Они в метрах десяти. Омежка смеется и виснет на Эде, бесит. Ручками наманикюренными за предплечье держит, гладит. Джей убеждает себя, что это совпадение, что омега сам прилип, что все не так.
Глаза наполняются жидкостью непроизвольно. Или произвольно. Уйти – главное желание. Он не хочет видеть эту картину. Да, он желал Эду счастья, но только теперь понял, что если это счастье не с ним, с другим омегой – то это чертовски больно.
«Ну уж нет, Джей, ты не уйдешь, пока не разберешься. Ты достаточно набегался от проблем за свою жизнь,» – решает он, стиснув зубы до противного скрежета.
Идет навстречу Эду. Не знает, что сказать. Эдди замечает его. А возможно и раньше заметил. Омега что-то говорит ему, но альфа смотрит мимо, на приближающегося Джея, и в один момент сдвигается с места.
– Ты куда? – удивленный выкрик Лейи позади. – Вернись немедленно!
Эд игнорирует. Идет дальше, а на лице нечитаемая маска. Подходит к Джею. Они стоят друг напротив друга. Близко – руку протяни, дотронешься.
Волнение перекрывает дыхание, комом оседает и стучит-выстукивает учащенно.
Джей всматривается и насмотреться не может. Взгляд цепляется за растрепанные волосы, намагниченные, как обычно. За темные круги под глазами, за синеватые губы, покусанные. За кадык и родинку, за расстегнутые пуговицы пальто, которые немедленно захотелось застегнуть – по-привычке. За напряженные плечи, за осунувшееся лицо и снова ниже, на руки в карманах. Ботинки в грязи. Грязь повсюду, а с неба одинокие снежинки. Ветер, холодно, Эд молчит. Джей молчит тоже. Слова изменчивы, слова путаются и пляшут, непослушные. Тишина между ними давит.
Вокруг тысячи звуков. Птицы, лай собак, детский смех, говор, поезд вдалеке – ту-ту. А Джей застыл, как будто воздух превратился во вязкое вещество и сдавливает грудь. Взглядом себе под ноги. Листья с прошлого года, слякоть. И этот снег моментально тает. Но задерживается на ворсистом пальто Эда. На его волосах, ресницах – опущенных. Эд на него не смотрит. Но запах становится ощутимее, остротою-переливами. Скрыть можно эмоции, но не аромат.
Столько слов спешат быть сказанными, и лишь одно отчетливое среди них «прости». Банально-глупое прости. Гордое, чуть несмелое. Уместное ли?
Джей смотрит в ставшее самым родным лицо, и следующее слово, которое рвется, «спасибо». А после «люблю». Он собирается выговорить, все вместе, или по очереди. Столько всего невысказанного. Джей рот открывает, закрывает. Беззвучно.
Эд копошится в карманах и через миг смотрит в глаза. Кивает вниз, на свою ладонь, где лежит тонкое колечко. Камень на нем сверкает в лучах светила – в глаза прямо. Слезы скатываются к подбородку. Джей переводит взгляд с кольца обратно на лицо. Мутно, нечетко, слезы мешают. Эд вымученно улыбается ему, дергано совсем.
Из горла вопрос рвется: что это, как понять? Джей собирается спросить, вдыхая глубоко. Но Эд опережает его:
– …Привет.
Комментарий к Глава 39. Финальная
К о н е ц
========== Экстра 1. ==========
Комментарий к Экстра 1.
Фокальный персонаж – Эд. Финальная глава и немного перед нею с его точки зрения.
Я проснулся тонущий в боли,
И не мог изменить исход.
Я снаружи казался веселым,
А внутри был давно уже мертв.
(с) И. Бродский
– …Может, поговоришь с ним? – доколупывает Аора. Неимоверно бесящий. С самого утра как пристал, так и следует надоедливым репейником. «Поговори-поговори», и все на том.
– Не лезь, – бросает Эд в ответ, не скрывая раздражения в голосе. – Сам разберусь.
– Вижу я, как ты разбираешься, блин, разбиратель года, – Аора копирует его тон. – Если ты ничего не предпримешь, то вы так и расстанетесь! И не надо повторять, что все уже. Ты мне так же после каждой вашей ссоры говорил. Так что, руки в ноги и вперед. Ишь, какие мы гордые! Перья распушил, и ходит, обиженный индюшак…
– Прихлопнись, – Эд машет подносом в его сторону, прерывая поток слов. Идет в зал, принимать следующий заказ, стараясь абстрагироваться.
Он понимает, что срываться на Аоре неправильно. Но по-другому не может. Все эти счастливые рожи посетителей кафе, улыбки и смех, его настолько нервируют, что впору бы расстрелять каждого из. Даже Аора, и тот связался сразу с двумя альфами-близнецами из клана Антарей. Хоть бери и с моста прыгай, чтобы не слышать его восторженного лепета про распрекрасную личную жизнь. Вместо порадоваться за омегу, Эд игнорирует его. Ему кажется, он разучился радоваться за других. Если вообще умел.
– Эдик! Ты заколебал меня! Не ходи с кислой миной, ты посетителей пугаешь, вот сейчас как Джейми позвоню, он тебя быстро на место поставит, ты ж у нас только его слушаешься. Вот-вот, смотри, уже набираю номер!
Эд закатывает глаза и напоказ снимает фартук.
– Сам работай. Приду, когда зашьешь себе хлебальник, – вручает скомканный фартук омеге, разворачивается и уходит, прихватывая по-пути пальто.
– Эдик, не психуй! – в спину.
Он выходит на улицу, направляясь по инерции в сторону дома. За час до конца смены. Плевать. Если бы Аора не подтрунивал, было бы проще. А так, все тычет нос не в свое дело. Конечно, помочь хочет – но Эд в его помощи не нуждается. Если он сам себе помочь не может, то Аора тут бессилен. Особенно со своими методами психологической давки и постоянного напоминания.
Зря он поверил тогда, что с Джеем что-то да выйдет. Джей, он… неуловим. Был рядом, но в то же время далеко где-то, в себе. Видимо – в прошлом. Эд знал, что тот побежит к истинному. Знал, но представлять не хотел. А в один момент забылся, подумал – этот омега не предаст, он не такой как остальные, другой. Но впечатление бывает обманчивым. Так вышло и в этот раз.
Джей, который так негативно отзывался о Иене, взял и исчез с ним на два дня. Не позвонил. Не сказал, где находится, в безопасности и живой ли вообще. Оставил стоять до поздней ночи на месте встречи, с этим кольцом в кармане, как дурака последнего. Променял на компанию кое-кого другого. Более важного.
Эд вспоминает, как нервничал, искал его по больницам, не спал сутки. А потом нашел, невменяемого. Первое, что ярко отпечаталось в памяти – запах. Чужой, противный. Как липкая субстанция, забрался в легкие – ни выдохнуть, ни вдохнуть. Он до сих пор помнит это ощущение. Некого даже отвращения. Но не к самому Джею, а к факту измены и чужеродному запаху.
Он жутко разозлился тогда. Думал, Джею вред нанесли – пропах альфой. А тот проснулся и… сказал, как было. «Я сам с ним», «сам». Но суть слов не так важна, как тон, которыми они были сказаны. Ледяной и колючий. Безразличие, замкнутость. Одергивание рук, нежелание позволить прикоснуться. Молчание. На фоне всего этого измена казалась чем-то незначительным. Эд видел, что ему плохо. Внутренне понимал, зная о прошлом: Джей мечется, не может решить. Возможно, винит себя. Возможно, осознает, что от истинного ему не скрыться, тяга сильнее. Но молчит – и это самое больное.
«Ты тоже не подарок, сорвался», – корит себя мысленно. – «Надо было умерить свой пыл, вспыльчивый идиот! Перетерпел бы, остался, но нет, обидчивый, свалил по первому посылу».
Эд останавливается перед знакомым домом. Смотрит на верхний ряд – восьмой этаж. То самое окно зашторено. Джей терпеть не может зашторенных окон днем. Значит, его нет. Зря шел. Зря? А зачем шел? Самому понять бы. Ноги занесли, что ли. По привычке.
В кармане кольцо, жжет, как из огня создано. Тонкое, с камушком в форме капли – прозрачным. На первый взгляд простое, несколько витиеватых переплетений, плюс полудрагоценный камень. Но на его выбор ушло немало дней. А тот самый момент, когда оно должно было оказаться на пальце того, кому предназначено, в прошлом.
Эд неосознанно кусает губы, снова пересохшие, слизывает кровь с трещин. Пекут. Но остановиться он не может, все ворошит раны. Так всегда. Пытаешься забыть, жить моментом «сейчас», а раны кровоточат и напоминают. Впервые ему трудно забыть. Он уверяет, что это временно, что завтра будет легче, а через год он не вспомнит его имя. Или вспомнит, но с безразличием.
