Взгляд сверлил точку, руки безвольно лежали на коленях, тело обмякло. Пустота.

Дверь, слегка скрипнув, открылась. Он не обернулся. В комнату мягко вошел кот, прыгнул на тумбочку, отодвинул лапой свечку и сел.

– Что братишка, тупишь? – протянул кот.

Он очнулся и с сомнением поглядел на кота.

– Я спрашиваю: тупим?

– Простите?

– М-м да. Хорошо, можешь не отвечать, сам догадаюсь.

Он встряхнул головой и протер глаза, но кот упорно отказывался исчезать, а его голос продолжал звучать, да еще с издевательской, насмешливой интонацией.

– Нет, солнце мое, я не глюк. Думаю, в некотором плане реальней тебя. К примеру, в полноте бытия.

– Может докажешь?

– На раз, чего угодно?

Мысли лихорадочно тормошились. «Кот, говорящий, наглый, большой». Он взял лист бумаги, подошел к коту и положил лист ему на голову. «Если плод воображения, то лист упадет». Бумага лежала, кот, если можно так сказать, улыбался, потом прыгнул на стол, взял огрызок карандаша и ловко начал выводить буквы на предложенном листе: «У кого четыре глаза, тот похож на…».

Сознание забилось в угол, мозг отказывался воспринимать происходящее, чувства сбились в комок – реальность не вмещалась в искусственно созданные рамки.

– Надо, конечно, было помягче представиться, постепеннее, как мой чеширский друг, но что-то настрой мой игрив. Хочешь спою что-нибудь?

– Да не стоит право себя утруждать, пока во всяком случае.

– Ты и вправду не пьешь, не куришь?

– Да, как-то утомился.

– Напрасно юноша, это все экстремумы, к тому же акультурно по отношению к гостю.

– Могу предложить коньячку «Родительские шалости».

– Если вас не затруднит-с.

Он встал и отправился к холодильнику. «Бред, результат долгих медитаций, приколы бессознательного».

– Вот-с извольте-с. Можно обзорный вопросик?

– Валяй, – ответил кот, принюхиваясь к открытой бутылке.

– Какого вам лешего надо тут.

– Моей Гуной является демонстрация Мирового Веселья в ситуациях углубленной интроверсии, – сказал кот и выпил рюмку, не побрезговав долькой лимона.

– Еще разик, как?

– I spell: В-Е-С-Е-Л-Ь-Е. Ну нечего быка за х.. тянуть, начнем. Вот тебе, царевич, волшебная таблетка, – сказал кот и протянул на лапе, невесть от куда взявшуюся пилюлю. – Выпьешь и просветлеешь неизбежно.

– Примите тысячи извинений, всемогущий кудесник, но шли бы вы шагами семимильными.

– Ах, да! Конечно, естественно, само собой разумеется. Вы же противник химикатов. Тогда вот извольте-с чайку, горячего, на травах настойного.

Таким же чудесным образом появившеюся, но уже в своих руках, он держал чашку чая. Хотя критичность сознания начала возвращаться, но, по всей видимости, она была пока на подступах, поэтому чая он отхлебнул.

– Гораздо лучше, мой незабвенный, гораздо.

Мысль замедлилась. Проблемы смерти, неизбежность боли, разочарования желаний, которые грызли его существо, вспыхнули уколом печали и погрузились в небытие. Лицо осветила еще робкая, но живая улыбка. Он ощутил всегда присутствовавшую возможность радости. Кровь пульсировала бешеным ритмом от неги бытия, она проникала в каждую клеточку тела, растворяя её.

Морда кота всплыла в сознании: «Haste la vista».

Волна бесконечного спокойствия накрыла тело. Индифферентность, отрешенность, перекресток Рая и Ада, у-вей. Его атомы разлетелись по вселенной. Он нашел Срединный Путь у-вей. рентность,ла в каждую клеточку тела, растворяя её. ому чая он отхлебнул.

– перманентного волевого действия.

Аум, черти!

Брагим проснулся… вообще как проснулся?.. тут ведь многое понятийно напутано… по-нормальному – физическое тело глаза открыло, по-буддийски – так это пробуждённый выходит… да и кто проснулся?

Дело в том, что посещение иных царств даже с минимальным включением разума даёт ощутимые результаты. Собственно, к этому царству сказанное относится в равной мере. Сны могут многое рассказать, умей услышать их шёпот. И не то что бы Брагим уж прям так слушал так слушал… нет… но есть одын момэнт… и-и-и начали:

В дверь постучали, мягко, любя. Брагим не знал, что это стук и не знал где дверь. Хотя это было столь давно, что память может приукрасить, но это точно было в другой жизни, зато в этом воплощении.

Тук-тук.

– Я убийца. Можно зайти?

– А есть выбор?

– Нет. Формальность. Выбор будет потом, если вспомнишь, если повезёт, много если…

– Прямо убьёте?

– Косвенно. Я подарю тебе многое. Открою новые горизонты.

– И в чём подвох?

– Вертикаль я забираю себе… и жизнь.

– Печально…

– Ничего. Стерпится-отождествится.

– Кто ты?

– Определитель… Приступим, пожалуй, … Это цветок… это рука… это ветер… это душа… это боль…

Лунный свет мягко освещал ограду, любя… Прекрасная ночь для поиска могилы.

Как просто убить. Дал имя и забрал жизнь. Определил и ослеп. Что за интерес смотреть на звёзды, если уже знаешь, что это звёзды… Ты их уже не видишь, видишь своё определение, свой образ… хотя и не понимаешь этого.

Ну где же ты могилка? Кыс-кыс…

Звёзды, ха! Я себя не видел хреллиард жизней…

О, нашёл! Вот ты, роднуля… Что ж, будем реанимировать…

Это не цветок. Это – это…

Это не рука. Это – это…

…

Конечно можно называть и видеть. Не обольщайтесь.

P. S. Есть «больные» люди. Типа недоразвитые. Они не могут генерализировать, обобщать. Покажешь им кубик и скажешь «это кубик». «Больной» говорит, что это кубик. А вот если показать другой кубик, то он уже не скажет. Не обобщит.

Забавно, но больны мы – обобщатели. Потому как нет одинаковых кубиков. Двух одинаковых букв нет в этой книге и вообще нет.

Впаривать «это бл. то же кубик, дебил хренов!»

А он «нет мужик, вот кубик, а это уже не кубик, этому надо другое название придумать».

«Больной» прав. Аум.

Царства сна различны, обширны и полезны. Вот вам царство фантазии метафизика.

Молния на мгновение осветила останки и мерзкое, слизистое создание жадно пожирающие еще теплую плоть. Грозный рык разорвал шум дождя нагоняя страх и заполняя сердца ужасом… Всего лишь кадр фильма, призванный заполнить эмоциональную пустоту.

Кукольник привычно дёргал за ниточки отданной ему свободы. Марионетки плясали почти естественными импульсами, как-то не особо вдаваясь в подробности и корни дёргания.

Скоро энергетический допинг достигнет нужного значения, тогда Кукольник бросит уже не нужный шар и возьмёт другой… больше, ярче, весомее.

Но он помнит своего Создателя, знает, что есть еще провода матрицы, живы образы страха перед ним.

«Тяжело бремя ответственности, трудно быть Абсолютно свободным, сложно принять своё решение. Игра, Великая игра, вечное движение в полном покое безграничной вселенной».

Кукольник вспомнил как он взял свой первый шар, как он давал указания, как принимал свободы и дарил иллюзии, умиротворённость.

«Далеко ли я продвинулся, когда меня хватит на очередной шаг, сделаю ли его, верны ли мои заключения, это ли мой истинный страх, оборву нить или привяжу новую?»

Тут он ощутил, как одна из миллиардов марионеток совершила самовольный поступок. Достаточная редкость, чтоб прервать течение мысли.

«Она справилась с давлением, если успеет и преодолеет притяжение, то сможет уйти из шара, правда всего лишь в другой, но и я с этого начинал, как и другие Кукольники. Даже идущие начинали с марионетки».

Замок – одно из творений Создателя. Воистину великое и, что главное, изначальное. Это начало-начал, возможно конец, хотя вряд ли, но кто скажет наверняка, кроме тебя самого. Замок продолжал меняться, постоянно меняется, с завидной постоянностью.

Существо вынесло очередные души и внедрив им «всё будет хорошо» опустило в шар. Колесо продолжало вращение.