Автобус остановился. Она протиснулась сквозь толпу взволнованных пассажиров, вышла и тут же почувствовала, как холод поднимается вверх от ступней. Молли свернула на боковую улочку, где было значительно меньше народу, бросила взгляд на витрину и остановилась. Она увидела свое отражение и не могла сдвинуться с места.

Молли Блум – падший ангел.

Развевающаяся на ветру белая больничная рубаха, босые ноги, перебинтованные руки, мертвенно-бледный цвет лица, волосы какого-то чужого цвета. К тому же начался снег. Какой-то перевернутый с ног на голову вертеп. Трансвестит в роли архангела Гавриила.

Все это никуда не годится. Надо что-то с этим делать. Она надеялась, что мысленная карта Стокгольма ее не подведет.

Одно из главных модных кафе города действительно располагалось на этой улице, как она и помнила. Молли заглянула внутрь. Там царил легкий хаос, время было обеденное, столиков не хватало, люди занимали места и шли набирать себе еду. Никто не обратил на нее внимания, когда Молли прокралась внутрь и запустила руку в карман оставленного кем-то дорогого фирменного пальто. Она выскользнула на улицу и, прижавшись к стене, чтобы никто не мог ее заметить изнутри, вынула из кошелька толстую пачку купюр. Потом бросила кошелек перед самым входом в кафе и поспешила уйти.

До магазина готической одежды надо было пройти пару кварталов. Пару холодных кварталов. Главным преимуществом магазина было то, что никто не обратил на нее особого внимания; по меньшей мере трое из посетителей были одеты еще более странно, чем она. Молли выбрала несколько вещей, которые выглядели наименее вызывающе, включая пару ботинок на чересчур высокой платформе, проскользнула в примерочную, переоделась, подала скучающей кассирше оторванные ценники, заплатила, вышла на улицу, выбросила больничную одежду в урну и направилась к магазину мобильных телефонов.

Там она купила два дешевых телефона, синий и красный. Включила красный, набрала короткое сообщение и получила на удивление быстрый ответ:

«Очнулась. Какие будут указания? М.Б.»

«Чрезвычайно радостная новость. План снова в силе. Держи телефон под рукой».

Молли криво улыбнулась; может быть, у нее и сотрясение мозга, но она ведь не ребенок.

Она включила синий телефон и набрала номер.

Назначила время и место.

Выбросила телефон в мусорный контейнер, а растоптанную сим-карту засунула поглубже в выхлопную трубу случайного автомобиля.

Теперь ее ждут важные дела.

План снова в силе.

Обратная реакция.

Она все время ждала обратной реакции. Ее должно было накрыть. Ведь она очнулась так резко и действовала настолько стремительно, причем весь день без остановки. Она понятия не имела, насколько повреждены капилляры ее мозга и что пришлось пережить сердцу. Только сейчас она дала себе время, чтобы вспомнить, вспомнить, что на самом деле происходило в те судьбоносные дни в глуши.

Сидя теперь в кромешной тьме, она вспомнила другую такую же тьму. Залив Риддарфьерден время от времени освещался огнями проходивших по нему судов, а в остальном царила полная темнота.

Вспомнить бы только, что за ранение ей нанесли. Чисто с рациональной точки зрения, чтобы по возможности предотвратить обратную реакцию.

Проблема заключалась в том, что каждая попытка вспомнить вызывала совершенно другой ряд воспоминаний. Из сумрака вырисовывался металлический стул, бетонный пол, холодная заплесневелая сырость, кислый подвальный запах, веревки на руках и ногах. Обтянутый пластиком диван, две фигуры, едва различимые в темноте, словно участники какой-то странной пантомимы. И руки.

Нет, необходимо все это прервать, отключить сознание. Молли проверила время на красном телефоне. Минуты еле тянулись.

Руки.

Нет, нет. Не руки.

А почему нет? Ну все же. Это вполне рационально. Может служить рациональным объяснением. Удары по рукам, какими бы сильными они ни были, вряд ли могут привести к коме. А вот нож. Нож, который медленно проникает сквозь кожу, надрезает ее. Кровь брызжет, течет рекой.

Обескровленное тело.

Нет. Достаточно. Но так оно, скорее всего, и было. Сильная кровопотеря, кислородное голодание мозга, непредсказуемые последствия. Даже с респиратором.

И вот он уже рядом, и Молли не успела отреагировать. А должна была успеть, отругала она себя. Нельзя быть такой слабой.

Никогда.

Мужчина стоял за дверью и наблюдал за ней. Мимо проплыл корабль, осветил, словно вспышкой, его лицо – выражение внимательное и любопытное, – но она не успела заметить, есть ли у него оружие.

Когда он понял, что она его заметила, черты его лица смягчились, и он сказал, кивая:

– Классная одежда.

– У тебя? – спросила она, почувствовав, что сердце стало биться чаще.

– Ну что у тебя для меня, Молли? – произнес он, утрированно жестикулируя.

– А тебе как кажется, что у меня?

Он кивнул, в медленно наползающем свете от корабля его тень кивнула на фоне шкафа. Неужели может быть такая задержка? Разве скорость света не самая высокая из известных?

– Было бы интересно услышать объяснения, – сказал он.

– Всему свое время, – ответила она.

Повисла пауза. В комнате было совершенно темно, и она не могла видеть, как он снова кивнул. И все-таки не сомневалась в том, что он это сделал. С совсем другим чувством.

– Подумать только, эта квартира по-прежнему твоя, – произнес он. – Все монологи, которые я тут слышал…

– Это было прекрасно, – ответила она. – Недолго, но прекрасно.

– Я понятия не имел, что она все еще существует. Мне следовало бы об этом знать.

– Это временное прибежище.

– А раньше это разве было не так? В наше время?

– Это последний аванпост.

– В таком случае, где же оружие? – спросил он, с виду равнодушно.

– Не такой аванпост, – попыталась объяснить она. – Скорее, наоборот.

Она слышала, как он засмеялся, без всякой иронии. Повисла пауза, связанная лишь с тем, что он не знал, как лучше сформулировать свои мысли. Она терпеливо ждала.

Наконец он произнес:

– Я страшно рад, что ты жива, Молли. Причем во всех смыслах. Ты себе даже не представляешь.

– Что тебе об этом известно? – спросила она.

– Ты знаешь, где я работаю, – ответил он, и, как ей показалось, пожал плечами.

Она посмотрела на едва заметную тень и произнесла:

– Ну, к этому делу ты вряд ли имел какое-то отношение.

– Ты знаешь, что я работаю на Августа Стена. Что еще тебе известно?

– Что я очнулась сегодня утром. Что до этого лежала в коме. Что меня похитили и пытали. Это все, что я знаю. А ты что хотел?

Мужчина покачал головой. Потом вышел из тени и направил пистолет прямо в грудь Молли Блум. С щелчком развернул его и подал ей.

– Спасибо, – поблагодарила она, принимая оружие.

Он медленно подтянул тонкую кожаную перчатку и отступил обратно в тень.

По заливу скользило очередное судно, его огни на долю секунды отразились в толстых линзах очков мужчины.

– Как со зрением? – спросила она.

– Надеюсь, с этим мне скоро помогут, – ответил Карстен и исчез.

Расщелина в скале была ненамного шире самой лодки; и хотя он едва различал ее сквозь мглу, эта расщелина казалась специально вытесанной по размеру. Карстен завел туда лодку. Камуфляж уже висел наготове на ветках деревьев; легкое движение руки – и все накрыто.

Он постоял, осматриваясь. Увидел. Увидел достаточно хорошо. Впервые смог оценить, что ничего не видит. Лодка как сквозь землю провалилась. Он зашагал прочь.

Это было путешествие сквозь другое, более непорочное время. Когда тебе двадцать шесть, и ты понимаешь: то самое мгновение прошло. Оно было здесь, но исчезло вновь. Просто растворилось.

Вспышка растраченного смысла жизни.

Молли.

Здесь. Эти шаги. Совершенно такие же шаги, ровно на этом же месте. Но в другой жизни. В жизни, которая была несравненно лучше.