– Да. Вы правы. Мы тоже это заметили.

– Неужели она?!

– Это нам неизвестно. Обо всём скажут эксперты. Возможно, и она сама что-то прояснит…

– Что послужило причиной смерти? – спросила Пинк.

– Выстрелы в голову и в область сердца из баллончика с красками.

– Очень интересно…

– Вот… смотрите. Жёлтые, красные, синие кляксы.

Тут Блю действительно заметил жёлтое пятно на щеке убитой, два красных на левой груди и большое синее – на животе.

– И кто же выстрелил в неё? – поинтересовался он у начальника полиции.

– Минуточку… Констебль Моэм, введите инспектора в курс дела, – попросил начальник. – А мы с лейтенантом Пинк займёмся осмотром тела.

– Конечно, сэр.

Констебль посмотрел на Блю и сказал:

– Итак, сэр… Люди из соседних домов (по ту сторону шоссе) видели одного такого ушастого…

– Ушастого? – переспросил Блю.

– Да…

– Продолжайте.

– И ещё двоих – маленьких, одетых во что-то жёлтое… Самое главное, сэр, нет никаких отпечатков, никаких следов – ни эпителия, ни волосков, ни слюны, ни пота… ничего. Ну разве что… следы краски, облупившейся краски…

– Интересно.

– Да, сэр. Очень интересно…

Констебль Моэм растянул губы в нежной улыбке, Блю улыбнулся в ответ. Он тут же забыл о мёртвой девушке. Все его мысли были о констебле, о цвете его кожи, волос, о форме его носа, длине шеи, ширине плеч. Он бросил взгляд на длинные тонкие пальцы Моэма. По всему телу пробежала нежная, покалывающая дрожь. За окнами грохотал дождь. Сфинксы, воспользовавшись тем, что вход в дом никто не охранял, пробрались в холл и поднялись по лестнице на первый этаж. Они притаились в самом тёмном углу зала и внимательно смотрели за происходящим. Они видели, как молодой констебль Моэм вводил в курс дела инспектора Соу Блю, а тот внимательно слушал его, то и дело дотрагиваясь пальцами до его руки. Молодая женщина лежала у камина и внимательно смотрела на них. Но они не обращали на неё никакого внимания.

Начальник полиции и лейтенант Пинк тем временем сфотографировали место преступления, обмерили расстояния между выстрелами из пульверизатора, определили, откуда были направлены выстрелы. Затем они подошли к женщине и помогли ей подняться.

– Сейчас мы отвезём вас в морг, – сказал начальник полиции.

– Очень хорошо, – ответила она, по-прежнему улыбаясь.

– Вам не холодно? – спросила Пинк.

– Зябко. Дождь.

Пинк сняла кожаную куртку и накинула её на плечи убитой.

– Благодарю, – женщина улыбнулась и пристально посмотрела в глаза Пинк.

Кожа Пинк от стеснения стала розовой как пастила.

– Пустяки… – прошептала она.

Убитая села на готический деревянный стул с высокой спинкой и наблюдала за происходящим, поворачивая голову то вправо, то влево. Лицо её при этом оставалось неподвижным. На нём по-прежнему мерцала маска необъяснимой улыбки. Жёлтое пятно поблескивало от вспышек огня в камине.

– Как вас зовут? – спросила Пинк, подойдя поближе к креслу.

– Лиза.

– Лиза? А фамилия?

– У меня нет фамилии.

– Как нет?

– По крайней мере, мне она неизвестна.

– Понятно…

Лиза приподняла уголок рта, отчего её улыбка стала ещё более завораживающей.

– И что же вы поняли? – поинтересовалась она.

– Поняла, что нужно искать… Рассылать ориентировку. Одного имени нам мало.

– А сколько же имён вам нужно?

Пинк усмехнулась.

– Одного имени достаточно. Нам нужна фамилия.

– Чья?

– Ваша.

– Но у меня её нет. И никогда не было.

– У всех есть фамилии.

– Нет. Не у всех. У меня – нет.

– А что у вас есть вместо фамилии?

– Ничего… Но фамилия есть у настоящей Лизы. Я лишь копия. Или вообще репринт… Ширпотреб…

– Неправда, – Пинк отрицательно покачала головой. – Вы прекрасны.

Лиза улыбнулась ещё шире. Пинк увидела её жемчужные зубы.

– Благодарю вас. Но вы преувеличиваете. Вы поймёте, о чём я, когда найдёте настоящую Лизу. Я – копия. Копия с её портрета… Но вообще, если говорить всю правду… я не помню, кто я.

– Так-так-так… Подождите… Вы сказали – копия с портрета?

– Да.

– Это значит… Есть портрет? И есть живая Лиза?

– Да. Вот только не уверена, жива ли она.

– Неужели её тоже убили?

– Это мне неизвестно.

– Ладно. Найдём. Опросим. Это лишь дело времени.

Лейтенант Пинк подошла к телефону, прикреплённому к деревянной панели, и набрала номер полицейского управления:

– Хочу разослать ориентировку… Лиза. На вид двадцать три – двадцать четыре года, волосы тёмно-русые или каштановые, длинные, разделённые пробором, нос прямой, длинный, глаза карие, миндалевидные, лоб высокий, брови отсутствуют, подбородок заострённый, рост средний, телосложение среднее. Главная примета – таинственная улыбка.

Она повесила трубку и снова взглянула на Лизу. Та смотрела на Пинк и улыбалась.

– Зачем вам эта ориентировка? – спросил констебль Моэм. – Год будут искать. И ничего не найдут. Я сейчас всё выясню за пару минут через Google.

Он сел на другой стул, достал свой I-Ped и стал «сёрфить» по интернету. Соу Блю облокотился на спинку стула и не отрываясь смотрел то в планшет Моэма, то на самого Моэма. Одна страница сменяла другую. Длинные пальцы констебля Моэма скользили по экрану. Блю осторожно дотрагивался то до его волос, то до плеча.

– Нашёл… – сказал Моэм.

Пинк подошла поближе.

– Записываю.

– Palais Royal, Musée du Louvre, 75001…

– Музей Лувра?

– Да. Денон, 7-й зал итальянской живописи.

– Приметы?

– 77 см на 53 см, специальный бронированный бокс. Остальное – как в ориентировке. Карие глаза, каштановые волосы, улыбка… ну и так далее, и так далее…

– Ладно. Разберёмся.

Пинк повернулась к Лизе. Та сидела неподвижно и смотрела в пустую топку камина.

– Теперь я хотела бы спросить о тех, кто стрелял в вас… – сказала Пинк.

– Боюсь, что я ничего о них не знаю.

– Ну, описать их вы можете?

– А разве убитый способен описать своего убийцу? Убитый ничего не может помнить…

Пинк покачала головой.

– Ну, может, остались какие-нибудь зацепки? Записка? Билет? Как вы сюда попали, в этот заброшенный особняк?

Лиза задумалась, заскользила своим неподвижным взглядом по камину, деревянным панелям, стульям, окну, за которым грохотал дождь, посмотрела на Пинк.

– Так вы сами и проверьте. Может, на мне есть карманы или сумочка… или ещё что-нибудь…

– Да. Конечно.

Пинк поднесла палец к губам. Пристально посмотрела на Лизу.

– Да. Мне придётся осмотреть вас.

– Я понимаю.

Лиза опять приподняла уголок рта. Пинк подошла вплотную, опустилась на колени и стала ощупывать Лизу. Она искала потайные карманы, сумочку, кошелёчек, что-нибудь, куда можно было бы положить билет, записку, документы, фотографию, записную книжку… Наконец она обнаружила крошечный потайной карман в складках платья. Лиза не отрываясь смотрела на Пинк и продолжала улыбаться. Её лицо было совсем близко. Пинк видела тонкие трещинки от лака, едва уловимые бороздки от прикосновения кисти и пальцев художника, в радужной оболочке она заприметила какое-то отражение, но не могла разобрать, что-то очень мутное, очертание человеческого силуэта. В кармашке Пинк обнаружила фотографию. На ней были изображены Микки Маус, Барт Симпсон, Губка Боб и Лиза в белой футболке и мобильным телефоном у правого уха. Все четверо сидели за столиком в кафе на берегу моря, смеялись, размахивали руками.

Пинк встала и показала фотографию Лизе.

– Не узнаёте?

– Нет.

– Это же вы на фотографии.

– Совершенно не очевидно, что это именно я.

– Как это?! Это вы!

– Когда вы доберётесь до настоящей Лизы, вы всё поймёте… На фото могу быть я, а могу быть и не я…

– А что спорить… – сказал Блю. – Поедем в Музей Лувра. Там всё уточним. Может, та Лиза знает этого ушастого и его банду.

– Да, сэр, – ответила Пинк. – Я только позвоню в управление и отправлю ориентировку на каждого из них.