Spencer Quinn PAWS VS CLAWS

Copyright © 2019 by Pas de Deux Corp This edition is published by arrangement with The Friedrich Agency and The Van Lear Agency

© Касьяненко М., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

– Плохие новости, киса, – сказала Берта. – Сегодня сливок не будет.

Сливок не будет? Я не ослышалась? Это, конечно, риторический вопрос. Разумеется, я прекрасно слышу. Собственно, всё, что касается меня, – всё прекрасно. Выгляжу я, к примеру, великолепно. Я воплощённая красота: от кончика носа, похожего на блестящую бусину, и до самого хвоста – пушистого и белоснежного. А мои глаза! Я скажу, не скромничая – стоит вам только посмотреть в них, и вы уже не сможете отвести взгляд. Со мной это случается довольно часто – по сути, каждый раз, как я смотрюсь в зеркало.

В кухне у нас тут, в гостинице Блэкберри Хилл, зеркал нет. Мне больше нравятся комнаты с зеркалами, но для кухни я делаю исключение. Каждое утро, проснувшись, я совершаю небольшую прогулку, шествуя в высшей степени элегантно – совсем не так, как ещё один здешний обитатель, с которым вам, должно быть, ещё предстоит познакомиться – тут уж ничего не поделаешь. Так вот, я соскальзываю с верха дедушкиных часов в прихожей и иду сюда. Наша кухарка Берта в этот момент уже наливает свежие сливки в прекрасное китайское блюдечко с золотой каёмочкой. Это блюдце все так и называют – Принцессино блюдечко. Принцесса – это я, если вы вдруг не поняли. Вы за мной поспеваете? Впрочем, не надейтесь, что я стану под вас подстраиваться.

Я застыла в дверях, ожидая… Чего, собственно, я ждала? Объяснений? Того, что Берта опомнится? Нет! Я ждала своих сливок. Точка. Что в этом сложного? Я, Принцесса, по утрам пью свежие сливки, подаваемые на специальном блюдце. Ясно как день.

Берта смотрела на меня. Я смотрела на Берту. Берта – крупная, крепкая женщина с круглым лицом, довольно симпатичная. Она вполне сносный представитель человеческого рода, и мы с ней неплохо ладили до сегодняшнего дня.

– Что такое с тобой? – спросила она.

Я не шелохнулась. Разве что пара усиков подрагивала на лёгком ветерке, дующем из прихожей. Усы у меня очаровательные – своего рода завершающий штрих ко всему облику. Кроме того, они очень чувствительны. Я бы, пожалуй, не стала упоминать, что они подрагивали, но… зеркала нет. Настроение у меня – столь благодушное в момент пробуждения – быстро портилось.

– Не сердись, – сказала Берта. – Я не виновата.

И что? Какое это имеет значение? Разве я ищу виноватых или допытываюсь о причинах? Или, может…

В этот момент в кухню из двери, ведущей в жилые помещения, вошла мама.

– Доброе утро, Берта, – поздоровалась она, оглядываясь. – Ты с кем-то разговари- вала?

Кухарка кивнула в мою сторону. Не стану спорить – у некоторых людей есть милые движения, и вот этот кивок подбородком – одно из моих любимых.

Мама рассмеялась:

– Я тоже так постоянно делаю.

Я не поняла, в чём соль. Ну да – мама со мной разговаривает. Что в этом смешного? Мы с ней подруги. Она рассказывает мне много такого, чего никому больше не стала бы. Вот почему я знаю, что Блэкберри Хилл – это принадлежащая нам гостиница. Когда я говорю «нам», я имею в виду себя, маму и двойняшек Хармони и Бро, у которых сейчас что-то вроде каникул, и, наверное, ещё одно существо, которое я уже упоминала, хотя уж оно-то этого точно не заслужило, потому что только и делает, что нас объедает и… Так на чём я остановилась? Ах да: гостиница. Дела идут плохо – мне мама недавно вечером так сказала, когда мы сидели у камина в небольшом кабинете. Деньги, которые должны поступить на наш счёт, всё ещё заблокированы судом, и с каждым днём всё только сильнее запутывается.

– Нам нужны постояльцы, Принцессочка. Много постояльцев. Ну ты сама пони- маешь…

Да, понимаю. Сейчас конец зимы. Снег тает, превращаясь в слякоть и грязь. В кухонное окно мне видно то, что осталось от большого белого снеговика, которого слепили Хармони и Бро. Сейчас он осел и скособочился, а его бок весь расписан жёлтыми зигзагообразными линиями – следами гигиенических повадок одного типа. Сама я довольно редко выхожу из дома, а уж в слякоть – тем более. Позволить грязи облепить мою шубку? Что может быть ужаснее?!

Пошёл дождь. Он забарабанил по крыше, по стеклу потекли струйки воды.

– Думаю, Принцесса на меня сердится, – пояснила Берта. – Сегодня нет сливок.

– Как так? – удивилась мама.

– Понятия не имею. Когда я ухожу днём, я выставляю пустые бутылки на заднее крыльцо, а Уолтер всегда меняет их на полные ещё до моего появления здесь утром: два галлона парного молока и пинту сливок.

– А кто такой Уолтер?

– Это наёмный работник мистера Дуна. Ну, скорее, наёмный ребёнок: ему всего-то лет семнадцать-восемнадцать на вид.

Мама открыла заднюю дверь. На крыльце стояли две большие и одна маленькая стеклянные бутылки. Они были пусты. И что теперь? Если мы куда-то и продвинулись, то это совсем не заметно. Мама закрыла дверь.

– Может, у коров выходной, – проговорила она.

Берта засмеялась. Видимо, это опять была шутка такая. Мама тоже рассмеялась. Иногда она смеётся над собственными шутками. Мама, когда смеётся, очень красивая. Да, собственно, она вообще очень красивая. У неё изумительные глаза – большие, тёмные и задумчивые. Разумеется, до моих им далеко – надеюсь, вы понимаете. Я рада вам, но не ждите, что я буду всё разжёвывать.

– Вообще-то у него всего одна корова, – сказала Берта. – И выходных у неё не бывает.

– У мистера Дуна всего одна корова?

– Зато она Эмсворт.

– Эмсворт? – переспросила мама. – Это такая порода? Никогда не слышала.

Кухарка покачала головой.

– Нет, не порода. Она пра-пра-пра-пра… не знаю, сколько «пра» нужно там вставить… одна из праправнучек Леди Эмсворт, самой знаменитой коровы, когда-либо жившей в наших Зелёных горах. Её зовут Сладкая Леди Эм – такое уж у неё молоко сладкое.

Покосившись на меня, Берта добавила:

– …и сливки.

Да, мои сливки. Спасибо за напоминание. Где мои сливки? Что с ними сделала эта Сладкая Леди Эм? У меня очень небольшой опыт общения с коровами. Честно говоря, я с ними всего один раз контактировала, и это нельзя назвать приятным общением.

Случилось это в те времена, когда я бывала на улице чаще, чем теперь. Они закончились после нашего визита к одной старушке из организации со странным названием типа «Общество защиты птиц». Защищать птиц? На мой взгляд, это бессмыслица. Птицы и сами прекрасно себя защищают – например, стремительно вспархивая и взмывая в небо. Нужно быть ещё быстрее, чтобы поймать кого-то из них. И я с гордостью могу заявить, что мне не раз удава- лось…

Но вернёмся к тому случаю с коровой. Я выслеживала мышь, обнюхивая её след, шедший через крошечную дыру в стене хлева невдалеке от речки Блэкберри Крик, которую я никогда не пересекала. Речки отвратительно мокрые. Маленькие отверстия для меня не проблема. Я буквально просочилась внутрь хлева, где впервые увидела саму мышку – мою толстенькую маленькую подружку, копошившуюся в соломе на полу. Судя по всему, мы оказались в стойле, где, кроме нас, была ещё рыжая корова, занятая пережёвыванием чего-то вонючего. Она всё жевала, жевала и не проглатывала. Но это не моя проблема. У меня проблем не было. Жирная мышка – задача несложная. Необязательно даже быть лучшим в мире охотником. Хотя я-то как раз лучшая.

Я сделала бросок. Какое же это наслаждение! Выражение ужаса на мышиной мордочке не сопровождается ни единым писком, и в то же время она сохраняет абсолютное благодушие – одна из нас толкает другую от лапы к лапе, а другая шныряет между ними. Никакого членовредительства, никакой боли. Ни намёка на то, чем всё закончится – и это делает игру ещё занимательней! Мы с подружкой-мышью так увлеклись, что не следили за коровой, а она тем временем, видимо, сменила положение, потому что внезапно я ощутила, что мой хвост жутко отяжелел. Я попыталась вырваться, но безуспешно. Это был кошмар. Мышь тем временем быстро взглянула на меня, затем бросилась в сторону и скрылась из вида так, будто кто-то позволил ей самой решать, когда нам пора закончить эту игру. От такого с ума можно сойти! И ещё больше сводило с ума тяжёлое копыто. Я развернулась и решительно впилась в него зубами. Кстати, мне, наверное, давно нужно было предупредить: зубы у меня острые, как иголки. Корова слегка наклонила голову и посмотрела на меня, продолжая жевать так же отвратительно. Ничто не свидетельствовало, например, о боли, причинённой моими острыми зубами.