– Дааа, – как можно беззаботней произнес Питер, – нам нужен камфорный спирт.

– А, сейчас, сейчас. У вас кто-то простудился? – аптекарь наклонился и вытащил на прилавок коричневый пузырек с притертой крышечкой.

– Папочка, чей это рог висит? – спросила София.

Питер не успел открыть рот, чтобы объяснить девочкам, кто такой нарвал, как мистер Теофраст произнес на чистом глазу: – Это рог единорога, могу предложить настойку из него, очень хорошо помогает при мигренях.

– Едиииинороогааа? – еще шире раскрыли рты девочки.

Питер быстро расплатился, засунул пузырек с камфорным спиртом в карман, взял девочек за руки и побыстрее вышел, пока они не начали рассказывать про больные ноги Роуз. Он надеялся, что единорог окончательно вытеснил из головы близнецов сапожника.

Но не тут-то было. Через пару секунд, когда повернули с торговой улицы к их повозке, Вивьен резко остановилась и спросила: – А сапогиии?

– Мы должны заказать сапожки для Роуз, – подхватила София.

Питер остановился.

– Может быть, в другой раз? – с надеждой спросил он.

– Детка, мистер Фергюс подумает, что мы всей семьей сошли с ума, – ответила мама.

Бабушка улыбнулась, подмигнула Виви и сказала: – Ну что ж поделать, нужно лечить Роуз.

Когда мистер Фергюс понял, зачем они пришли, он подавился табачным дымом из своей курительной трубки.

– Красные, вы говорите? Да-да, да-да. Что ж, у женщин много причуд, но такое слышу в первый раз. Хорошо, заходите на следующей неделе.

Ровно через неделю они забрали новые, красные, блестящие, маленькие сапожки со шнурочками для Роуз. Виви с Софией взяли по сапожку и, радостно подпрыгивая, вышли из лавки, поблагодарив сапожника.

– Фергюс, вы не поверите, мы сами не могли в это поверить, но Вивьен понимает животных. Она как-то общается с ними, – сказал Питер, оправдываясь.

– У вас удивительные малышки, Питер, если бы я не слышал, как поет София, я бы не поверил в то, что вы говорите. Но, видимо, они обе не такие, как мы с вами. Вам очень повезло. Ну, отправляйтесь уже лечить свою Роуз, – улыбнулся сапожник.

С тех пор Роуз щеголяла по утрам в красных сапогах. Она вышагивала по полю за домом, как на приеме у королевы. Ревматизм как рукой сняло.

Молва о девочках распространялась очень быстро. К Виви привозили больных животных, чтобы выяснить, как их лечить и что у них болит. Она понимала птиц, и они в большом количестве селились рядом с маяком. Стоило только обратиться к Вивьен, и им всегда была обеспечена горсть пшеницы или семечек, если они не нашли пропитания. Послушать пение Софии в церковном хоре приходило все больше и больше людей. Иногда места в церкви не хватало, и пастор Филипп открывал настежь большие двойные двери, чтобы людям на улице было слышно пение хора.

Как-то после службы они заехали на рынок купить сыра, и отец разговорился с фермером Олафом. Тот пожаловался, что его лучшая корова Глория стала давать отвратительное молоко, оно кисло в этот же день и становилось горьким как полынь.

– Я уже перепробовал все, пасу ее на лучшем пастбище с клевером, но, видимо, придется сдавать Глорию на мясо и покупать новую корову.

Подбежавшие Вивьен и София невольно услышали разговор и затараторили: – Папочка, нужно съездить к Глории, обязательно, нельзя ее на мясо. Слезы уже блестели в глазах девочек.

– Извините, мистер Олаф, дети… – смутился Питер.

– Что вы, я буду просто счастлив, если вы заедете к нам и поговорите с Глорией. Товар я весь продал, приезжаю-то с рассветом, так что можно отправляться. Я не задержу вас надолго.

Мистер Олаф жил по дороге к маяку. Кобылу фермера, Салли, привязали сзади к повозке Питера, и она послушно тащилась за ними, опустив голову. Мужчины всю дорогу обсуждали особенности выращивания брюссельской капусты и корневого сельдерея у них в графстве, бабушка задремала, а мама читала книжку. Девочки заскучали, но, вспомнив картинку в книжке, на которой изображен паровозик с вагончиками, начали представлять, что Пудинг – паровоз, а дымящая курительная трубка фермера – это труба. Вивьен уговаривала Салли стучать копытами в такт с Пудингом, чтобы было больше похоже, что она последний вагончик, а София пыхтела, как паровой котел. Вскоре они подъехали к дому фермера. Паровоз с вагончиками сделал небольшой круг и остановился во дворе дома. София замедлила пыхтение и выдала последнее: – Чуууух.

Пухленькая миссис Марта, жена фермера, завидев такое количество гостей, выбежала из дома, на ходу снимая фартук.

– Олаф, ты даже не предупредил, хорошо, что я недавно заварила чай и булочки еще горячие.

– О милая миссис Марта, не беспокойтесь, мы совсем ненадолго, – ответила Мэри.

– Нет, нет, – начала возражать Марта, – даже и речи быть не может, чтобы я вас отпустила, не напоив чаем.

– Марта, Питер любезно согласился завезти к нам Вивьен, чтобы она поговорила с Глорией.

– Как это чудесно, мы уже отчаялись получить нормальное молоко от нее. А ведь это лучшая корова в стаде, молоко было сладким и долго не кисло, что случилось, ума не приложу.

Вивьен и София, пока взрослые разговаривали, побежали в хлев.

Девочки зашли в открытую дверь, и Вивьен позвала Глорию по имени. Из второго справа стойла отозвалась красивая корова светло-бежевой масти с большим колокольчиком на шее.

– Глория, добрый день, меня зовут Вивьен, а это моя сестра София. Я приехала, чтобы узнать, что случилось с вашим молоком. Может, у вас что-то болит?

– О маленькая мисс Вивьен, какая честь! Я уже наслышана о вас и вашей сестре. Спасибо большое, что посетили нас! У меня, слава богу, ничего не болит, кроме моих бедных ушей. В нашем доме появилась новая помощница, крепкая деревенская девица Барбара. И все бы ничего, она прекрасно справляется со своими обязанностями и вовремя доит нас, но у Барбары совершенно нет слуха, а она привыкла голосить свою любимую песню как раз во время утренней дойки. Я больше не могу выносить этот голос, который похож на звук иерихонской трубы, она же не попадает ни в одну ноту.

Вивьен покачала головой.

– Виви, раскажи мне тоже, я ничего не поняла, что же случилось с Глорией?

И девочка поведала всю немудреную историю коровы.

– Я бы тоже такого не вынесла, – сказала София, и девочки побежали в дом.

Миссис Марта уже разливала по чашечкам ароматный чай, на столе были свежие булочки и жидкий, похожий на расплавленное солнце, мед.

– Мистер Олаф, ваша Глория вполне здорова, – сказала девочка, отправляя в рот целую ложку меда. – Ее молоко портится из-за ужасного пения Барбары, вашей новой помощницы, – прихлебывая чай, продолжила Вивьен.

Фермер воскликнул: – И всего то, боже мой, Марта! Я чуть не отправил на мясо свою лучшую корову из-за отвратительного пения Барбары. Сам с трудом выношу его, – повернувшись к Софии, сказал он.

На прощание София решила спеть для Глории, и та покачивалась в такт песни, блаженно прикрыв глаза и позвякивая колокольчиком на шее. Мистер Олаф, на радостях, принес в коровник граммофон и пообещал Глории самолично следить, чтобы Барбара больше не пела, и заводить перед утренней дойкой пластинки из своей большой коллекции арий.

Глория была счастлива, молоко ее с тех пор стало еще более хорошего качества, чем раньше. Да и остальные коровы не отставали от нее. Удои на ферме мистера Олафа увеличились вдвое. Теперь каждую неделю он присылал семье Питера свежайший сыр и сливочное масло.

Однажды в Лайлак Хилл приехала ярмарка. Обычно приезжали местные фермеры, что бы продать свои товары. Но в этот раз все было по-другому. Товары, которыми торговали в этот раз, были чужестранными, а сбоку от торговых рядов расположился передвижной цирк. Они заняли всю центральную площадь в небольшом городке. Циркачи растянули огромный шатер и поставили билетную кассу. В закрытых фургонах издавали странные звуки какие-то звери. За цирковым шатром раскинулась диковинная торговля. В маленьких лавочках продавали яркие ткани, невесомые на ощупь, ковры, ароматные специи и чай. В одной из них, даже, торговали сочными зрелыми апельсинами. На тележках возили сладости, имбирные пряники, красивые леденцы на длинных деревянных палочках и засахаренные орешки. Посередине всего этого великолепия стояла круглая карусель с лошадками.