимает до костей. Глухая злость перерастает в глухое отчаяние.
Беременный.
Похоже, от того, кого называет «мужем».
А если… нет? Если этот ребенок – последствие тех бурных двух дней, когда разум отключился, оставляя чистую страсть? Было бы это правдой – что бы он сделал? Несомненно, нашел бы способ забрать Джи к себе. А задохлик преградой не стал бы – куда этому смазливому до него по силам? Слабые альфы не имеют права считать себя альфами.
При мысли, что именно этот недоальфа прикасается к Джи, его до сих пор передергивает. Это выбор Джи, но Иен не принимает, потому что сделан тот не в его пользу.
«Что я сделал не так? Где промахнулся?» – подобные мысли возникают все чаще. И он знает на них ответ. Знает, но продолжает спрашивать.
Рассматривать скучно обставленную комнату долго не пришлось: в дверном проеме замельтешила знакомая фигура. Джи застывает, поворачиваясь снова. Стоит боком. Серая широкая майка практически не скрывает очертания живота. Какой месяц? Сколько месяцев прошло уже? Ха. И почему мысль, что Джи может быть беременным от него вызывает теплоту, а случай с Фа – ничего? И на этот раз дело в связи?
