Ух, и давно это было!

Ростом я тогда был "метр с кепкой" и жил в удивительной стране под названием СССР.

Вы не поверите, но там у детей не было ни планшетов, ни интернета, ни Ютуба. Да, согласен, просто ужас.

У нас дома стоял только чёрно-белый телевизор. Он всё время показывал заседания каких-то важных дяденек. Вы не представляете, с каким нетерпением мы ждали воскресенья. В этот день шла передача в "Гостях у сказки", в которой каждый раз показывали новую сказку!

Ну и, конечно, каждый вечер нам "крутили" мультики Хрюша и Степашка из "Спокойной ночи, малыши!". Всё остальное время дома делать было нечего, и мы целыми днями слонялись по улице.

Девчонки играли в "дочки-матери", классики и прятки. А мы, мальчишки, в клёк, в вышибалы, в футбол. И, конечно, коллекционировали марки. Это такие липкие разноцветные бумажки. Их клеят на конверт с письмом, чтобы оно дошло до адресата.

В нашем пятиэтажном доме жили трое таких "повелителей" марок: Кабан-Кабан, Калоша-Калоша и Горшок-Горшок. Давайте-ка, я вас с ними познакомлю.

Вон там, видите? На лавочке под кустом сирени сидит толстый конопатый мальчуган.

Он лижет леденец на палочке и даже похрюкивает от удовольствия. Это Кабан-Кабан.

Когда ему что-нибудь нравится – он всегда громко хрюкает. А больше всего ему нравится обижать слабых. Например, дёрнет он за косичку проходящую мимо девочку. Та, конечно, заплачет. А Кабан-Кабан хлопнет себя по животу и скажет:

– Все девчонки – плаксы, хрю-хрю-хрю!

Так что не спрашивайте больше, откуда взялось его прозвище.

Нет, можно было, конечно, дать ему не такой громкий титул.

Например, величать его Хрюшей. Или Жиртрестом. Но против этого решительно выступил Калоша-Калоша.

Однажды он грозно взмахнул прутиком и сказал: "Кабан-Кабан всё-таки наш друг, и потому заслуживает хоть каплю уважения."

Смотрите-ка, а вот и он сам!

Да, вон тот худенький мальчик в калошах. Размахивая сачком, он охотится за бабочкой посреди дворовой клумбы. Это Калоша-Калоша.

Даже в ясный солнечный день он не выходит на улицу без зонта и резиновых калош: а вдруг набегут тучки и пойдёт дождь?

Он всегда аккуратно причесан и умыт. А из кармашка его белоснежной накрахмаленной рубашки торчит платок.

Но это ещё не всё: Калоша-Калоша – самый умный ребенок во дворе.

Например, когда наши животы урчат от голода, а до обеда еще ой как далеко, мы жуём травинки. Или гудрон. Если повезёт его добыть, конечно. А Калоша-Калоша просто подходит к своему подъезду и выкрикивает волшебные слова:

– Ма-ма, кал-ба-са!

И вот чудо!

Через минуту на веревочке из окна на третьем этаже к нему спускается завернутый в вощеную бумагу бутерброд с колбасой!

Провернуть такой трюк не удавалось никому, кроме Калоши-Калоши.

Однажды, когда он ушел со своей бабушкой на почту, я подкрался к его подъезду и крикнул во всё горло:

– Ма-ма, кал-ба-са!

Но вместо бутерброда мне бесплатно выдали ведро холодной воды. Прямо на голову. Неплохо. Но бутерброд всё же обрадовал бы меня больше.

А еще Калоша-Калоша слывет умником потому, что частенько повторяет другую волшебную фразу. Вот такую: " Я бы не стал этого делать"!

Как-то раз нам надоело сидеть в песочнице, и мы решили понянчить котят кошки Фефёлы. Она недавно окотилась в коробке из-под телевизора.

– Я бы не стал этого делать! – стоя в стороне, сказал Калоша.

Мы его не послушали.

Мы сказали, что он – "бояка – чёрная собака".

А зря: Фефёла исцарапала всех нас до крови. Калоша-Калоша же остался цел и невредим. После этого мы еще сильнее зауважали Калошу за ум.

Все, кроме Горшка-Горшка.

Он был уверен, что Калоша никакой не герой. Просто ему тайно помогает какой-то пока неизвестный нам волшебник.

Нет, ну вы только посмотрите: вспомнишь Горшка – и он тут как тут!

Целится из рогатки в толстого голубя. Птичка сидит на козырьке подъезда и даже не подозревает, что стала мишенью. Легкий свист, голубь улетает, а окно нашей соседки тёти Веры со звоном разлетается вдребезги.

Как ни крути, а Горшок-Горшок – местная знаменитость. С ним лично знакомы все местные кошки, собаки, голуби. И, конечно, старушки. Что бы где бы не случилось – первый подозреваемый у них – Горшок.

Может, это потому, что он день-деньской торчит на улице у всех на виду. Чумазый, в дырявой майке и таких же шортах. А ещё на его рыжей вихрастой голове, как говорит тётя Вера, "чёрт копейку искал". Однажды мы попробовали сами найти в его спутанных волосах эту копейку, чтобы купить газировки без сиропа. Но так ничего и не нашли. Наверное, чёрт нашёл её раньше нас.

Каждый вечер, когда на небе появляются звезды, мы сидим по домам и ужинаем яичницей с помидорами. А Горшок-Горшок все еще гоняет по улице кошек. До тех пор, пока в окошко не выглянет его мама. Она со звоном распахивает окно и кричит на весь двор:

– Сынок, живо на горшок!

Конечно, это она так по-простецки шутит. Это она его так на ужин зазывает. Понятное дело, что её сын уже давно не сидит на горшке. Как никак на днях ему "стукнуло" аж пять лет и сколько-то там месяцев. В таком почтенном возрасте пора уже "замуж выходить и собственным хозяйством обзаводиться", как справедливо заметил Калоша-Калоша. Но этот дурацкий "горшок" с маминой легкой руки прилип к мальчугану, как репей к местному псу Шарику. В общем, так его и прозвали – Горшок-Горшок.

Так вот, у каждого из этих мальчишек – своё королевство. Так они называют свои альбомы, в которых живут их верные подданные – почтовые марки.

Есть марки-корабли, марки-картины, марки-учёные, марки-спортсмены и даже марки динозавры: чего там только нет! У Кабана с Калошей их целые горы, и около десятка – у Горшка.

А вот у меня не было ни одной.

Наверное, поэтому меня и прозвали – Балда-Балда. Правда, никто из нас толком не знал, что такое балда.

Однажды меня так назвал один незнакомый дяденька. Я в него нечаянно врезался, когда удирал на велосипеде от какого-то зверского пса. Дяденька упал в лужу и сказал мне оттуда: "Ну ты, братец, и балда!". Мне это новое слово так понравилось, что на радостях я пустился вокруг лужи в пляс. Я даже позабыл про ободранные в кровь коленки. И про кусавшего меня за пятки пёселя забыл. А мои подоспевшие друзья принялись пулять в дядю камнями и палками – это для того, чтобы помочь ему поскорее выбраться из лужи. А то ведь так и до вечера бы там просидел, бедолага.

Можно, конечно, дразнить друг друга просто Балдой.

Или просто Кабаном.

Но вы хоть разок попробуйте повторить прозвище два раза. Ну, конечно, ведь так оно прозвучит в два раза обиднее!

А, между прочим, на дворе стоял май.

То есть дело шло прямиком к осени. И Балда-Балда, то есть я, с нетерпением ждал своего Дня Варенья.

Скажу по секрету: мне обещали подарить настоящую пластмассовую саблю!

С ней я сразу же напал бы на Кабана-Кабана.

Зачем? Ну вы даёте! Конечно же, чтобы освободить его марки, с которым он обращался очень жестоко.

Как только у него появлялась новая марка, он облизывал её своим красным языком и лепил в толстую потрёпанную тетрадку, которую называл альбомом. А ведь для марок нет ничего хуже такого обращения!

Но вместо сабли мне подарили… марку.

И случилось это задолго до Дня Варенья.

Однажды мой Папин Галстук пришел домой раньше обычного. Он свесился с балкона и закричал на весь двор, чтобы я " дул домой во всю Ивановскую". Где была эта Ивановская и как в неё дуть, я понятия не имел. Решив, что это было какое-то волшебное заклинание, я встал посреди двора, как вкопанный.