Пол выбирала, как обувь, – тщательно и вдумчиво, прохаживаясь в салонах босыми ногами по паркетным доскам из разных пород дерева. Остановила свой выбор на дубе. Да, дорого, но нельзя экономить на том, что будет у тебя под ногами, лучше найти эконом-решения для всего остального. И она нашла. Комната зажила своей жизнью.

Эркерные окна гигантским трельяжем оперлись на широкий стол-подоконник с овальной выемкой для стула. Справа и слева от окон всю стену заняли вместительные шкафы с внутренними откидными столиками, полочками и тайничками, поглотившими все несметные рукодельные сокровища хозяйки – от отрезов тканей и пуговиц до швейных машин и манекена. При этом легким взмахом изящных складных дверей шкафы моментально могли сделать вид, что их тут вовсе и нет.

Центральная часть стены напротив окна имитировала старую кирпичную кладку. Здесь было место для временных экспозиций: Машиных рисунков, Вериных эскизов, фотографий Андрея. Внизу стену закрывала добротная консоль из целикового среза гигантского дерева. Откидываясь разными способами, она могла превращаться либо в огромный стол, на котором Вера кроила, либо в кровать, если кто-то оставался заночевать. Слева и справа от этой конструкции стена была полностью зеркальной, создавая иллюзию продолжения комнаты и отражая свет из огромных окон.

Третья стена была выкрашена в глубокий темно-синий цвет. Тут располагался «уголок для медитаций», как шутливо называла его Маша: навесной электрокамин и выше – совпадающий с ним по форме телевизор, рядом – два огромных кресла, над одним из которых склонялся загнанный в угол ветвистый фикус с мелкими глянцевыми листьями, над другим – лаконичный торшер с вертлявой головой-половником, а на расстоянии вытянутой руки от кресел услужливо подставлял спину журнальный столик, внутрь которого убирался мягкий удобный пуф. Это было идеальное место для задушевных бесед с подругами или настольных игр семьи, а в рабочее время – для встреч с клиентами, которые, кстати, любили здесь не только примерять свои наряды, крутясь перед огромными зеркалами, но и проводить целые фотосессии.

Вдоль противоположной от камина стены вытянулся компактный джинсовый диванчик. Похожий на открытую узкую книгу, он приглашал присесть почитать, выбрав себе что-нибудь на открытых деревянных полках домашней библиотеки, занимающей всю четвертую стену. Дверь, приткнувшаяся в углу, казалась тут лишней, ибо кто же захочет покидать это чудное место? Никто и не хотел.

Вот и сейчас подруги собрались в этой комнате, усадили Веру в кресло под фикус, а на журнальном столике расставили фрукты, сладости и напитки. Но не успели они и рта открыть – ни для еды, ни для беседы – как в дверь позвонили.

– Я открою, – вскочила Вера, – наверное, это Маша вернулась.

– Верочка, доброго денька! – раздался из коридора старческий голос. – Я к тебе по срочному делу, спасай, матушка!

– Софья Исааковна, что опять?

– Сегодня сущий пустяк, Верочка! С твоими золотыми ручками и делов-то минут на десять, не больше.

Энергичная бабуля по-свойски прошла сразу в мастерскую.

– О-о-о-о, у тебя девочки. Ну ничего, я много времени не займу, – заверила она, деловито раскладывая на столе у окна нечто черное, извлеченное из пакета. – У меня сегодня встреча с товарками моими, идем на концерт, в собесе билеты бесплатные выбили, а у меня молния разошлась на любимых брюках. Вот, глянь, Верочка, я уже и в магазин сбегала, смотри, купила молнию новую, тебе в этот раз не придется вставлять свою.

Вера посмотрела на соседку, потом на ее бессовестно раскинувшиеся на столе штанины, демонстрирующие сломанную молнию, лоснящиеся потертости вдоль швов и ветхость ткани в самых интимных местах. Шустрая бабуля заметила, куда смотрит Вера, и, как ловкий продавец мяса, повернула товар другой стороной:

– Брючки немного ношеные, но зато такие удобные! Помню, покупала их еще в Чебоксарах, когда Яша был жив, мы ездили к его сестре в тот год. Знаете, сразу так сели на фигуру!

Подруги, оглушенные внезапным вторжением, начали приходить в себя.

– А что, вообще, происходит? – громко спросила Наталья.

– Ой, девочки, не обращайте на нас внимания, мы быстро, – бабуля по-матерински потрепала Веру по плечу, – вы пока вон телевизор посмотрите, журналы полистайте.

– Простите, вы кто? – вмешалась Алекса. – Что это вы тут раскомандовались?

– Не поняла… – осеклась Софья Исааковна. – Я Верина соседка, я разве помешала?

Бабка впервые посмотрела Вере в лицо.

– Вы помешали, – холодно произнесла Алекса.

– Да? Верочка, что же ты сразу не предупредила?

– Она просто слово вставить не успела, – подсказала Наталья.

– Мне попозже зайти? А что же с брючками делать? – Софья Исааковна заискивающе заглянула в глаза своей спасительницы.

– Я не знаю, – растерянно обронила Вера, грустно скользя взглядом по истлевающему на ее столе швейному изделию.

Подруги окружили стол и сморщили носы от увиденного.

– А знаете, что? – твердо произнесла Алекса. – С брючками ничего другого сделать нельзя, кроме как выбросить. Это я вам со всей ответственностью заявляю.

Она хотела сгрести штаны со стола, но не рискнула до них дотронуться, кивнула их хозяйке на пакет, который та до сих пор держала в руках:

– Забирайте… это. И хватит сюда носить всякую рухлядь. Вера шьет высококлассные сложные вещи, мелким ремонтом она не занимается. Ясно?

– Почему же? – не сдавалась Софья Исааковна. – А в ателье вот и платья шьют, и молнии в брюки вставляют.

– Отлично! Вот туда и отнесите свое барахло. Вера не реставратор!

– И кстати, – вставила Наталья, – интересно будет послушать, что вам скажут в ателье, когда увидят останки ваших штанов.

– Не у всех столько денег, чтобы постоянно новое покупать, – обиделась бабуля.

– Не у всех и совесть есть! Это ж надо – просить ковыряться в ветхом белье, – отрубила Алекса. – Нужно же иметь какие-то нормы приличия! Вы бы их хоть постирали.

– Я не могу их постирать, тогда они окончательно развалятся, – выдала себя рачительная хозяйка.

– Вот видите, вы и сами признаете, что их уже пора выкинуть…

– Может, и пора. Да где взять новые? Может, вы деньгами поможете?

Вера дернулась за кошельком, но Алекса ее остановила стальным взглядом:

– К сожалению, нет. Обратитесь в социальную службу или сходите в ближайшую церковь, туда всегда приносят разные вещи, подберете себе что-нибудь совершенно бесплатно.

– Вот еще, буду я в чужом старье ковыряться! – фыркнула Софья Исааковна.

У подруг вытянулись лица.

– Вот и мы не хотим в чужом старье ковыряться, так что забирайте его и забудьте сюда дорогу, – решила подвести черту под разговором Алекса.

– Разве что вы соберетесь замуж, – попыталась чуть сгладить ситуацию Наталья, – и вам потребуется шикарное свадебное платье. И поспешите, Вера скоро перестанет брать заказы вообще.

– Почему? – растерянно спросила Софья Исааковна, под нажимом сгребая в пакет свои штаники.

– Она меняет профессию.

– На какую? – У старушки загорелся глаз от новых перспектив.

– На психолога.

– Это что же, она будет работать с психами?

– Да, и задорого. Но вы же не псих, вам не нужны такие услуги, правда? – Наталья и Алекса под обе рученьки вели бабулю к выходу.

– Слава богу, не нужны!

– Вот и прекрасно! Так что нечего вам здесь больше делать.

Закрыв дверь, подруги вернулись в комнату. Вера сидела на полу и смотрела на искусственный огонь в искусственном камине.

– Как же меня достало шить, – прошептала она, – особенно для таких вот. Глаза, спина – все болит.

– Вер, не надо браться за все подряд, – погладила ее по плечу Наталья. – По себе знаю: если хвататься за все заказы, то кроме усталости ничего не заработаешь. Чем меньше денег у клиента, тем больше он трясется за каждую копейку. Или… ты вообще не брала с нее денег?

Вера опустила глаза.

– Ну ты даешь! – воскликнула Наталья.

Алекса молча налила всем сока.