И в эту же ночь на крыше казармы гладиаторов можно было заметить две тени сидящих рядом друг с другом людей. То были влюблённые Елена и Лео. Они так и просидели до самого утра, обнявшись, любуясь звёздами, приятно проводя счастливые часы свиданья. И с этой ночи всё пошло, как они хотели. Днём на арене переодевшись шутом, Елена с другими комедиантами заполняла паузы между боями. А ночью они, с Лео взобравшись на крышу, мечтали о своём будущем, довольные уже тем, что они сейчас вместе.

Никто не мог заподозрить в шуте Элле девушку, до того искусно Елена перевоплощалась в молоденького юношу. Невысокий рост, точёная фигурка и спортивная подготовка, помогали ей в этом. А спрятав свои рыжие волосы под чёрный египетский парик, она становилась вообще неотличимой от юного мальчика пажа, и ловко пользовалась этим. Всё время, проведённое вместе, влюблённые наслаждались общением друг с другом. Все эти беззаботные дни показались им раем. Лишь несколько гладиаторов и кое-кто из прислуги были слегка удивлены внезапной дружбе сурового Лео и только что нанятого на службу молодого акробата-шута Элла. Сами же молодые, строго сохраняли свою тайну и не давали никаких поводов для разоблачения.

А надо отметить, что даже хитроумная и изощрённая в таких делах Петрона не обнаружила подмены. Поначалу она как-то присматривалась к этому загадочному юноше, но, не заметив ничего подозрительного, быстро успокоилась. Всё что теперь смущало её, так это только то, чтобы этот шут-фигляр Элл не мешался у неё под ногами, когда она будет исполнять свой план. Сейчас ей оставалось лишь подобрать нужный момент и добыть яду. И вскоре момент был выбран. Следующим днём все гладиаторы отправлялись на подготовку в другой лагерь за приделами столицы. В казарме на ночь для поддержания порядка оставался лишь один Леонид. Тут же был найден и яд. Всё сходилось. Утром Виктал переодевшись в простую тогу, обрядившись горожанином, пришёл в конюшню к Петроне и передал ей флакон.

– Я должен сам лично увидеть, как ты этим воспользуешься… – сходу потребовал он.

– Хорошо,… приходи вечером в казарму, и ты увидишь, как я выполню своё предназначение,… однако мне надо, чтоб Лео в этот момент был совсем один. Ты, наверное, обратил внимание на то, что в последнее время он сдружился с этим шутом Эллом,… они слишком много времени проводят вместе. Лео только тогда будет спать спокойно и ничего не заподозрит, когда рядом не будет этого шута. Я боюсь, как бы он не помешал,… убери его куда-нибудь на время,… а я уж не подведу… – поставила условия Петрона.

– Пусть тебя это не тревожит,… я знаю, что делать. Сегодня после представления он попросту не вернётся домой,… а ты, как только взойдёт луна, жди меня!… – быстро свернув разговор, воскликнул Виктал и тут же вышел прочь. На том и закончилась их встреча.

Под вечер, как это и заведено, все участники представления расходились по своим домам. Вот и Елена в образе Элла спокойно возвращалась привычной дорогой, предвкушая сегодняшнее ночное свидание. Они с Лео опять заберутся на крышу и предадутся своим мечтам. У них было уже так заведено, что после представления вечером они отдыхали порознь, а ночь считали своим временем. Лео покидал арену первым и, разумеется, к той поре, когда она возвращалась в свой домик для акробатов, он уже отдыхал у себя. Ну а ночью Елена, хорошенько перед этим отдохнув, осторожно заходила за Лео в казарму, и так, чтобы никто не видел, будила его поцелуем. Ах, как он любил этот момент. Ему казалось, что весь день только для того и существует, чтобы скорее настало время нежного, ночного поцелуя. Ну а сегодня у него был особенно трудный день.

Лео практически один отдувался за всех, и сильно уставший давно уже отдыхал у себя в казарме, видя сны о своей прекрасной Елене. А она в это время шла, мечтательно задумавшись об их совместных ночных прогулках. Однако путь её был недолог. Её уже поджидали, укрывшись в засаде два злодея подговорённые Алексом по приказу Виктала. То были те самые недовольные Леонидом гладиаторы, коих Виктал заприметил ещё тогда, до своего похода. Он ничего не упускал из вида и всё помнил. Вот и сейчас он выполнил своё обещание данное Петроне. Они, эти гладиаторы, конечно же, не имели ни малейшего представления, кто скрывается под личиной шута Элла, знали лишь только то, что это друг Лео и его надо на время изолировать.

Как только Елена поравнялась с ними, они не замедлили выскочить из укрытия и, заткнув ей рот, стали связывать. Негодяи уже было принялись запихивать Елену в мешок, как вдруг парик с её головы слетел, и она предстала в своём настоящем виде. Увидев рыжие волосы, и вмиг сообразив, кто на самом деле перед ними, злоумышленники задрожали от страха словно зайцы, и кинулись освобождать её от пут. Ужас охватил их от такого открытия. Бедные гладиаторы и подумать не могли, насколько коварным стало бы их преступление, выполни они, то распоряжение что им было дано. Из расчётливых негодяев они сразу превратились в жалких жертв, тех интриг и козней, что плёл Виктал. Непослушными руками, еле-еле развязав Елену, трепеща и дрожа, они бухнулись пред ней на колени.

– Прости госпожа,… демоны нас попутали,… пощади… – взмолились они, скуля как побитые псы. Недаром Елена была дочерью Цезаря, мгновенно взяв ситуацию в свои руки, она устроила им допрос.

– А ну говорите, кто такие!?… кто послал!?… – прикрикнула она на них. Гладиаторы, боясь Елениного гнева, слухи о её крутом нраве ходили по всей империи, рассказали ей всё, и про Алекса, и про то, что они знали о Виктале и его планах. Так попытка хитреца Виктала отстранить от дела шута Элла, Елену, была раскрыта, и потерпела фиаско. Елена, умная от природы, сразу сообразила, что к чему. Разобравшись, что гладиаторы всего лишь пешки в чужой игре, она, не держа на них зла, вовлекла этих простаков в свой план, который тут же и придумала. То была ловушка, но только теперь уже для самого Виктала.

А тем временем Максимус, не сумев справиться с войсками мятежников, ими же был и пленён. Став сам невольником, он подвергался многочасовым дознаниям и расспросам. На одном из этих допросов, проходивших во дворце бывшего монарха, он заметил на стене зала полуразрушенную фреску с изображением царской семьи в полном составе. Лик мальчика находившегося справа от государя показался ему знакомым. Гармонично расположенные черты лица, разрез глаз, уголки рта, форма носа, всё это смутно напоминала ему кого-то, но он сам ещё и не понимал кого.

Допросы проводил главнокомандующий Дарр, которого интересовала стратегия и тактика самого Цезаря, его будущее планы и намерения. Дарр, как бывший преподаватель военного искусства мог бы из этих сведений составить общую картину дальнейших действий армии Цезаря. И предпринять ответные действия. Его занимали любые подробности, и он проводил допросы по два-три раза в день. Максимус осознавая своё положение, чувствовал себя преданным Викталом. Впрочем, так оно и было на самом деле, и теперь он, не церемонясь, давал показания. Иногда его повествования переходили в целые рассказы о боевых походах и сражениях. А вскоре все эти дознания вообще стали носить характер примирительных бесед.

В довершении всего обе стороны пришли к выводу, что у них больше общего, чем различного. И такое откровение поразило, как центуриона, так и главнокомандующего Дарра. В какой-то момент противоречия исчезли, и они стали больше походить на старых ветеранов вспоминающих былое, нежели на врагов. Недаром говорят, что величие победителя не в возможности карать, а в умении прощать. И вот в одну из таких бесед Максимус поинтересовался фреской и людьми на ней изображёнными.

– Ты не мог бы рассказать мне о них?… что это за люди?… какова их судьба?… – мягко спросил он. На что Дарр подведя его к картине с готовностью начал пояснять.

– Это наш царь Феликс,… это его жена царица Ника,… а это их дети. Все они безвозвратно исчезли за время вашего господства,… их судьба неизвестна, и уже навсегда… – ответил он и грустно вздохнул.