Литмир - Электронная Библиотека

Тут же я попытался отвлечься от слов профессора, и, осмотреться, но, почему-то не смог этого сделать. Слова Михаила Федоровича продолжили медленно поглощать все мои мысли. Но, я все равно должен избавиться от них. Должен. Ведь стоит мне это сделать, непременно, уйдут и воспоминания связанные с аварией.

Авария. Секундного замешательства оказалось достаточно, для того что бы надо мной в очередной раз сгустились тучи в виде сменяющих друг друга картинок. Дождь. Дорога. Перекресток. Светофор. Пока все это вновь не набросилось на меня, я поспешил продолжить разговор:

– Михаил Федорович, так почему я плохо помню сегодняшнее утро? – спросил я первое, что пришло мне на ум.

– Считайте это побочным эффектом смерти, – улыбнувшись, произнес проводник. – Вы знаете, Роман Сергеевич, в мире людей есть весьма подходящее слово, что бы описать то, что происходит с душой в момент смерти. Это слово перезагрузка. Так вот, после перезагрузки души ненадолго появляются проблемы с памятью, причем проблемы эти исключительно индивидуальные. Конечно, сам момент смерти забывают абсолютно все, но вот в остальном. Одни могут помнить почти все, другие не помнить абсолютно ничего. К одним воспоминания возвращаются практически мгновенно, в то время как другим для этого требуется значительно больше времени, да и сама последовательность, в которой они возвращаются у каждого своя. Вы, например, первым вспомнили больничный коридор, а это то, что происходило незадолго до момента смерти.

– Значит, тогда я был еще жив?

– Да. Должно быть, вы ненадолго пришли в себя.

Я посмотрел на профессора.

– А, когда появились вы?

– Роман Сергеевич, проводники всегда приходят в тот момент, когда душа покидает тело. Это происходит по причине того, что если врачи смогут вернуть вашу душу обратно, очнувшись в больнице, вы вспомните только то, что происходило до момента смерти, потому как всё то, что происходит после нее, можно вспомнить, лишь находясь здесь. Понимаете?

Я кивнул.

– Хотя, порой встречаются люди, которые ничего конкретного не помнят, но, знают, что после смерти с ними что-то происходило, – тут же продолжил мой собеседник. – В таких случаях человеческий мозг пытается самостоятельно найти не достающие картинки, но так как сделать он этого не может ему приходится что-то придумывать. Отсюда и истории о том, что одни якобы летали над своим телом, лежащем на операционном столе, других куда-то затягивала небесная воронка, а, третьи вовсе говорят, что общались с ангелами или демонами. Все эти люди искренне верят в свои рассказы, убеждая других, что это было на самом деле, но, как вы видите, все происходит немного иначе.

– Тем не менее, все это существуют? – осторожно, спросил я

– Что именно?

– Ангелы и демоны, – чуть тише, чем обычно прозвучал мой голос.

– Несомненно, – ответил профессор. – Рай и ад, ангелы и демоны, эта часть ваших книг, которая наиболее близка к истине. Но, ангелы обитают в раю, а демоны в аду, и покинуть они эти места не могут.

– Значит, вы к ним не относитесь?

– Конечно, нет, – ответил Михаил Федорович, и посмотрел на меня. – Понимаете, Роман Сергеевич, место в котором мы с вами сейчас находимся, способны отыскать только проводники, потому как это не какая-то конкретная точка, а нечто промежуточное. Это словно коридор, соединяющий мир в котором вы жили раньше с местом, где вы окажетесь чуть позже, – пояснил мой собеседник.

Ненадолго повисло молчание, но, сколько всего уместилось в это ненадолго.

Сначала я несколько раз хотел нарушить тишину, однако слова Михаила Федоровича словно лишили меня дара речи. И, с каждой последующей секундой я все отчетливее пониманию, что хочет сказать мне профессор. Ведь если вокруг нас коридор, соединяющий два мира, и на одном его конце находится моя прошлая жизнь то, что-то должно быть и с другой его стороны.

«Рай и ад существуют, только находятся они не здесь», таковы были слова, сказанные проводником чуть ранее, и теперь все стало предельно ясно. Одно из этих мест и находится на другом конце коридора. Но, вот к чему я приближаюсь, делая очередной шаг? Не знаю. Не знаю?

Вообще-то я никогда не задумывался о том, куда попаду после смерти, даже не смотря на то, что, кажется, верил в существование рая и ада. Задумывается ли вообще кто-нибудь об этом? Наверное, да. Но, даже если для меня эти места и существовали, то все равно оставались чем-то далеким. Должно быть, поэтому я был уверен, что у меня еще полно времени, для того что бы начать совершать благие поступки. Но, времени оказалось катастрофически мало. Черт возьми, разве мог я такое предположить? Разумеется, нет. И вот теперь, оказавшись на этой безлюдной улице, я понимаю, что ничего уже не исправить, и меня переполняет странное чувство. Оно совсем не похоже на разочарование от того, что я не успел совершить поступки, которыми должен был заслужить дорогу в рай. Это скорее страх от понимания того, что может находиться на другом конце коридора. Ведь вот он я, и все уже давно сделано. Мне осталось только узнать, что ждет меня впереди.

А, что если я попаду в Ад? Что я вообще знаю об этом месте?

Первые же мысли заставили меня содрогнуться.

Мучения. Боль. Страдания. Место, показанное в сотнях фильмах, и описанное в сотнях книг. Но, каким оно будет на самом деле?

Я уже не смог остановиться. Очередные картинки, как и те, что показали мою могилу, неизвестно откуда, в очередной раз всплыли в моем подсознании.

Вот он Ад.

Бесконечная грязно-красная река из вина и крови кишит миллионами душ. Утаскивая друг друга под воду они тянутся к поверхности, для того что бы сделать спасительный глоток воздуха, который пропитан здесь дымом, вонью, и запахом серы. Но, все равно эти тошнотворные запахи лучше, чем месиво из бесчисленного количества гниющих душ, которые нашли свое обиталище в реке. Только теперь мне кажется, что в ней вовсе не вино и не кровь. Может это гной, которым когда-то были пропитаны, обитатели этой реки? Как бы то ни было, все эти души стараются подняться к поверхности. Сделать вдох. Издать свой стон. Но, для чего? Для того, что бы на них обратили внимание. Вот они. Они здесь. Они все поняли. Они готовы искупить, когда-то совершенные грехи. Но, увы, всем плевать. Единственные, кто может обратить на них внимание, это гниющие тела, сидящие на берегу реки. Вон они хватают несколько «счастливчиков» и волокут их куда-то еще, к очередному «аттракциону», коих здесь миллионы. Через несколько минут те, кто еще недавно тонул в реке, будут молить о спасительной капле воды, в очередной раз, умирая от жажды, и воскресая вновь, не подозревая, что это «развлечение» растянется для них на ближайшую пару тысяч лет.

Картинки неожиданно исчезли. Что-то подступило к моему горлу. Мне становится плохо. Кажется, еще немного и меня вырвет, но это ведь просто картинки? Или, нет? Может это реальность, которая вот-вот поглотить меня? Реальность, дорога к которой, вымощена страхом, и именно он заставил меня, нарушить тишину.

– Михаил Федорович, вы знаете, куда ведет этот коридор? – спросил я.

– Нет. Но, думаю, это знаете вы, – ответил проводник, и после его слов вновь повисла тишина.

Прошла секунда. Другая. Я все еще не произнес ни единого слова, хотя все вокруг словно жаждет этого. Даже, терзавшие меня недавно мысли терпеливо застыли. Или, может, они просто затаились где-то неподалеку? Может, стоит мне только заговорить, как они тут же набросятся на меня? Может быть.

Я закрыл глаза. Возможно, я смогу немного насладиться неожиданно возникшим спокойствием? Но, нет. Уже через секунду, в очередной раз, не дождавшись от меня каких-либо слов, мой собеседник продолжил разговор.

– Роман Сергеевич, так куда ведет этот коридор? – спросил профессор, и, вместе с его монотонным голосом, ко мне вернулись мои переживания.

Я пожал плечами.

– Не знаю, – ответил я, дрожащим голосом.

– Что же, тогда нам следует немного подождать, – произнес Михаил Федорович. – Может быть, когда вы все вспомните, город вокруг нас подскажет ответ на этот вопрос.

9
{"b":"674473","o":1}