В тот день мы ушли из гостеприимного дома едва ли не с рассветом. Спешку мне объяснять не спешили, а хозяевам я перевела версию о том, что мы торопимся в путь. Вряд ли это было так, ведь у нас ещё было в запасе несколько суток. Добираться до оборотней из последнего городка предстояло чуть больше двух недель. А встреча, что должна была состояться на территории блохастых – через две с половиной недели. Почему в отряде оборотней называют блохастыми, я поняла сразу. Хоть, именно эта раса довольна чистоплотна, и блохи у них вряд ли есть, но прозвище всей расы прилипло к ним намертво. Что оборотней очень злит…
Обещания все сдерживали, и учили меня в ускоренном режиме. Рецепты, бои и искусство лжи. Так же были скачки на перегонки с эльфами, которые часто заканчивались моей победой. Словарный запас я пополнила едва ли не на половину, и нельзя сказать, что слова эти были приличные.
В пути мы чаще ночевали под открытым небом, нежели под крышей. Эльфы не любили людей, люди – эльфов, и они взаимно друг друга сторонились. А когда мы ступили на земли оборотней, всё изменилось. Мы стали чаще останавливаться в трактирах и тавернах, ели безумно вкусную еду, не в обиду Талю сказано и спали на теплых постелях.
Чем Милнот отличался от Зарины? Можно сказать, что всем… Граница между государствами представляла собой обрыв с широкой быстрой рекой. Соединял два обрыва веревочный мост, который провисал над рекой. И если на территории Зарины были самые простые деревья и кустарники, то у оборотней были удивительные деревья, уходящие вершинами в облака, а цвет был насыщенно зеленый. С двух сторон было по одному дому, в котором жили пограничники. Они проверяли документы, спрашивали про цель визита и многое другое. Точно такие же вопросы задавали и оборотни. Только вот разговаривать пришлось с ними мне. Эта ситуация до сих пор является поводом для шуток в отряде.
Мы перешли веревочный мост, и нас сразу же встретило четверо оборотней. Они отличались как от людей, так и от эльфов. Более мощная мускулатура, звериные глаза, которые сверкают в темноте ярким огнём, плавные движения хищника. В них за милю было видно нелюдей. А также, хоть у них и не было длинных ушей, но они так же как и у эльфов смешно дергались при разговоре. Вкупе к ушам, часто можно было заметить, как они втягивают носом воздух, ловя запахи.
– Приветствуем на наших землях. – склонил голову один из пограничников. – Прошу документы и озвучьте цель визита.
За всю свою немногословную речь оборотень смотрел только на Билаториаля. Так как я уже знала цель, то стала говорить без подсказок эльфов. Минольский язык отличался множеством рычащих звуков, которые при обучении почти не отличаются друг от друга. Только после трёх лет обучения я смогла разобрать и найти отличия между семи звуками. Весело? Не очень…
По мере того, как я говорила, глаза оборотней становились всё шире и шире. Когда я закончила и уставилась с вопросом в глазах на оборотня, он присел на одно колено передо мной.
– Девочка, как тебя зовут? – с глупой улыбкой спросил оборотень на минольском.
– Симанира.
– Ты где росла, если так хорошо в своём возрасте знаешь наш язык? – сам вопрос звучал невинно, если бы не правда, которую я не могла ответить на него. Поэтому я только хмуро глянула в ответ.
– Эдингер, Тарнэг, проверяйте эльфов сами, а мы отойдём с этой юной леди. – проговорил четвертый оборотень, и с улыбкой подмигнул мне.
Я предупредила Билаториаля и остальных, и за двумя оборотнями проследовала в дом. Там меня усадили за стол и дали вкусного травяного сбора со сладостями. Смотрели оборотни на меня с улыбкой, и что-то дернуло меня почесать нить жизни Виртана. Незамеченным это не осталось, а потому блохастые заинтересованно переглянулись.
– Симанира, меня зовут Элгорен, а моего друга – Мирфальд. Мы хотим с тобой кое-что обговорить. – оборотни вновь переглянулись.
Элгорен имел черные волосы, собранные в небрежный хвост на затылке, смуглую кожу и белоснежные зубы с парой клыков. Глаза были ярко-желтого цвета, собственно, как и у всех оборотней. Мирфальд был острижен почти наголо, но светлые волосы трудно было не заметить, как и белые брови и ресницы. Кожа была почти молочная, ну, а при улыбке было видно ровный ряд зубов с клыками.
– Выслушаешь нас? – с какой-то непонятной надеждой спросил Мирфальд, на что я сразу же кивнула. – Так получилось, что в нашей стае есть ведьма. Она живет с нами столько, сколько я себя помню, и ещё много лет до меня. Однажды она предсказала, что над водой Ислая пройдёт девочка, и будет она говорящей. И в ней будет больше чем одна жизнь, но не будет у неё дитя под сердцем. И придёт она в стаю арктических волков, дабы изменить жизни, поменяет порядок вещей. Пророчество было сказано столетия назад, до того, как появились такие, кто знает много языков, и кого потом прозвали говорящими. Мост, который соединяет границы, появился не так давно, и протекает он над рекой, названной в честь Ислаима, первого арктического оборотня. Ты первая чужачка, которая вообще заговорила на минольском в таком возрасте. И я почти уверен, что ты знаешь много языков. – эмоциональность Мирфальда подошла к концу и он посмотрел на меня.
– Вы предполагаете, что это про меня? – уточнила осторожно у шибко довольных оборотней.
– Мы в этом уверены. – эмоционально кивнул Мирфальд, а Элгорен поспешил уточнить: – на процентов девяносто.
Я встала, кивнула, оглянулась, и пока не опомнились оборотни, рванула что есть мочи к двери на улицу. Выбежать успела, а на ступеньках меня всё же перехватили за шиворот, и я повисла в воздухе. Это заметили и эльфы, и двое оставшихся оборотней, и все рванули к нам. А я эмоционально начала причитать:
– Ребята, они психи! В конец психи! Заберите меня и спрячьте! Заберите, эльфы добрые! Они поехали! Далеко поехали! – и много чего ещё вырывалось из моих уст.
Я не сразу поняла, почему все сначала замерли пораженно, а потом старательно сдерживали смех. И только потом, когда меня поставили на землю, мне всё объяснили. Слова скакали от одного диалекта к другому, минольский, зарийский, вилийский, эзданский, орвиево наречие, древний язык, фирольский…
– И вы говорите, мы спятили?! – возмутился Эдингер, когда я набирала воздух, чтоб продолжить. – Сколько она диалектов использовала? Девять?!
– Симанира, мы вас просим от всей стаи, принять наше предложение погостить. После мы доставим вас в кратчайшие сроки куда угодно, даже если мы ошиблись, и ведьма говорила не о вас. – в мою сторону опять склонились оборотни.
– Ёжки-матрёшки… – прошептала я, хватаясь за волосы. – Мы на переговоры едем, я не могу пропустить, я переводчик.
Голова совсем кругом шла, и потому эльфам я пока ничего не переводила.
– Вы и не пропустите. Обещаем. – заговорил Элгорен. – Завтра у нас смена караула и мы возвращаемся домой. Доберемся дня за два дотуда, а потом сможем примерно в такой же срок доставить вас куда угодно. Если согласитесь, увидите этот способ перемещения, но сказать о способе так мы не можем.
– Мне надо будет быть в Орлозе через полторы недели. – сообщила, склоняясь к тому, чтобы согласиться на предложение. – Только я работник Билаториаля, и только он может меня отпустить.
– Работник? – удивился Тарнэг. – Сколько тебе лет?!
– Десять, – буркнула на минольском и перешла на вилийский: – Билаториаль. Эти оборотни приглашают меня к себе. В город, где будет встреча меня вернут в срок. Проблема в том, что в их предсказании фигурирую я. Точнее, они думают, что я.
И пока я вновь быстро всё рассказывала, я не заметила, как речь опять начала скакать с наречия на диалекты. Смех уже звучал в открытую со стороны эльфов, и со стороны оборотней. Но, главное, из моей сумбурной речи главное поняли все.
– Симанира. – как только стих смех, заговорил Билаториаль. – Ты хочешь, чтоб я отправил тебя куда-то с левыми… кх-м… с чужими оборотнями? – лексикон Таля подхватили почти все в отряде.
– Я? Я не хочу. Хотят оборотни. И нужно твоё разрешение. – проговорила серьёзно.
