В лицо свежим воздухом – неожиданно. Холодным. И день сегодня теплом не блещет: триада Вьюг берет свою дань. Иней на пожелтевшей листве и сухих травах. Только лед на тропах. Главное – не упасть. Он думает о погоде долго, выдыхая пар – температура низкая.

Не решается идти. Три, два, один. Что ж. Вперед.

Джей сворачивает за угол быстрым шагом, натыкаясь на «него». Чуть не падает – дорожка скользкая, неожиданно чувствуя хватку на предплечье. «Его» лицо близко. Дыхание обдает теплом. Этот взгляд… полон печали. Но Джей отворачивается. Вырывает руку, шипит. Проходит под самой стеной дальше, цепляясь пальцами за каменную кладку. Зябко. Главное – дышать ртом.

На руке остался след. Как в юности, в далекие шестнадцать, только в этот раз – неприятный.

Ком душит, становится горьким – чувство – вместо слюны он яд сглотнуть пытается. А тот жжет, выжигает. Недостаточно не вдыхать носом. Аромат сквозь поры проникает, дурманит. Запах истинного стал еще ярче, сформировался до конца за это время. Сильный. Голову кружит. Джей смотрит на «его» ботинки и не может поднять взгляд. Эта тишина, ветер в ушах, атмосфера… толкает его вперед. Ощущения обостряются. Гормоны. Тело не видело истинного три года.

Джей задыхается. Глаза щиплет. И он не может понять, что это за смесь. Рад? Шокирован? Зол?

– Ну? У меня работа, – Джей смотрит на запястье, наручные часы ищет, но там пусто. Забыл надеть. Поняв, как глупо это выглядело, спрятал руку за спину. Кашлянул, состроив самое безразличное выражение лица из всех возможных. – Говори, что хотел.

– Тебя увидеть, – в ответ. Голос настолько проникновенный, что кажется, владелец его глубоко несчастен. Пусть. «Его» проблемы.

– Насмотрелся? А теперь проваливай, – Джей обязан быть непреклонным.

Руки на груди скрещивает, ждет, но «он» не уходит. Застыл на месте, широкоплечий, в темно-сером пальто, с отросшими волосами, которые теперь чернотою лицо обрамляют. И правда… другой будто. Но Джей не верит, что люди меняются. Он не верит «ему». И той лживой маске печали, напяленной на «его» лицо, тоже не верит.

Джей прикрывает глаза. Легче. Вдыхает, выдыхает и понимает, что на самом деле их встреча не стала чем-то смертельным. Не выбила почву из под ног, разве если чуть-чуть совсем. Стоять вот так, в метрах двух от «него»… обыденно. Естественно. «Он», как кадр из прошлого, как сон, марево, что вот-вот дымкой по ветру развеется. Пропадет и не появится еще года три.

Перед глазами картины. Его ошибка. Нет, их общая. Это не должно повторятся снова. То, что было между ними, осталось в прошлом. Как клеймо, очерняющее душу: вот он, грязный, похотливый омежка, на поводу у инстинктов готовый расставлять ноги пред братом. Противно.

Нет, нет, больше нет. Больше так не будет.

Джей подводит взгляд, отрывает от пуговиц на пальто, в глаза смотрит, выцветше-серые. Его смелости хватает на несколько секунд. Он судорожно сглатывает и идет прочь. Ровными шагами, быстро.

– Постой же, я проделал долгий путь, чтобы… – возражает в спину «он», когда Джей почти завернул за угол. Он останавливается. Нити, тянущие к истинному, заставляют подчиниться. – Я больше не буду причинять боль. Позволь мне, – и вот, «его» руки обнимают, прижимают к себе. Такие крепкие, такие… родные.

Родные.

Ха.

Он снова задыхается, но шипит:

– Отпусти.

«Он» отступает, но Джей спиною чувствует его присутствие позади. Его взгляд. Кривую усмешку. И аромат.

– Проблемы? – Эд возникает из-за поворота внезапно. Весь из себя угрожающий, хмурый, на обиженного лиса похож. Руки сжаты в кулаки. Осматривает Джея сначала, потом «его» и щурится.

– Нет, Эдди, никаких проблем, – быстро отвечает Джей, боясь, что «он» рассердится. Куда Эду до «него»? У них и рост-то разный, что о комплекции говорить. – Я сейчас, договорю и приду.

– Окей, пчеленок, на связи, – с явным недоверием говорит Эдди.

Альфа приложил палец к скуле, после перевел его на Джея и подмигнул, любимый его жест при прощании. Но на сей раз радости в нем не видать. Эд отошел. Правда, к заборчику – отсюда видно. Стоит, опираясь на ограду, зыркает. А глаза-то злые.

– Одногруппник? – хмыкает «он».

Джей оборачивается на голос. То, что «он» знает, не удивительно. «Он» всегда находил способы выведать информацию. Джей смотрит вверх. На лицо. Сначала на плотно сомкнутые губы, после в глаза прямо. И произносит с фирменной улыбкой официанта:

– Это мой альфа.

И отворачивается, замечая «его» удивление. Аромат в разы усиливается, становится колючим, агрессивным. Джей инстинктивно пугается, но вместе со страхом возникает то, что не должно: тяга. Надо уходить.

– Вот как, – шепчет на самое ухо «он». В груди холодеет.

– Только пальцем тронь, – низким тоном бросает Джей и напоследок добавляет: – Хоть раз поступи по-человечески и не порть мне жизнь снова. Окей? Окей. А теперь пока.

Для всей феерии оставалось поскользнутся, но вместо этого он доходит до Эда, и поскальзывается уже там, цепляется за него и они вместе валятся на землю. Эдди смеется заразно, как всегда, а Джей не выдерживает – смех его выходит каким-то дерганным и каплю истерическим.

– Че этот типок хотел от тебя? – подводясь, спросил Эд.

– Меня хотел, – шутя ответил он.

Хотя, не совсем уверен, что это шутка. Пока альфа стряхивает с себя иней, Джей оглянулся. Выдохнул с облегчением. «Его» нет, ушел. И хорошо. Остается надеяться, что он достаточно красочно объяснил «ему», что без «него» замечательно живет.

Но ему все равно неспокойно. Тревога не проходит к вечеру. И ночью, и наутро держится. На работе Джей снова рассеянный. Все дергается, ожидая повторения вчерашней ситуации. И сам понять не может, боится или жаждет. Это что-то на грани. Между.

Истинные не могут друг без друга.

Однажды встретившись, познав в физическом плане, они навеки привязываются. И если попытаются разорвать связь эту – их ждет путь мучения и одиночества, неспособности построить нормальные отношения с другими.

Истинные не могут друг без друга.

Но Джей надеется сломать эту систему.

День подходит к концу, темно уж. Он опирается лбом о стол, сидя на стуле, подогнув под себя ноги. За живот держится. Неприятное ощущение. Мышцы крутит, как перед течкой. Джей сверлит взглядом пол, считает плитки. Он не готов был встретить «его». Не окреп достаточно. Цикл скоро. И этот запах, самый желанный запах, до сих пор мерещится за спиной. Джей вскакивает каждый раз, оборачивается, а того нет – призрачен.

Вот она, тяга к истинному. Выкручивает, ломает, шепчет-приказывает: иди к «нему», ну же, иди! От этого не избавиться не спастись. И если бы один жил – точно бы с ума сошел.

«Я не имею права думать о «другом», у меня есть Эдди. И Эдди нельзя давать повод решить, что я ему не верен. Он же презирает измены, и одно подозрение подорвет доверие. Это доверие выстраивалось слишком долго, чтобы «ты», мой Безымянный, своим появлением его разрушил…»

Джей надеется, что это был единичный случай. Надеется, но где-то в закоулках, неуправляемых потоках мыслей, он ждет «его». Это гадкое ощущение. «Он» – последний, кого бы добровольно захотел увидеть Джей. С другой стороны, истинность тянет, подбрасывает картинки, как они могли бы быть счастливы. Так устроено тело. Раздвоение мучает.

Сколько не убивай связь, в итоге только себя уничтожишь, а связь останется нерушимой.

…Он мечется ровно до момента, когда слышит стук входной двери. Поворот ключа, дважды по часовой. Он представляет, как Эд, придерживая покупки одной рукою, второй закрывает дверь, бурча при этом и смешно задирая голову, пытаясь убрать челку с лица. Пустое место в груди теплеет. Джей поднимается навстречу.

Уставший Эд проходит, толкая дверь плечом. Вздыхает, равнодушно бросая пакеты на кухонный столик, наваливается на Джея, обнимает, в снегу весь. Они стоят так до тех пор, пока подтаявший снег не начинает капать на пол. Эд отстраняется, измученно-бледный. И выдавливает хрипло: