Алма снова не сдержала улыбки. Каким бы серьёзным взглядом она на него не смотрела, он всё равно заставлял её улыбнуться или рассмеяться; выходить из образа строгой директрисы, к которому Алма так приросла.

Уже целый день Альфред провёл на улице, выполняя какие-либо дела по дому.

Опиливал ветки разросшихся деревьев, стаскивал вместе с Бронвин ненужный хлам в сарай.

Мужчина стремился каждым своим делом сделать хорошо и детям и Алме.

— Я обещаю, это место станет тем раем, о котором ты так давно мечтала. — он гордо поднял подбородок и улыбнулся.

— Верю. — она снова улыбнулась, не сдержала улыбки, — пойдём, все уже за столом. — она поманила его за собой рукой.

После стольких лет его поисков и скитаний, он наконец обрёл то, о чём так долго мечтал.

Как сейчас он помнит, когда уплывал на корабле в своём далёком прошлом, отдаляясь от родного дома. А там, на холме, в синем простом платьице, с вплетенными в волосы синими лентами, одиноко стояла девушка, и до последнего провожала фигуру любимого на корабле, пока корабль и вовсе не исчез за полосой горизонта. Тогда Альфред и не знал, что понадобиться не один десяток лет, чтобы им снова увидеться.

У них с Алмой была своя собственная семья. Каждого ребёнка он полюбил всем сердцем. Алма подшучивала, что он является примерным отцом, наблюдая над тем, как Клэр и Бронвин завязывали ему банты на голове.

Альфред только улыбался в ответ.

Походы в петлю будущего уже стали для них традицией. Каждый вторник дети ждали с нетерпением.

Чаще всего Лондон встречал их пасмурной, но тёплой погодой.

Джейк выполнил своё обещание и сводил Эмму в кино. Для девушки это было лучшим подарком, ведь раньше она не видела цветных фильмов на больших экранах.

Енох и Оливия старались отдаляться от остальных при походах в настоящее. Уютные кафе, тихие парки, скверы.

Чудом для Оливии казалось всё, что она там видела. Енох только улыбался, видев в её глазах огонёк чуда, а на лице детскую озорную улыбку.

Он целовал её в макушку и с нежностью прижимал к себе.

Она и вправду поменяла его жизнь. Енох стал на всё смотреть проще, хоть и колкие шутки от него продолжали отлетать.

С Оливией он чувствовал себя счастливым; и всего лишь стоило рассмотреть в подруге нечто большее, дополняющее его.

Для младших детей дня на детской площадке было вполне достаточно для полного счастья.

Все со смехом вспоминали тот момент, когда близнецы, сидя на лавке с Алмой, привлекли внимания больше, чем вся их детская толпа.

Алма задумывалась над тем, чтобы прикупить нормальной одежды, дабы не сильно отличаться из толпы, но Альфред переубедил её. Странно одетые в Лондоне это обычное дело, обращают внимание на это лишь туристы, которые жаждут эксклюзивных фотографий с места отпуска. Только бедного Милларда в прохладную погоду закутывали с ног до головы в одежду, а в жаркую, благодаря убеждением Альфреда на Алму, он ходил нагишом. Невидимке было так удобней. Он часто жаловался на неудобства одежды.

Правда Алма не всегда могла определить местоположение своего подопечного.

Лондонские туристы, видев детей в одеждах прошлого столетия, удивлялись и с восторгом просили фотографий.

Так странные, невзначай, открыли свой бизнес, зарабатывая с одного фото по 3 фунта.

Это было достаточно, чтобы к концу их дня в настоящем сходить в буфет и хорошенько поужинать всеми вместе.

Альфред, как и Алма, проводил день в парке, сидя рядом и наблюдая за младшими со скамьи.

Иногда к нему подбегали младшие девочки, они с азартом брали его за руки и вели за собой, к качелям, чтобы тот как следует раскачал их.

А когда, возвращавшись к Алме, он садился на место, то гордо поднимал подбородок и, глядя на неё, спрашивал.

— Ну как, хорош я в роли отца?

— Хорош, продолжай в том же духе. — говорила она с улыбкой.

Сегодня на рассвете весь Кэрнхолм был окутан в тумане. Лучи солнца еле доходили до окон дома.

Но эта туманная погода не расстроила странных.

Уже с утра их дом ожил в привычной лёгкой суматохе сбора.

Сегодня было утро вторника.

Алма сидела за туалетным столиком и приводила себя в порядок.

Она заканчивала со своей сложной причёской, наблюдая как в отражении зеркала Альфред, глядя на неё, застёгивал рубашку.

— В следующий раз я сплю на правой половине кровати. — проговорил он.

— Что такое? Чем тебя не устраивает левая? — она усмехнулась.

Альфред устало потёр поясницу

— Там пружина выпирает. Я с тобой буду спать на правой. — он застегнул запонки на рукавах.

Алма рассмеялась.

— Многого, вы, мистер Грин, хотите.

Альфред поднял на неё глаза, и, едва сдерживая улыбку, проговорил.

— Ну тогда в следующий раз ты снизу. — он пожал плечами и улыбнулся.

Алма окончила работу над волосами и обернулась на него.

— Вы так рвётесь вернуться в свою прежнюю комнату, право слово, неожиданно. — Алма ухмыльнулась.

Всё это время имбрина сидела в кремовой сорочке.

Альфред скрестил руки на груди и медленно подошёл к ней, что-то прокручивая у себя в голове.

— Опять ты включаешь свой деловой тон. Хорошо, мисс Перегрин. Тогда прошу вас услышать мою просьбу. Извольте, пожалуйста, следующей ночью быть подо мной, и испытать все страдания злосчастной пружины, хорошо, мисс Перегрин? — он улыбался, глядя на неё сверху вниз, из-за того, что она сидела на стуле.

— Как же оживлённо вы стремитесь занять себе спальное место на полу. — она встала со стула, быстро чмокнула удивлённого Альфреда в губы и пошла одеваться.

— Посмотрим. — с хитрой ухмылкой проговорил он, провожая её фигуру взглядом.

Альфред вышел из комнаты и направился на кухню. Нужно было проконтролировать, справились ли странные с завтраком.

Как и всегда, стол уже был накрыт и дети постепенно усаживались за него.

Сегодня на завтрак бисквит с чаем и клубничным вареньем.

Альфред улыбнулся увиденному.

Чуть позже из комнаты спустилась и сама Алма.

Все начали трапезу, обсуждая планы на сегодняшний день.

— Альфред, у меня к тебе будет просьба, не мог бы ты построить пару или тройку ульев для моих пчёл. — проговорил Хью, глядя на Альфреда, — мои пчёлы делают наивкуснейший мёд! — добавил мальчик.

— Да, конечно, дружище, по возвращению я этим займусь. — Альфред улыбнулся.

Хью благодарственно растянулся в улыбке и принялся снова уплетать свой кусочек бисквита.

Вдруг в дверь постучали. В силу оживлённой беседы за столом никто не услышал этого, кроме Алмы.

Она встала из-за стола и вышла к входной двери.

От дома удалялась фигура почтальона, с серой, потрёпанной сумкой на плече.

Имбрина опустила глаза на пол и увидела лежащее у входной двери письмо.