– Приди в себя! – рявкнула Тавия.

– Я пытаюсь! – отозвалась Саксони. – Я не хочу ранить тебя, я…

Ее голос прервался. Тавия пожалела, что не может вспомнить ни одного имени богов по эту сторону моря Оннела, чтобы обругать их персонально.

Не имея возможности добраться до сундучка, брошенного на ступенях храма, Тавия снова начала рыться в карманах. Девушка искала те кусочки магии, которые всегда хранились у нее наготове на тот случай, если кто-то попытается ее убить. Хотя обычно эти люди не были ее друзьями.

Вероятно, потому, что других друзей у фокусницы не было.

Коснувшись амулета невидимости, Тавия ощутила холод. Бусина казалась влажной под ее пальцами, а потом стала жидкой и потекла вверх по руке, впитываясь под кожу. Магия вызывала легкий зуд, но Тавия удерживалась, чтобы не начать чесаться. Вместо этого девушка закрыла глаза и позволила зуду проникнуть в самые кости.

Покалывание стало ритмичным. Каждый укол соответствовал удару сердца. Тавия мысленно вела отсчет.

Математика. Она всегда любила математику.

Девушка сжала руки в кулаки и исчезла прямо на глазах у Саксони. Это было неприятное зрелище. Тавия проделывала это не меньше десятка раз. Всякий раз Саксони подташнивало. Сначала исчезала кожа, обнажая красно-розовую мякоть мышц. Затем на виду оказывались внутренние органы и сосуды – ветвящиеся, словно древесные корешки. Потом оставались голые кости. Саксони моргнула – и в этот момент Тавия исчезла пол- ностью.

– Ты еще здесь? – спросила Саксони. – Тавия, ты должна мне помочь.

«Я помогу, если ты дашь мне хотя бы минуту», – подумала Тавия. Она шагнула к Саксони и полезла в карман за остатками магии.

Фокус, припасенный в этом мешочке, был далек от изящества. Однако отчаянные времена требуют отчаянных мер. Тавия высыпала содержимое мешочка на ладонь и дунула. Едва похожие на песчинки кристаллики закружились в воздухе, Саксони застыла. Ветерок облеплял крошечными кристаллами ее тело. В конце концов вся кожа подруги заискрилась, словно звездное небо.

Саксони открыла рот, чтобы заговорить, а потом рухнула на пол, ударившись головой о цементные плиты.

Тавия подошла вплотную. Ее временная невидимость уже рассеивалась. Фокусница потыкала ногу Саксони носком башмака, чтобы убедиться в действии парализующего заклятия. Подруга не пошевелилась. Тавия с облегчением вздохнула.

– Что это было? – произнесла она, решив, что подруга потеряла сознание. Фокусница опустилась на колени рядом с нею.

А потом увидела это.

Крошечную отметину, почти скрытую в складке под челюстью Саксони – ярко-розовую на темно-коричневой коже. Отметину, которая уже много лет пылала в памяти Тавии.

Самое отчетливое и ужасное воспоминание о матери.

«Не плачь, сиоло. Все будет хорошо».

– Как ты?..

Тавия резко умолкла, когда по улицам разнесся предупреждающий визг свистков.

К ним направлялись миростражники.

– Скехт! – выругалась Тавия.

Если они с Саксони попадутся на горячем, Уэсли придется вызволять подруг. А учитывая, что дуайенна Шульце пристально наблюдает за ними всеми, король преступного мира будет очень недоволен.

Тавия взглянула на Саксони. Парализующая магия выветрится только через час, а нести Саксони Тавии было не под силу.

Свистки стали громче.

Тавия сглотнула и снова посмотрела на отметину на шее Саксони.

А потом рванула прочь, бросив подругу и на ходу роняя проклятия и капли крови.

Уэсли Торнтон Уолкотт убил за свою жизнь одиннадцать человек. Большинство из них не были хорошими людьми. Немногих из них нельзя назвать и плохими. Но все они были теми, кто стоял на пути у Главы.

Конечно, одиннадцать – не особо большое число в сравнении с тем, сколько убийств приписывали Уэсли. А поскольку одним из этих одиннадцати стал прежний смотрящий – который, судя по всему, был куда хуже него, – то Уэсли полагал, что в счет идут только десять.

– Скехт, – сказал Стелиос. – Вытащи его.

Прошло десять минут с тех пор, как нож вонзился в цель. Хотя Стелиос уже оставил попытки самостоятельно вынуть острие, он продолжал просить об этом других. Стелиос стоял на коленях и истекал по́том. Кончик галстука впитывал кровь, струящуюся из его руки. Уэсли надеялся, что эта кровь отмоется. Он любил свой нож, свой стол и свой ковер, а сейчас его коллега-смотрящий заливал все это собственной кровью.

– Я не собираюсь делать тебя постоянным украшением своего клуба, – ответил ему Уэсли. Он смотрел, как ковер продолжает пропитываться кровью. – Но пока ты здесь, мы вполне можем закончить наш разговор.

Стелиос зажмурился и болезненно ухмыльнулся, оскалив зубы с золотыми коронками.

– Это лишь вопрос времени, – произнесла Илария. – Новый эликсир Главы в конце концов попадет и к нам. Ты просто получил его раньше.

Уэсли положил на язык стебель клевера, обдумывая смысл ее слов.

– Значит, вы хотите, чтобы я оказал вам услугу, – заключил он.

– Это профессиональная вежливость, – заметила Илария. – Быть может, нам время от времени и нравится пырять друг друга ножами… – Она бросила чуть насмешливый взгляд на руку Стелиоса. – …но когда речь идет о деле, мы все равны и едины. Мы все – смотрящие этой страны. Мы одна команда.

Ее слова несли в себе оттенок сентиментальности – приятной, но все же сентиментальности. Верность или предательство. Друзья или враги. Уэсли полагал, что в мире не бывает ничего полностью белого или полностью черного. Даже это собрание – одно из тех, которые с завидной регулярностью происходили раз в месяц, – быстро превратилось из трогательной дани обычаю в засаду. Или почти засаду. Смотрящие – коллеги Уэсли – объединились против него, неустанно пытаясь вынудить юношу отдать им магию, которой сами не заслуживали. Этот эликсир Глава передал лично ему – и только ему.

– Вы похожи на голодных зверей, выпрашивающих объедки, – заявил Уэсли. – Почему бы вам просто не подождать, пока Эшвуд лично накормит вас – если уж вы так уверены в том, что он это сделает?

Илария почти прорычала:

– Ты забыл, с кем имеешь дело!

Но это было не так. Уэсли улыбнулся в знак отрицания ее слов.

– Чего я никогда не делаю – так это не забываю, – отозвался он.

Поскольку парень отлично помнил, что эти трое смотрящих – а они были самыми опасными людьми во всей Усхании до появления Уэсли – полагали, что он недостоин того, чтобы войти в их внутренний круг. Сейчас вспоминать об этом было почти забавно: как коллеги глядели на него сверху вниз – ведь они были смотрящими центральных городов, пусть и не таких больших, как Крейдже. Эти смотрящие полагали, что он слишком молод и недостаточно испорчен.

А теперь они нервничали, стоило Уэсли сделать паузу.

Теперь коллеги видели, на что он способен, имея в своем распоряжении целый город.

Конечно, настороженное отношение смотрящих к нему не делало их менее опасными. Вести магическую торговлю во всем городе – не то ремесло, которое доверяют человеку за его доброту и законопослушность. Уэсли знал это лучше, чем кто-либо другой. По сути, юноша прекрасно понимал, насколько ужасны люди перед ним.

Мошенники и убийцы, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы подняться на самый верх. И Уэсли был худшим из них.

Касим фыркнул:

– Быть может, нам не передали твое «особенное» зелье потому, что оно недостаточно хорошо для нас.

– А возможно, потому, что Глава выделяет меня среди вас, – парировал Уэсли.

Илария цокнула языком и бросила на Уэсли взгляд, полный усталости и недовольства.

– Просто скажи нам, что делает эта магия и что замышляет Глава. В конце концов, нас больше.

Уэсли вздохнул.

Ему очень не нравилось, когда люди бросаются угрозами вместо того, чтобы исполнять их. Это казалось парню напрасной тратой времени и слов.

«Лучше убить их всех и просто покончить с этим», – прошептал голос в его голове. Уэсли поправил запонки на рукавах. Воздух вокруг него стал холоднее. Магия гудела, взывая к убийству.