ГЛАВА 7

Девчонкам казалось, что не будет конца и края их путешествию. Их швыряло по всему отсеку, видимо ехали по полям и ухабам. Два еще и рты были забиты кляпами. В отсеке темно, они не видели друг друга, только ощущали. Наконец машина остановилась, и загремели засовы, от света, они тут же закрыли глаза, нужно было сначала привыкнуть.

— Ну, цыпочки, как вы тут? В туалет захотели, давайте по одной будем выбираться? Рты пока не откроем, но руки развяжем, нужду справить.

— Их трое, не убежишь, догонят, — Зоя оглянулась, вокруг была ровная степь и еле видная проселочная дорога. Вот почему их так швыряло.

— Иди за машину, только не вздумай убегать, пристрелю, — и охранник показал Зое пистолет. — Девчонки сходили по нужде, и их тут же затолкали в отсек. Рты освободили, и это уже хорошо.

— Вот вам корзинка с едой, проголодались поди, а нам и того нельзя делать. Пока ценный груз не доставим, расслабляться нельзя.

— Зачем вы это делаете, мы такие же люди, как и вы! — закричала Зоя.

— Не такие, вы ценный груз, за который платят деньги, — и охранник засмеялся.

— Уже то хорошо, что мы можем поговорить и немного расслабиться. Не видно, что они нам положили в корзинку. Хлеб, колбаса, в термосе вода или чай, сейчас посмотрим, — Зоя начала отвинчивать крышку термоса. Вода, я пить хочу, во рту пересохло. Давайте немного подкрепимся, не хнычьте, все равно нас никто не услышит. На улице смеркается, видно ночь надвигается. Давайте кушать, нам силы нужны для борьбы. Мы не будем сдаваться, берите хлеб с колбасой, и Зоя, всхлипнув, уткнулась в Дашино плечо. — Где мой Игорь, если бы он узнал, он бы спас меня?

— Мамочка, спаси меня, — стонала Иринка, — я слушаться тебя буду!

Долго сидели они, обнявшись, и только слышны были их всхлипы. Незаметно для себя уснули, видно сказалась тяжелая дорога. Проснулись от чьих-то голосов. Говорили охранники, — дальше нам не велено совать носа, будем ждать, когда за ними приедут на телеге.

— Слышите, на телеге приедут, вот оттуда и сбежим. Готовьтесь, растирайте затекшие мышцы. Осталось немного еды, подкрепимся и выпьем по глоточку воды. Телега не машина, попробуем вырваться.

Примерно через час зафыркали лошади и их вывели из машины.

— Вот ваши новые хозяева, — сказал им охранник, — с ними дальше поедете цыпочки.

— Сволочи, — кричала Зоя, — не будет вам добра, людьми торгуете!

— Закрывай ей рот, разговорилась, давно хотел наказать ее, надоела! — и охранник ударил Зою по щеке. Из глаз ее хлынули слезы, — ублюдок! — и тут же кляп закрыл ей рот. Готовьте свои ручки, дорогуши, а то повыскакиваете из телеги. Сидите смирно, скоро будете на месте. Вас там уже точно, никто не найдет.

Ехали долго по степям и ухабам, без дороги. Где они, бескрайняя степь, только птицы проносятся стайками над ними. Впереди сидел преклонных лет мужчина, с седой бородой. Злые глаза сверкали из-под густых ресниц. Было только слышно его понукание лошадьми. Хотели бежать, а куда, неизвестно. Их больше суток везут по бездорожью, убежишь, заблудишься, волки загрызут. В степи их говорят, много рыскает. Надежда на побег угасла. В стране сейчас перестройка, неразбериха, их и искать-то особо не будут. Поэтому так смело, бандиты действуют, все у них закуплено. Степной ветерок ласково обдувал их, солнце перевалило через середину, сейчас вторая половина дня. Вдруг они увидели табун лошадей, а за ними отару овец, а тут и три собаки залаяли, несясь им навстречу. Видимо, приехали, вот они три юрты, посреди степи. Издалека незаметны, все под цвет степного окраса.

— Тпру, Мария, принимай гостей, — басом сказал их кучер. Навстречу вышла моложавая лет за пятьдесят женщина.

— Да что же вы связали их, отсюда все равно не убежишь. Троша, развязывай, не смогу я одна. — Она выдернула кляпы изо рта пленниц. Эх, была бы моя воля, убежала бы отсюда.

— Молчи, женщина, — и Трофим огрел ее вполсилы кнутом.

— Вот и я получила, давно ты не стегал меня, Троша, потому что покорная стала.

— Мария, отведи их в юрту, да собак приставь охранять, понятно. — Он распряг телегу и поехал верхом к табуну.

— Тетя Маша, где мы и как нам отсюда сбежать? — спросила Зоя.

— Сама не знаю, а сбегать пробовала, но возвращалась назад. Если не знаешь дороги, отсюда не выберешься.

— Вас, что, тоже здесь силой держат? — поинтересовалась она.

— Да, это давняя история, я уже тут годков тридцать. Молодая была, — начала свой рассказ Мария, — полюбила парня, а он женился на другой девушке, и уехал в другое село. Я беременной осталась, родила сына. Жила одна, тяжело было, но я справлялась. А тут в село приехал Трофим, нелюдимый мужик. Он и в молодости выглядел грозно. Присмотрел он меня, и позвал замуж. Я не соглашалась, не люблю, и все тут. Так он приехал на телеге ночью, связал меня, вот как вас, погрузил кое-какие пожитки, сына и повез в неизвестном направлении. Захныкал сын, я попросила развязать меня. Он согласился, но с условием, что я не сбегу, иначе сына не получу. К утру мы оказались в степи, сколько ехали не знаю, пока не очутились в этом месте. Оказывается, он батрачил тут, пас хозяйский табун и отару. Это долгая история, я конечно, против того, чтобы к чему-то принуждать силой. Вот недавно мужчин привозили, так они по желанию ехали за границу, говорят, там платят хорошо.

— Вот так дела, нас, что, тоже за границу хотят увезти! — Даша расплакалась.

— Про вас не знаю, и помочь вам ничем не могу. Даже если уйдете отсюда, вас дорогой поймают. Степь кругом, и вы все как на ладони. Да и собаки не отпустят, они слушаются хозяина. Располагайтесь, сейчас на полу постелю. Еду принесу позже, ее еще сготовить нужно.

Мария кое-чего не договаривала, есть тут тропка, и она выводит на шоссейную дорогу. Но до нее идти нужно горами. Их все равно отсюда не выпустят, у хозяина много охраны. Две фермы содержит коневодческую и овцеводческую. Ей иногда казалось, что все они в ловушке, без разрешения хозяина никого, никуда не выпускают. Говорят, что деньги он людям платит хорошие, но точно она не знает. Спрашивала Трофима, сколько ему хозяин платит, он отвечал, что на их век хватит. Так с не любимым век и коротает. А где он любимый-то, ее Коленька. Когда узнал о ее беременности, сбежал с ее же подругой. Она вдруг вспомнила, как начиналась эта любовь. Давно она этого не делала, запрещала себе, не стоит он ее слез.

Жили они вдвоем с матерью. Отца она не знает, в селе поговаривали, что трактористы приезжали на посевную, и приголубили деревенских девчат. Из-за этого от матери отвернулись все родственники. На селе это считалось позором для всей семьи. Так и жили они обособленно, со старой, глухой бабушкой. Она умерла и оставила им небольшой, ветхий домишко. Мать и этому была рада, подмазывала, да подбеливала обвалившиеся стены. Училась Мария хорошо, но средств, продолжать дальше учебу у них не было. Осталась в селе, председатель пристроил ее в конторе уборщицей и разносчицей. Она носилась целый день по бригадам, давала указания председателя колхозникам. В свободное время помогала счетоводам в бухгалтерии, сводила дебет с кредитом. Ей нравилась эта работа, и она мечтала отучиться на бухгалтера. Но сначала нужно заработать деньги. Мария хорошо пела, и ее взяли в колхозный хор. Баянистом был самоучка Николай, разбитной, сельский парень. Он и руководитель, и хореограф, все в одном лице. Однажды после репетиции он попросил ее остаться.

— Мне с тобой нужно индивидуально порепетировать, Мария. Голос у тебя хороший, будешь запевалой.

— Николай, а ты с бабкой Дуней порепетируй, она соловьем заливается, — хористки засмеялись.

— Все зубы скалите, я вас больше не задерживаю. Придете во вторник, как и договаривались, не простудите сувои горлышки, женщины, смотр скоро.

— Мария, если будет обижать, скажи, мы ему бока намнем, — засмеялись женщины.

— Идите, балаболки, вас мужики дома ждут, без ужина сидят.