Интересно, это во мне сейчас девушка интересуется?

А еще он смотрит на меня, как на дурочку, даже стыдно становится.

– Номер-то за стеклом.

– Хорошо, – смеюсь я собственной недогадливости, – идемте, я позвоню.

– Вы не хотите консьержку сменить? – спрашивает рабочий, пока мы огибаем дом и спускаемся к подземной парковке. – Она, вроде, должна быть на посту. А как смылась, так и с концами.

– Хотим, но кто пойдет на такую зарплату? Только пенсионерки. А они как на подбор коммуникабельные. Заводят себе подружек из числа проживающих бабушек и бегают к ним чаи гонять во время смен.

– Да за это время можно весь чайный запас ближайшего супермаркета выпить! Извините. Замерз просто, от подъезда-то ключей тоже нет.

– А разве вам не выдают в ЖЭКе? – удивляюсь я.

– Я же из стороннего сервиса. Нас, по идее, и должна проверять консьерж.

– Сочувствую.

На парковке уже много машин, но совсем нет людей, время близится к вечеру и большинство жильцов вернулось домой. Слева я действительно вижу запертую в углу машину, и на душе становится легче. Я будто все время чего-то опасалась. Хотя опасаться, по сути, нечего: всюду установлены камеры. Один из неоспоримых плюсов нашего ЖК.

Мы останавливаемся рядом с машинами, и я набираю номер, написанный на картонке за стеклом. Связь здесь отвратительная, механический голос девушки звучит будто издалека.

"Неправильно набран номер".

Я хмурюсь и начинаю сверять цифры. Неправильно переписала, что ли?

И в этот момент мой рот зажимает мужская рука.

– Спокойно, – когда я пытаюсь вырваться, прямо на ухо говорит мужчина. – Будешь дергаться – шею сверну, поняла? Поняла?!

Я медленно киваю, а сердце в груди бухает, как сумасшедшее. Раздается странный треск – и рот мне заклеивают скотчем. Накрывает дикой паникой: я дергаюсь несколько раз в надежде вырваться, но захват слишком сильный. Скотчем незнакомец обматывает и мои запястья.

– А теперь, моя дорогая, давай-ка в багажник. Тебе там будет удобно, я даже подушечку купил.

Его машину не заперли – это он своей машиной запер чужую, чтобы я не сразу заподозрила подвох. Идиотка! Какая же идиотка: пойти на паркинг с незнакомцем, поверив оранжевой жилетке! Ее он тоже нацепил для маскировки?! Что, черт возьми, ему от меня нужно?

Меня бьет мелкая дрожь, когда я вижу в его руке блестящий ствол пистолета. В отчаянной надежде я оглядываюсь на камеры: вдруг консьержка вернулась?! Видит все это и вызовет полицию?

Он замечает мой взгляд:

– Они не работают. Лезь в багажник, иначе я просто пущу тебе пулю в лоб и, поверь, это для меня проще, чем тебя уговаривать и везти.

Почему-то кажется, что он не шутит. На мгновение в его голосе мелькает такая ярость, что меня будто обдает ледяным ветром. Ничего не остается, кроме как повиноваться. Я неловко сажусь в багажник, а когда мужчине надоедает ждать, он силой укладывает меня на дно. Голова опускается на подушку и это, казалось бы обнадеживающее проявление комфорта, вызывает новый приступ ледяного страха. Я чувствую, как от желания разреветься к горлу подкатывает болезненный ком. Воздуха не хватает, но это всего лишь паника.

Меж тем незнакомец крепко обматывает мои ноги веревкой, связывая их так, чтобы я не смогла бить по багажнику или стенке. Стаскивает с меня ботинки и шапку.

Когда он достает из кармана нож, я истерично пытаюсь вжаться в заднюю стенку багажника, но он просто разрезает пояс на куртке, оставляя меня в тонком кашемировом свитере. Забирает сумку, телефон, проверяет карманы и, убедившись, что я совершенно безоружна и беспомощна, бросает на пол рядом бутылку воды.

– Приятного путешествия, Лиана.

А затем закрывает крышку багажника, оставляя меня в темноте.

Сердце оглушительно бьется в абсолютной тишине. Я чувствую вибрацию – машину заводят. А затем движение. Кажется, это все какой-то жуткий сон. Иногда в таких снах мне удавалось взять ситуацию под контроль и проснуться. Или направить сознание в более позитивное русло.

Но сейчас проснуться не получается. Слезы все-таки обжигают глаза, но я заставляю себя собраться. Вот только плохи дела: искать меня до поры до времени никто не станет. Если похититель не лжет, и камеры не работают, значит, он все как следует продумал. И еще он знает мое имя.

Это не случайное похищение заезжим маньяком. Это что-то другое.

Когда голова занята действиями удушающая паника немного отступает. Мои руки обмотаны скотчем спереди. Сначала я сдираю скотч с губ и пытаюсь кричать, стучать по багажнику в надежде, что меня хоть кто-то услышит! Может, машина остановится? На светофоре? Заправке? Я кричу и кричу, но безуспешно, кашляю, срываю голос и снова пытаюсь кричать. Потом замечаю, что багажник обит какой-то тканью. Звукоизоляция?

По коже проходит мороз, когда я думаю, с какой тщательностью он готовился.

Очень хочется пить. Рядом валяется бутылка воды, но пить из нее страшно. Там может быть снотворное или еще что похуже. Сколько я так мучаюсь и уговариваю себя потерпеть, не знаю. Когда сухость во рту становится нестерпимой, не выдерживаю и открываю бутылку. Это не так уж просто сделать со связанными руками, но хоть чуть-чуть ослабить скотч не выходит.

Вода смягчает горло, я снова получаю возможность кричать. Теперь делаю умнее и кричу лишь когда чувствую, что машина останавливается. Ну, кто-нибудь! Кто-то же должен услышать?!

Постепенно остановок становится меньше и надежда гаснет. Даже страх притупляется, из острой пряной паники переходит в глухую тревогу. Тело затекает в неудобной позе, я пытаюсь немного двигаться, но места совсем нет. Сколько времени проходит, не знаю. Но когда машина после долгого периода движения снова останавливается и двигатель затихает, внутренности с новой силой сковывает ужасом.

Багажник открывается. Я вижу звездное небо, уже глубокая ночь. Меня обдает пронизывающим насквозь весенним северным морозом.

– Приехали. Вылезай.

Это не так-то просто сделать со связанными ногами. Ему приходится разрезать скотч и силком вытащить меня из машины. Затекшие ноги подгибаются, и я едва не падаю на землю.

– Помогите! – кричу, вкладывая в крик остатки голоса.

– Ори на здоровье, – хмыкает мужчина. – Здесь на много километров вокруг никого нет.

– Кто вы такой?! Что вам нужно?! Отпустите меня! Меня будут искать!

– Кто? Консьержка? Пошли, я сказал! Не все сразу.

Он тащит меня к небольшому двухэтажному дому. Его вид меня поражает: нет ни грамма ветхости, запустелости. Это словно чья-то дача, оставленная на зиму. Симпатичный каменный домик с верандой, круглым окошком на чердаке и выходом к морю.

Стоп. К морю?!

Открыв рот, я смотрю на бескрайнее, затянутой пленкой льда, северное море. Побережье… твою же мать, оно в четырех часах езды от города! Здесь действительно безлюдные места, если я хорошо помню дорогу.

В голове шумным роем теснятся вопросы. Это его дом? Откуда деньги? Что ему от меня нужно? Что он будет со мной делать?

Дом встречает темнотой. Он, конечно, совсем необжитый, не видно ни личных вещей, ни чего-то, что может помочь при побеге. Мы поднимаемся по лестнице на чердак, который я увидела еще с улицы. Здесь есть все, что нужно для жизни: кровать, письменный стол со стулом, шкаф с открытыми полками. Меня вталкивают на середину комнаты, а затем похититель просто уходит.

– Нет! – Я бросаюсь к двери, но лишь слышу, как щелкает замок. – Выпустите меня! Что вы собираетесь делать?! Отпустите меня, пожалуйста, я никому ничего не скажу!

В ответ только тишина.

На чердаке нет света. Просто нет ни одной лампы или хотя бы фонарика. Глаза вскоре привыкают к темноте, и я исследую доступное жизненное пространство. Двигаюсь просто чтобы снова не накрыло ужасом от ситуации, в которой я оказалась.

Здесь есть дверка в ванную. Там тоже выкручена лампочка, да и вообще нет ничего, что можно было бы разбить и использовать в качестве оружия. Душевая кабина, унитаз, раковина, змеевик, на котором висит небольшое махровое полотенце с ярлычком. Ярлычок, как и многие мелочи здесь, пугает.