— Снимите халат.
Она не сдвинулась с места, прислонившись к двери. Но то, как он приближался, кричало, что это не просьба устроиться поудобнее, вынуждая Гермиону таки позволить халату соскользнуть с плеч и упасть вниз, собравшись лужицей у ступней. Полупрозрачная ночнушка прилипла к коже; ей не надо было смотреть вниз, чтобы понять, что её соски мгновенно напряглись под лёгкой тканью, предательски торча в его сторону.
Он сокращал расстояние до того момента, пока угрожающе не навис над ней, прислонившись предплечьем к стене — слишком близко от её головы, и приподнял другую руку, удерживая горлышко бутылки прямо напротив её сосков.
— И я вижу, что вы принесли с собой свои пылкие феминистские принципы? — ехидно заметил он, опуская бутылку ниже и прослеживая путь горлышком от одного выступающего соска к другому.
Гермиона вжалась ладонями в деревянную поверхность за своей спиной — в хоть какую-то опору, удерживающую её на ногах. Сглотнув, она прочувствовала каждый миллиметр своего лицемерия, так наглядно разоблачаемый им теперь.
— Как благородно… превозносить свои праведные принципы, когда удобно, и молча избавляться от них, когда нет… когда вам это… нужно. — Он подцепил стеклянной гранью один сосок и слегка покрутил горлышко, приподнимая тот вверх и заставляя ее щеки предательски вспыхнуть.
— Я боюсь, что…
— Почему бы вам просто не признать, что вы не имеете ни малейшего представления о том, чего хотите? — пробормотал он хрипловатым баритоном, продолжая шлифовать ободок об охваченный им сосок. — Вы больше не знаете, за что боретесь… или даже кем являетесь.
Она раскрыла рот, чтобы ответить, но из горла вырвался лишь всхлип — отчасти благодаря услышанному, но скорее от нарастающих ощущений.
— У вас нет ответов на все вопросы, мисс Грейнджер, — Снейп прислонился ближе. — И никогда не было. Я пытался донести это до вас… несмотря на ваше желание доказать обратное.
Скользнув горлышком вверх по шее, он очерчивал гладким стеклом путь по её подбородку, чтобы в конце концов замереть, прислонив его к уголку нижней губы.
Начав медленно наклонять бутылку, он направил жидкость к точке соприкосновения с её ртом.
Она разомкнула уста.
— Вы действительно считаете, что это целесообразно… чтобы директор накачивал своих подопечных алкоголем? — он отодвинул горлышко в сторону, упираясь им в щеку. Она попыталась следовать за ним губами, но Снейп продолжал уводить бутылку от её рта. — Конечно, это будет выглядеть… неправильно?
Было совершенно очевидно, что он не собирался поить её этим вечером, поэтому Гермиона прекратила попытки и просто замерла в ожидании, пока не почувствовала, как он слегка наклонил бутылку, и жидкость начала медленно стекать вниз по челюсти. Она струилась по шее к груди, впитываясь в ночнушку, расползаясь разводами на левой груди, словно кровь. Тонкие ручейки продолжали бежать по грудной клетке, вниз по животу с целью ещё сильнее пропитать её трусики.
— Так вот, если бы вы пришли с намерением предложить мне вино с вашей груди, я был бы больше рад вас видеть, — пробормотал он. — Как бы то ни было, мне всё равно придётся это сделать.
Он прижал бутылку к её скуле и надавил, заставив отвернуться и упереться противоположной щекой в шероховатую поверхность двери. Одновременно с этим, Гермиона почувствовала его горячие губы на пропитанном влагой материале, скрывающим её грудь. Он начал сосать, создавая языком тугой вакуум, вытягивая вино из соска так интенсивно, что было почти больно.
Она резко вдохнула, вонзаясь ногтями в дверь.
Потом ощущение его рта пропало. Бутылка исчезла. Пальцы с силой сжались вокруг её челюсти, поворачивая лицо обратно к нему. Нос Снейпа был так близко, что она едва могла сосредоточиться. Все, что она видела — черные омуты его глаз.
— Скажите правду… Зачем вы пришли? — скатывающиеся с языка слова были угрюмы и пугающе сдержанны.
— Извиниться, — в отчаянии выпалила она ему в губы.
Она почувствовала, как его ботинок скользнул между её ног, раздвигая их в стороны. Следом опустив руку вниз, он приподнял ночнушку. Невербально сняв трусики и отбросив их в сторону, он вернул руку обратно, скользя пальцами по лобку, прежде чем зарыться между половых губ. В мгновение ока он был внутри. Взгляд всё ещё был устремлен ей в глаза, одновременно проникая и сверху.
— Это ваши извинения? — Уголок его рта дёрнулся, когда, согнув пару раз два длинных пальца внутри ее ноющих сводов, он вызвал красноречивое хлюпанье.
Она было попыталась помотать головой, но он слишком сильно сжимал челюсть.
Вытащив из неё пальцы с тихим всасывающим звуком, он поднес свои блестящие костяшки к её губам.
— Попробуйте себя… после этого осмельтесь сказать ещё раз.
Одновременно с этими словами, он протолкнул оба пальца ей в рот. Гермиона застонала от вторжения, прежде чем позволить языку нерешительно скользнуть между пальцами директора. Сочетание её сладкого, шелковистого возбуждения с древесным привкусом впитавшегося в его кожу дыма от сигарет само по себе чрезвычайно волновало. Она всосала более решительно, смешивая их экстракт, объединяя их сущность перед финальным глотком.
Он поглаживал пальцами её язык — чувственно и при этом необъяснимо эротично, прежде чем пробормотал:
— Скажите мне.
Она едва могла говорить.
— Искупить вину, сэр, — хрипло ответила она.
— Конечно.
Она прерывисто дышала, пропуская горячий воздух меж его пальцев.
— Тогда сосите их, — приказал он. — Заставьте меня поверить вам.
И она сделала это. Используя язык, она прижала его пальцы к нёбу и стала сосать, одновременно покачивая челюстью. Внимательно наблюдая за его выражением, она попыталась оценить реакцию, но Снейп вдруг снова отвернулся, прислонившись к её уху. Она могла ощущать его дыхание, щекочущее ушную раковину.
— Вначале вы только пробуете, приспосабливаетесь, испытывая необъяснимую потребность всосать… не более, чем рефлекторно, — пробормотал он, слегка лаская её челюсть кончиками пальцев свободой руки. — Но потом ситуация меняется. С каждой секундой всё больше. Вы обнаруживаете, что ваш рот обладает властью. Властью за пределами простых слов. Власть не только отдавать, но и притягивать. И пока мужчина будет очарован притяжением горячей, тугой щели — её глубокими, земными удовольствиями и жидкими желаниями — рот может дать больше, принять больше. — Слова странно гипнотизировали, вынуждая её рот реагировать на этот тон и темп более настойчивым обслуживанием его пальцев. — Язык несравнимо проворнее, мягче и агрессивнее… он может как ласкать, так и проникать… может одновременно и завлекать, и уничтожать.
Гермиона была так сосредоточена на своих усилиях и ритмичности его слов, что шокировано вскрикнула, когда почувствовала его собственный язык, внезапно вонзившийся в её ухо. Волнообразными поглаживаниями он исследовал ушной канал с отчетливым, влажным звуком, будто пытался прорыть туннель в её мозг. Проблема заключалась в том, что он уже был там, внедрившись внутрь и пустив свои корни.
Оцепенев от происходящего, Гермиона поняла, что директор, наконец, убрал свой язык, но всё равно не могла открыть глаза, боясь даже дышать. Тем не менее, он просто продолжил свои бархатистые речи, будто ничего не произошло, и теперь его дыхание обдувало прохладой её влажную ушную раковину.
— Но самая могущественная приманка таится не в устах… а в глазах.
Со стремительным рывком Снейп притянул её к себе лицом, проталкивая пальцы так глубоко в рот, что она чуть не задохнулась, изо всех сил сдерживая рвотный рефлекс. Бешено моргая от усилий, она, тем не менее, была вовлечена в бездонные чёрнильные омуты его невероятно напряженного взгляда.
— Зеркало души… или просто отражение того, что хочется видеть, — пробормотал он. — Когда вы показываете мужчине неподдельное желание, потребность в нём, в нём одном, желание вкусить его, проглотить, удовлетворить тем самым себя, даже подпитаться им, вы вновь возвращаетесь к истокам… к основной потребности… и этого, только этого, может быть достаточно. Достаточно, чтобы возвращаться к вам вновь и вновь… ради этого взгляда. — Он пытливо смотрел ей в глаза. Она смотрела на него в ответ.
