- Берите за так, я лишь хочу немного ее проучить.

- А, это можно. Условия мои знаете? - поинтересовалась она. - Я сама выбираю клиентов. За здоровье твоей дамочки не отвечаю и всё такое…

- Она любит пожестче, - безразлично отозвался Элион. - И сама строптива, я рекомендую людей посильнее. Можете напоить ее чем-нибудь на крайний случай…

Вот так внутреннее уродство постепенно затмевает любую внешнюю красоту. Он казался мне отвратительным настолько, что я неожиданно перестала и бояться и злиться. Я не жалела о своём решении. Рано или поздно по любому поводу Элион бы продолжил мне угрожать. Нужно дать ему понять, что я умру, но не сломаюсь. А если погибну, потащу его за собой.

Звучит это, наверное, лихо и горделиво. Тогда я стояла на пороге, выпрямившись, спокойно, однако же внутри просто одеревенела от ужаса и отвращения. Я помню, что, когда уходила, прошептала ему на прощание:

- Ты крупно пожалеешь однажды.

Он был невозмутим, точно из лица ушла жизнь. Дождевые капли оставляли на бледной коже борозды, слипшиеся волосы напоминали гриву.

“Я запомню это и однажды ужалю тебя”.

“Ты такая же глупая мразь, как остальные люди”, - читалось в его ледяном взоре.

- Помойте ее, - приказала хозяйка притона двум девицам на пороге купальни. То есть, я предполагаю, что это девушки. На самом деле, по их раскрашенным лицам казалось - они словно не имеют срока годности - одинаково бесцветные и уставшие.

- Давай, шевелись, подруга, - меня подтолкнули к купальне - небольшой, каменной ванной в полу, в которой плескалась вода.

- Я не стану мыться, - говорю.

- Так, я сразу объясню по-хорошему. Здесь никому проблемы не нужны. Если ты не доставляешь их нам, мы не доставляем их тебе, - вяло и с неохотой объяснила имперка, ополаскивающая в ведре у ванной какую-то тряпку, возможно, служившую мочалкой.

Я повторила:

- Не хочу мыться. Мне здесь противно, вода грязная.

- Будешь сопротивляться, дура, позовем, кого надо, он научит тебя, как себя вести, - с недоумением отозвалась та, что крепко держала меня за руки.

- Наплевать, - сухо огрызнулась я, не узнавая свой голос. - Говорю же, не стану мыться.

- Да, просто держи эту ненормальную, а я одежду сниму, - отмахнулась женщина. Ни ей, ни ее товарке, видимо, не хотелось никого сюда звать. Возможно, они по-своему отнеслись ко мне с сочувствием и пониманием. Мол, рыпается еще, бедная, не осознаёт своей участи.

Мне вывернули назад руки до боли, и я взвыла, да со всей дури лягнула здоровой ногой державшую меня, девушку. Наверное, я их напугала, потому что вела себя, как бесноватая. Меня швырнули в сторону, и я ударилась спиной о скамейку, на пару секунд перестав дышать.

Я плохо слышала, кто и что говорил. В бане сделалось неожиданно тихо, я была одна. Оглядевшись, увидела медный ковш, лежавший у чана с горячей водой. Я, позабыв про свои раны, метнулась к нему и схватила в руку. Он обжег меня, но я этого почти не заметила. Когда на пороге появился довольно высокий, бородатый мужик в одних панталонах и с увесистой дубинкой, я, ничего не говоря, плеснула в него кипяток. Зная, что это его разозлит, я добавила ещё… Пока в суматохе кто-то не появился из коридора и не огрел паралитическим заклятьем. Оказалось - хозяйка таверны. Выматерившись, она сообщила, схватив меня рукой за челюсть и пахнув в лицо вонью жареного жира и лука:

- Отрабатывать ущерб теперь будешь. Так и скажу твоему хахалю. Я надолго тебя парализовала, и клиент сейчас есть, к нему и пойдешь. Ишь чего удумала, малахольная…

Какая-то девица стягивала с меня одежду. Я не слушала дальнейшее, пыталась бороться с заклятьем иллюзии, но куда там.

Через весь коридор голую под смешки и улюлюканье присутствующей здесь фауны меня поволокли в помещение, пропахшее человеческим потом и выделениями. На столике горела свеча, кровать украшалась засаленными козлиными шкурами. Заклятье все еще действовало - тело оставалось пластичным, но контролировать я его не могла.

Так меня и бросили валяться. Хуже всего - тишина в помещении и голоса в коридоре. Каждый раз, когда мимо проходили, я переживала мгновения настоящего отчаяния. Разум в безвольном теле метался диким зверем. Что делать - молиться? Как-то не особенно я готова к святому смирению. Оставалось бороться с заклятьем иллюзии. У меня же как-то получилось прогнать из своей головы Элиона…

Но проклятая дверь открылась, и все крохи сосредоточенности во мне заменил страх и злоба. Я уже чувствовала на себе взгляд, за который вполне можно убить.

- Тощая она, но ничего. Выглядит прям, как девочка, - услышала я чей-то бас.

Пол прогнулся под чьими-то шагами. Я отчаянно пожалела, что не могу ни потерять сознание, ни зажмуриться…

Он буквально упал на меня всем телом, стало тяжело дышать, я опасалась за свои ребра. Рухнув, он не шевелился. Я видела край серой, хлопчатой жилетки, красную, пропахшую потом, шею, колючую бороду, от каштановых волос воняло псиной. Кто-то откатил его в сторону, и я с ужасом подумала, что их двое, но увидела над собой бледное, до невозможности сердитое и растерянное лицо Элиона.

- Ты сумасшедшая, - прошептал он со странно переменившимся выражением блестящих глаз. Схватил на руки, как ребенка, укутав в свой плащ. Ему отчего-то позволили уйти со мной.

- Не появляйтесь здесь больше, - услышала я в спину голос хозяйки притона. - Ни ты, ни твоя девица, ясно?

Элион ничего не ответил.

Он, молча, нес меня под дождем обратно в таверну. Заклятье еще действовало. Предполагалось, что оно даст клиенту время поразвлечься.

Каждое прикосновение ко мне Элиона обжигало меня, вызывая ярость. Понимала, что, как только паралич спадет я, ничего не говоря, вцеплюсь ему в глотку. Внутри скребся голос рациональности и разумности, но я его игнорировала.

Ледяной дождь теперь казался приятным - видимо, от нервной встряски здорово поднялась температура. Как и сказал Элион, после лечения магией у меня ослаб иммунитет.

Невыразимое наслаждение доставляло планировать, что я сделаю с альтмером, когда уйдет паралич.

Он поднялся со мной в комнату, положил на кровать, проверил температуру, потом медленно подошел к стене и смотрел на меня, как на инопланетянина - очень озадаченно. Я почувствовала, что контроль тела ко мне стремительно возвращается. Оглядевшись, я потянулась за складным ножом - эльф использовал его, чтобы резать алхимические ингредиенты.

Дрожа, кутаясь в плащ и сжимая этот нож, я медленно ковыляла к Элиону. Он должен был понять, на что я настроена, но не двигался с места. Мне хотелось воткнуть лезвие ему в живот или медленно надавить на перебинтованное плечо. Он не сопротивлялся, смотрел в сторону спокойно, задумчиво.

“Я ничем не буду отличаться от Элиона, если сделаю это. Просто касаться его - невыносимо. К тому же, он не смеет изображать из себя мученика после того, что натворил”, - я демонстративно швырнула нож в сторону и поспешила отойти от него. Эльф снова недоуменно нахмурился, но я никак это не прокомментировала.

- Не попытаешься отомстить? - наконец, спокойно спросил он.

Я не ответила, cела на кровать и облокотилась на стену.

Душевные силы понемногу покидали меня, сделалось неожиданно наплевать на этого альтмера. Очень хотелось есть и согреться, пожалеть себя и дальше по этапу в ближайшем будущем лечь спать, чтобы утром провести во внутреннем мире инвентаризацию и понять - в принципе, жить можно. Элион поступил предсказуемо, не более… Но это сейчас я так говорю. А тогда я не думала, вообще.

Стащила со стола пирожок - то, что осталось от скудного ужина - и съела. Организм, сосредоточившись на выживании, отбросил сантименты. Когда Элион приложил к моему лбу компресс, я выхватила его у него из руки и изо всех сил шлепнула по ладони, красноречиво взглянув в лицо. Страшно больших усилий мне стоило не выцарапать ему глаза. Потом отодвинулась и приложила ко лбу компресс самостоятельно.