Вчера вечерний патруль нашел агента в канаве, воняющего джином. Карманы вывернуты, одежда в грязи, выводы сделали однозначные – перепил джина. Однако лорд Ринкот когда-то учился у Снуффа, поэтому приехал в морг и не брезгуя вспорол кинжалом простую шерстяную куртку мертвеца. Обыскав пояс и все швы маркиз вспорол рубаху и нашел на плече повязку, испачканную кровью. Снуфф когда-то объяснял ему, что в трущобах царит страх перед эпидемиями, поэтому ни один воришка не полезет в рану, не станет щупать повязку в поисках звонких монет, особенно если повязка кровавая.

Под плотно накрученным полотном обнаружился лист бумаги, монетка с незнакомым профилем и пять стеклянных шариков разного цвета. Маркиз задумчиво посмотрел на эти «богатства» и взял с собой. На бумаге был нарисован план помещения. Одноэтажный дом, довольно большой, один из углов отмечен крестиком и больше ничего! Таких домов треть столицы, и еще треть похожих. На листе не было других пометок, указывающих хотя бы на район, так что лорд отдал план в управление полиции, надеясь, что аналитики, сидящие в архивах все же, определят, что это за дом.

Сам Ринкот занялся другими находками. Шарики изучил дежурный маг и буркнул, что это простое стекло, хотя и особо прочное, и прозрачное:

– Слишком дорого для детских игрушек или деталей дамских украшений, милорд. Такое стекло используют ювелиры для своих луп, или звездочеты для телескопов. И обратите внимание на чистый ровный цвет, это значит, что ингредиенты для стекла были измельчены буквально в пудру, в невесомый порошок, сами понимаете, это дорого. Такой прозрачности и прочности не добьешься на костре или в простецкой дровяной печи. Это стекло плавили в хорошем тигле, используя дорогой очищенный уголь и качественные материалы.

– Но для чего прилагать столько усилий? – хмурил брови лорд Дрэйм, перекатывая улики в ладони.

– Возможно это часть какого-то прибора, как линзы в телескопе, а может это попытка одного из подмастерьев сделать фальшивые драгоценности, кто знает, – эксперт потер висок, зевнул, намекая маркизу на то, что уже поздно, сумрачно и приличным людям пора домой. Дрэйм не стал спорить, ушел на поиски других ответов.

Монету ему пришлось искать в альбоме королевского нумизматического общества. Нашел нечто похожее, но не совсем такое. Витиеватая подпись под изображением ничего не объясняла. Высокомерный секретарь общества, мистер Тиббл, оскорбленный требованием предоставить альбомы смотрел на маркиза сквозь блестящее пенсне в золотой оправе. На лице мужчины явственно читалось презрение к человеку неспособному идентифицировать золотой кружок с неясным профилем и смазанными буквами.

– Молодой человек, ну разве вы не видите! – разразился он гневной речью, когда Ринкот все же обратился к нему за пояснениями. – Здесь надпись на языке мори! Такие монеты чеканят на Южных островах Тиаку. Конкретно эта относится к царствованию короля Исбы, вот тут на аверсе есть год чеканки, а серьга в виде буквы указывает имя монарха!

Лорд Дрэйм почувствовал себя нерадивым школяром, перед строгим учителем, но все же осмелился задать вопрос:

– В каком году была отлита эта монета?

– В семь тысяч третьем от всплытия черепахи, именно так считают туземцы.

– Сколько лет назад? – терпеливо перефразировал маркиз.

– Пять, – буркнул секретарь.

– Как быстро монета могла попасть в империю?

– Корабль с южных островов идет около трех месяцев, – тяжко вздохнул мистер Тиббл, всем своим видом давая понять, как ему надоело объяснять такие пустяки, – монета потертая, значит успела походить по рукам, но в империи такие монеты скорее сувенир.

– Это редкость? – перебил лорд и получил еще один укоризненный взгляд.

– Я бы не сказал, – пожал плечами секретарь, – редкостью являются старые монеты, а такие можно купить в порту, когда прибывает очередное судно. Во всяком случае у членов нашего общества такие монеты точно есть, и многим удалось раздобыть не потертые экземпляры. Король Исба правит больше десяти лет, и страна под его управлением процветает. Вот монеты с изображением его предшественников стоят дороже и более редки.

– Пять лет, или меньше, – пробормотал мужчина, – а как быстро монета приходит в такое состояние? – снова поинтересовался он, разглядывая золотой кружок.

– Год-два, может три, смотря как часто ею пользовались.

– Три года, спасибо за помощь! – маркиз оставил на столе благотворительный взнос исключительно в новеньких империалах, и вышел на улицу.

Прошло почти четыре года, а он так и не приблизился к разгадке тайны. Из повесы и бонвивана превратился в тайного агента полиции с правом казни. Обзавелся секретным оружием, кольчугой под камзолом и привычкой скучающе разглядывать кровь, размазанную по мостовой. Молодой лорд узнал многие тайны сильных мира сего, только каждый шаг, приближающий его желанной информации о гибели семьи, отбрасывал расследование на два шага назад.

Задумавшись, мужчина замер на месте, пытаясь уцепить какую-то важную, промелькнувшую в голове мысль. Эта заминка спасла ему жизнь – прямо перед его носом разбрызгивая грязь, пронесся тяжелый кэб. Маркиз успел отшатнуться, чувствуя, как вскипевший воздух рвет его модный плащ с несколькими пелеринами, тут же со всех сторон донеслись женские вскрики, мужская ругать, где-то впереди заскулила собака, заплакали дети, но черный экипаж без знаков различия уже скрылся.

Лорд быстро огляделся, выискивая наблюдателя. В таких делах, как убийство при помощи тяжелой повозки или кареты всегда присутствовал тот, что должен был подтвердить организатору, что преступление удалось. Порой такой наблюдатель не брезговал закончить дело ударом кинжала, но чаще лишь сообщал заказчику о результате. Маркиз даже разглядел фигуру в тусклом серо-зеленом плаще, скользнувшую вдоль чугунной ограды особняка, в котором собиралось общество нумизматов, но подробности разглядеть не дали зеваки, жаждущие рассмотреть и потрогать того, кто только что поцеловался со смертью.

Кое-как отбившись от любопытных, маркиз решил не рисковать, оставаясь на виду слишком долго. Он сел в свой экипаж, приказав ехать к управлению тайного сыска.

Ему не стоило появляться там слишком часто. Для человека его знатности полицейская работа была чем-то предосудительным.

По дороге он вспомнил, как впервые явился в мрачное здание из черного камня, заглушающего магию, сразу после гибели родных. «Золотой мальчик» с трясущимися руками и безумным взглядом устроил почти истерику начальнику сыска. Тот выслушал, отвесил пару оплеух, налил бренди, а потом предложил юному лорду вариант сотрудничества, который со временем устроил обоих.

Теперь благородный лорд приезжал на улицу, расположенную сразу за управлением, и, если не было ничего срочного, прогуливался в небольшом сквере, среди нянюшек с детьми и юных леди школьного возраста. Его было отлично видно из окна кабинета начальника. Заметив его лорд Барнбурт отправлял посыльного. Порой записку лорду передавал кучер, либо лакей, а иногда и шустрый уличный мальчишка.

В дороге в управление маркиз еще раз обдумал полученную информацию, набросал грифельной палочкой короткое послание, передал его своему кучеру. У него не было времени ждать пока его заметят, но подождать все же пришлось. Лорд Дрэйм потоптался по дорожкам сквера, сбивая тростью капли дождя с высокой травы, полюбовался редкими служанками в поношенных теплых плащах, мрачно глянул на пару лакеев, поднял голову к знакомому окну, дожидаясь сигнала. Потеряв терпение он уже собирался ехать домой, но в это время аллее показался опрятный молодой человек похожий на клерка или помощника нотариуса. Он прошелся недалеко от лорда, потом притормозил, что-то поднял с земли, а затем обратился к маркизу:

– Прошу прощения, сэр, это не вы уронили? – на широкой ладони лежал тяжелый серебряный портсигар.

– Простите, нет, но кажется я узнаю этот герб! – Дрэйм взял вещицу в руки, а вместе с нею и записку, – о, нет простите, это изображение мне не знакомо! – портсигар вернулся обратно, но уже с другой запиской.