Лютик прекрасно понимал, что, будучи самим собой, никогда не станет для Геральта чем-либо бóльшим, нежели просто назойливый спутник. Ведьмак терпит его - и на том спасибо.

Никогда сильные ладони больше не лягут на его обнажённую грудь, никогда обветренные губы не коснутся его губ, шеи, ключиц.

Это случилось только раз. Больше не повторится.

Да и в тот единственный раз Геральт ласкал не Лютика, а красивую незнакомку, решившую его соблазнить.

И от этого было ещё больнее.

Ведьмак спал на соседней постели.

Бард долго смотрел в темноту.

Затем перебрался ближе к изголовью кровати, сел, прислонившись к стене, и набросил на ноги покрывало.

Геральт что-то пробормотал во сне. Юлиан не расслышал, что именно, но этот звук почему-то стал для него последней каплей.

Он закрыл лицо руками и совершенно по-детски заплакал, кусая себя за пальцы, чтобы подавить рыдания и не разбудить ведьмака. Наболело. Несчастная любовь, по сути не имеющая даже права на существование, перевоплощение в девушку, после которого он чувствовал себя ещё более жалким. Он не понимал, почему всё это свалилось на него и зачем он вообще решился на этот шаг. Прежде ему всегда хватало голоса и взгляда Геральта, просто находиться в его обществе уже было счастьем.

Лютик проклинал себя и тот день, когда он пришёл к чародею-травнику со странной просьбой.

На трясущиеся плечи внезапно легла сильная ладонь, и низкий голос позвал:

— Лютик? Что с тобой?

Менестрель вздрогнул, помотал головой, пряча лицо в коленях, затем несколько раз глубоко вздохнул и глухо ответил:

— Я в порядке. Усталость. Спи, Геральт.

Ладонь провела по плечу, скользнула по ключицам.

Лютика бросило в жар.

— Оставь меня, Геральт, прошу тебя, — выдавил он.

Но Геральт не оставил.

Он сел на кровать рядом с бардом, положил руку на его лоб, впутывая пальцы в волосы, и осторожно надавил, заставляя менестреля поднять голову. Тот пытался сопротивляться, зарываясь лицом в колени, но ведьмак предсказуемо оказался сильнее. Юлиан сдался и посмотрел на него.

По мягкому ребяческому лицу всё ещё катились слёзы.

Геральт нахмурился, затем, сам не осознавая, что делает, протянул руку и коснулся лютиковой щеки.

Грубой ладонью провёл по ней, стирая мокрые дорожки, чуть помедлил и наклонился к барду, заслонив собой тусклый свет от свечи, зарылся пальцами в его волосы и… поцеловал.

Он целовал мягко, осторожно касаясь губами взволнованно раскрытых губ Лютика. Бард едва дышал, не веря в происходящее.

Геральт сцеловывал с его лица влажные следы от слёз, несколько раз коснулся языком солёных век.

Он ласково втягивал губами его губы - то одну, то другую. Лютик неловко отвечал на поцелуй: он будто бы выпал из реальности. Было слишком хорошо… и слишком непонятно.

Ведьмак отстранился спустя несколько минут, прижал барда к себе и произнёс:

— Что бы ни случилось, Лютик, я буду рядом. А теперь - спи.

Он слегка потрепал и без того взъерошенные волосы, затем поднёс руку к его виску. Краем глаза музыкант успел заметить пальцы ведьмака, сложенные в какой-то знак, и мгновенно провалился в сон.

========== Часть 3 ==========

Лютик проснулся совершенно отдохнувшим. Он смутно помнил прошедшую ночь. Вроде бы, сидел на кровати, думал о Геральте. Потом - уснул. И сон был прекрасен.

Губы, целующие его лицо, сильные руки на хрупких плечах и затылке.

Бард тряхнул головой, прогоняя видение.

Ведьмак вошёл в комнату, бросил на него изучающий взгляд и задал вопрос:

— Как спалось?

— Прекрасно, спасибо, — не задумываясь, ответил Лютик. Мысли всё ещё были заняты ночными снами, и он даже не удивился, что Геральта интересует его состояние.

***

Выдвинулись в путь.

Куда-нибудь, где есть работа для ведьмака.

О произошедшем ночью не вспоминали: Лютик был уверен, что всё это ему приснилось, а Геральт молчал.

Он не мог понять, что перемкнуло у него в голове в тот момент, когда бард посмотрел на него заплаканными глазами.

Конечно, он и раньше целовался с мужчинами, и не только целовался - в Каэр-Морхене что только ни происходило. Они были юнцами с разгорячённой кровью, возбуждение порой лишало здравого рассудка, и однополые связи казались чем-то совершенно естественным.

Геральт был уверен, что с этим давно покончено.

Бесчисленная череда женщин, с которыми он проводил одну или несколько ночей, бордели, в которых всегда выбирал девушек.

Красавица, так и не назвавшая своего имени, но оставившая след в душе - единственная из всех, с кем он спал.

И вот, пожалуйста - Лютик.

Сладкоголосый, голубоглазый бард, который надоедал постоянной болтовнёй, но отчего-то согревал своим присутствием.

Голубоглазый.

У неё тоже были голубые глаза.

И красивый голос.

В конце концов Геральт решил, что Лютик всего лишь напомнил ему ту незнакомку, и он спросонья поддался внезапному порыву.

Так было проще.

***

Лютик становился всё молчаливее.

Уже неделю бард постоянно отводил глаза, когда ведьмак смотрел на него, избегал случайных прикосновений.

Геральта это беспокоило. Хотя, вот, казалось бы - долгожданная благодатная тишина.

Но что-то во всём этом было не так.

***

Небольшая деревня, постоялый двор, долгожданная возможность смыть с себя дорожную грязь и пот.

Лютик, выливая на голову Геральта ушат горячей воды, смотрел куда-то в сторону.

Почти не касался его кожи пальцами.

Ему всё сильнее становилось не по себе.

Лишь спустя час, когда они оба, уже чистые и переодевшиеся, спустились вниз, в таверну, бард немного оживился.

Людей было достаточно, чтобы подзаработать.

Пока ведьмак усаживался за самый дальний стол, Лютик подхватил лютню, вышел на центр зала и начал распевать баллады о похождениях Белого Волка, кружа между деревянными столами.

Публика собралась благодарная: его без остановки угощали пивом и вином и несколько раз просили спеть знаменитую «Чеканную монету».

Наконец уже чересчур захмелевший музыкант обворожительно улыбнулся и взял первый мгновенно узнаваемый аккорд.

Геральт закатил глаза.

— Он хоть на край земли

Отправиться готов,

Сразить всех чудовищ,

Убить всех врагов.

Боже, опять.

В какой-то момент бард посмотрел на Геральта, его пьяный взгляд скользнул по губам ведьмака, широкой груди и бёдрам.

— Он ловок и силён,

Прекрасен, словно сон.

Кто Геральта встретит -

Тот будет влюблён.

Что?!

— Огонь в его глазах,

А в сердце моём - страх.

Сгораю от страсти

В своих же мечтах.

Так, это уже слишком.

— Ведьмаку заплатите

Несчастной любовью,

Слепым безрассудством.

О-о-о…

Ведьмаку заплатите

За все эти чувства…

Всё, хватит.

Геральт рывком встал из-за стола, в пару шагов пересёк таверну, схватил за шкирку музыканта и потряс, словно котёнка, желая привести в чувства.

Последняя нота утонула в громких аплодисментах и хохоте выпившей публики, Лютик растерянно похлопал глазами, совершенно не понимая, что он только что сделал не так.

Затем попытался выкрутиться из железной хватки ведьмака, но только споткнулся на ровном месте и полетел бы на пол, если бы сильная рука не держала его.

Геральт прорычал что-то неразборчивое, с лёгкостью взвалил Лютика на плечо, захватил лютню и потащил наверх.

Хохот в таверне стал только громче, но ведьмаку было всё равно.

Он толкнул дверь в комнату, та со скрипом открылась, и бард мгновенно оказался на мягкой постели.

Геральт поставил в угол музыкальный инструмент, прислонив его к стене, скрестил руки на груди, нахмурился и выжидающе уставился на Лютика.

— Ну?

— Что? — Юлиан явно не понял вопроса. Его хмельной и блудливый взгляд скользил по телу ведьмака.

— Что это было? — голос Геральта становился всё суровее.

— Бал…лада, — проговорил Лютик заплетающимся языком. — Ч-что-то не так?