Арина не зря выбрала этот кластер. Состояние родной планеты всегда было ей небезразлично.

Что касается Юстициона, от которого так открещивался в свое время Влад, то это был кластер для организованных, самоотверженных и дисциплинированных граждан. Неудивительно, что его сотрудники обеспечивали порядок и следили за исполнением законов. В кластер входили силовые ведомства и юридические сегментории. Отбор в Юстицион был особенно тщательным, даже в патрульные службы принимали после многоступенчатых комбинированных проверок. Это пока еще был единственный кластер, где для прикрепления к нему было недостаточно генеральной рекомендации СУПЕР. Необходимо было дополнительно получить добро на индивидуальном спецсобеседовании.

И последним в списке был Политпроспект. Самый немногочисленный по объему кадров кластер. В нем готовили политиков и чиновников, кадровый резерв, наименее востребованный в последнее время в обществе. Все государственное управление строилось сейчас на местных органах, работающих в тесном симбиозе с СУПЕР, которой требовалась лишь незначительная помощь в этом. А в целом руководящие должности в основном занимали выдающиеся созидатели в тех областях, которые соответствовали определенным общественным целям, а не специально подготовленные кадры в системе этого кластера. Специалистам Политпроспекта оставалось лишь первичное законотворчество и идеологическая работа, то и другое было областями дотационными, и обеспечивалось из социальных фондов. В последнее время появлялись мнения, что этот кластер как самостоятельная единица изжил себя и его можно упразднить, включив как отдельный элемент в обойму Сервисграда.

– Знаешь, – дядя Витя смотрел слегка насмешливо. – Твой отец рассказывал, что ты маленький был очень упертый. Характер!

– Так есть в кого, – улыбнулся Влад.

– Помнишь, как ты учился плавать?

– Да, было дело.

– Хлебал воду и снова прыгал в бассейн. Пока силы не кончились, и Коле пришлось тебя спасать.

– В итоге научился же!

– Научился, да. По-видимому, это в человеческой природе. Преодоление, пусть и посредством работы над ошибками.

– Как мои биоритмы, или что там у меня зашкаливало?

– Да не было в них никаких патологий, так, возрастные всплески… Как новое место у отца, как он себя чувствует после смен?

– А он к вам так и не зашел?

– Увы, нет. Хотя я был до неприличия настойчив.

– Поговорю с ним.

– Он пропустил уже второе плановое обследование.

– Но удаленную диагностику он же проходит?

– Этого недостаточно.

– И карту его медицинскую на Карьере пропустили…

– А он сам не жаловался?

– На здоровье? Нет, конечно. Да и когда такое было!

– Ты прав, – доктор задумчиво почесал подбородок. – Ладно, свяжусь с ним еще раз. Ну а как место-то у него сейчас? Его кем поставили? Оператором грейдера?

– Это вначале. Теперь регулировщик. Очень странная ротация.

– Системе видней.

– Да какой системе, дядя Витя! Все там для отвода глаз. Сплошные натяжки!

– Ты неисправим… Слышал, организовали Сообщество? Молодцы. За что боретесь?

– За все помаленьку, – отшутился Влад. – Пока регистрировали, яро боролись с бюрократизмом!

– А все же? – прищурился психиатр. – Мне ведь надо понимать, что волнует моих пациентов. Каковы их душевные порывы?

– Мы за справедливость. Потому что видим, что происходит.

– То есть то, что происходит вокруг в вашей жизни, выглядит несправедливым?

– Не «выглядит». Это так и есть.

– А если конкретней?

– Ой, дядь Вить, сейчас мы влезем в дебаты, а это никому не нужно. Просто ситуацию надо менять. Мы не собираемся с этим мириться.

– И у вас есть даже программа? Какая-то платформа?

– Есть люди, которые этим занимаются. А вы считаете, что все хорошо? Вот если честно?

– Я считаю, что каждому действию должно быть свое обоснование. Нельзя, к примеру, по одному кривому кусту делать выводы о лесе, который ты не в силах объять взглядом.

– Это неправильная аллегория. Она не работает, если говорить о кактусовом лесе.

– Любопытный ответ. И многие разделяют вашу… эмм… неоднозначную позицию?

– Самое обидное, не многие. Чудовищная инерция. Молодежь общается со своими аватарами, а тем, кому за тридцать, уже вообще ничего не надо.

– Владик, ты рассуждаешь, как будто тебе самому за 70! Что за старческое брюзжание?!

– Дядя Витя, вы тоже не все понимаете. Нас обманывают, подают заведомо искаженный материал, а мы в силу своего более-менее благополучного положения это принимаем за чистую монету!

– А как вы собираетесь бороться, если не секрет? Устроите государственный переворот? – доктор улыбнулся, но Владу, когда он бросил на собеседника короткий взгляд, почудилось какое-то странное выражение на его лице.

– В нынешних реалиях любые революции исключены, – осторожно заметил он.

– Ты пойми, – поспешно проговорил психиатр, уловив новую интонацию в голосе Влада. – Я интересуюсь исключительно с психотерапевтической точки зрения. Сам ведь знаешь, как иногда деятельность в Сообществах отвлекает от реальной жизни. А тебе скоро экзаменационные тесты на стажировке сдавать.

– Да не беспокойтесь об этом, дядь Вить… К тому же у меня очень хорошие подвижки по инновационному проекту.

– Хорошо, если так… А… гм… эта история с грузовиком?

– Предупреждение с меня сняли на днях. Все обошлось. Это я сглупил, конечно!

– Надеюсь на твою сознательность! Можно угодить в яму, даже не понимая, что это яма! Ангелы – очень, очень деструктивное движение. Тебе явно с ними не по пути.

– Да никто и не собирался, – буркнул Влад, пытаясь припомнить, где же в его деле фигурировало упоминание Ангелов. Странно, но получалось, что нигде.

– Владик, знаешь, есть такое понятие в психологии «необратимость действия». И еще одно – «точка невозврата». Они никак не характеризуют нынешнее положение дел, но о них никогда нельзя забывать.

– Ох уж эти ваши термины и метафоры! Все не так уж мрачно в моей душе! – усмехнулся Влад.

– Не сомневаюсь. Да и здоровье у тебя – тьфу-тьфу – пока не дает поводов к пессимизму.

– Ну и славненько, – заключил юноша, вставая с кресла. – С отцом поговорю, грядки полью, над смыслом жизни задумаюсь! Обещаю!

– Ты мне опять сейчас какие-то ненужные безделушки СУПЕРовские хочешь впарить? – Влад начал выходить из себя.

– Что у тебя прямо аллергия какая-то на это? – возмутился Громила. – Ты послушай вначале, – и протянул другу наушник.

– А через смарт нельзя было пустить канал? – спросил Влад все еще недовольно.

– Ворчун! – сообщил Боря, поднимая громкость. – Ну как?

– Знакомое что-то, – протянул Влад, вслушиваясь в непривычное звучание инструментов. – Ретро?

– Ретро, – хмыкнул Громила. – Конечно, ретро, но какое! Нашел совершенно потрясающий архив музыки почти столетней давности!

– Неплохо, – Влад прижал наушник покрепче к уху. – Гитары еще, да? Не симплофония же? А где откопал? В моей коллекции ничего нет похожего.

– На задворках сети, – засмеялся Боря. – У меня там гид есть по аудиомам и старой музыке. Вот вместе с ним наткнулись, послушал – понравилось.

– Непривычно звучит, – признался Влад. – Но цепляет чем-то. Главное, каждый отдельный инструмент слышно. Ударные мощные – битстеп отдыхает! А еще что там?

– В каком смысле?

– В смысле из инструментов. Две гитары слышу, ударные, контрабас?

– А я знаю? Наверное, контрабас…

– Неплохо, да. – Влад еще прибавил громкость. – Там ведь все вживую было.

– Да. Не то что нынешнее стеллсы, где наполовину все искусственное!

– Вот тебе и еще одно доказательство того, что мы идем к пластмассовому потреблению. Молодец, что отрыл такое. Душевно. А что за команда? Или это просто семпл авторский?

– Тогда еще не было таких авторских аудиом, ты что. Это 86 год! Тысяча девятьсот!

– Оу, Громила!