— Подпишешь? — Стайлс наклонился к нему, чтобы перекричать шум.

— Ох! — Найл умудрился уронить колпачок маркера, но достаточно разборчиво подписал блокнот и вернул его девушке. При этом он улыбнулся, а если Найл улыбался хорошеньким девушкам, значит, с ним все в порядке. Поэтому Гарри, когда закончил делать селфи с группой девушек, взял еще листы для себя и Найла.

В конце концов Стайлс снова взял его за руку, и им удалось протиснуться мимо Эйдена и Мэтта, загнанных в угол группой фанатов. Они добрались до середины толпы, где и нашли остальных парней.

На обратном пути их посадили в машину побольше, что хотя бы означало, что Луи сидел рядом с Гарри, а не на нем, и что больше не нужно стискивать зубы и думать о бабушкиных трусиках на каждом ухабе.

По дороге домой Найл потчевал парней историями о героизме Гарри. Хвастался:

— Гарри писал всем персональные послания!

— Я просто писал «спасибо», — возразил Стайлс. В любом случае в такой толпе не было времени ни на что личное.

— Ты рисовал сердечки! — воскликнул Найл.

— А мы должны это делать? — уточнил Зейн. — Я просто писал свое имя.

— Знаешь, Найл прав, Гарри. Тебя все это, кажется, совсем не беспокоило. — Лиам нахмурил брови.

В его словах была доля правды. Несмотря на негодование по поводу их бесполезной охраны, «шопинг» на самом деле был наименее напряженной частью дня. По крайней мере Гарри не должен был быть «Гарри Стайлс, 16-летний участник XFactor». Он мог быть просто «Гарри Стайлс, раздаватель автографов». Роль, в которой он гораздо более опытен.

Кроме того, никто не пытался заставить его подписать неподходящие части тела, что он всегда считал победой.

— Конечно, его это не беспокоило! — воскликнул Луи.

Его настойчивость была бы более убедительной, если бы он не посмотрел на Гарри с таким облегчением, когда они с Найлом наконец встретились с другими парнями. Он явно думал, что Гарри был съеден заживо — возможно, буквально — толпой.

Но он продолжил:

— Наш юный Гарольд — звезда. Поэтому я получил его автограф при нашей первой встрече.

К счастью, прежде чем Луи успел пересказать все неловкие подробности их первой встречи, они въехали в ворота дома «Х-Фактора».

Позже, как только они убедились, что все девушки из Belle Amie уселись смотреть повтор Strictly Come Dancing, Луи потащил Гарри осуществлять шалость, которую они, по-видимому, планировали заранее.

Они спрятались за лестницей. В спину Гарри впивалась гладильная доска, и он проголодался. Но он здесь, в 2010, и он снова разыгрывал кого-то с Луи, и он внезапно почувствовал себя очень счастливым. Луи прижал палец к губам Стайлса в преувеличенной попытке успокоить его хихиканье.

Луи улыбнулся той улыбкой, которая получалась, когда он пытался не улыбаться. Его прямые, мягкие волосы сбились набок от беготни, и от него хорошо пахло…

Гарри вдруг отчаянно захотелось поцеловать его. Поцеловать, а затем опуститься на колени, попробовать его на вкус, и смотреть на его лицо, пока он отсасывает у него, и…

Блять.

Наконец-то он понял, какой сегодня день.

Тот самый момент. Тот момент, когда они были прижаты друг к другу за лестницей и Гарри впервые поцеловал Луи. Это было неуверенно и неловко, как будто он никогда раньше никого не целовал. Что вполне могло быть правдой, судя по тому, как он нервничал.

Сейчас глаза Луи сверкали, губы казались мягкими, и Гарри так сильно хотелось поцеловать его и в этот раз. Только…

Только тогда Луи не поцеловал его в ответ.

Стайлс никогда не забудет выражение шока и ужаса в его глазах. Он помнил, как Луи пробормотал скомканное извинение и убежал, оставив Гарри со слезами унижения на глазах.

Они так и не закончили ту шутку, которую собирались провернуть. Несколько ночей подряд Луи спал в своей постели. Гарри приходилось притворяться счастливым и игривым, когда он тусовался с парнями, хотя он избегал смотреть в глаза Луи. Ему пришлось давать интервью и снимать дурацкую пародию на «Хtra-Фактор», как будто все было в порядке. И…

И Гарри просто не мог сделать это снова. Нельзя снова потерять Луи. Неважно, что это временно. Гарри не знал точно, как долго он здесь пробудет, и мысль о том, чтобы оттолкнуть Томлинсона, была невыносима.

Он достаточно натворил в своей жизни.

Поэтому вместо того чтобы наклониться вперед, он откинулся назад. Отчаянно огляделся вокруг и сказал:

— Хм, я думаю, на горизонте все чисто.

И Луи, вместо того чтобы убежать, просто напомнил:

— Тише, Хазза, — и, схватив Гарри за запястье, потянул его по лестнице вверх в комнату Belle Amie.

Зейн выключил свет, и Гарри, лежавший на верхней полке, не мог ничего поделать с тем, как сердце забилось быстрее, когда Луи стал подниматься к нему.

— Знаешь, я серьезно, — прошептал Томлинсон, плюхаясь под одеяло.

— Что серьезно?

Луи повернулся так, чтобы Гарри мог положить голову ему на грудь. Сквозь запах дешевого подросткового дезодоранта пробивался аромат солнечного света и свежевыкошенного футбольного поля.

— Ты звезда, Хазза. — Он положил руку на обнаженную кожу Гарри над резинкой трусов.

Гарри вдруг вспомнилось интервью, которое Луи давал год назад. Оно разбило его только что собранное по частям сердце.

— И ты тоже, — с чувством прошептал Стайлс.

— Конечно, мы все звезды, милый, — небрежно ответил Луи. — Но это надо было видеть. В магазине. Ты выглядел как настоящая поп-звезда.

Правда вертелась на языке, но он не знал, какими словами это описать, чтобы все получилось правильно. Так что он просто сказал:

— Мы все будем настоящими поп-звездами, Лу.

Томлинсон зевнул ему в волосы.

— Обещаешь?

— Обещаю.

На следующее утро Гарри проснулся в объятиях Луи.

На этот раз ему удалось не упасть с двухъярусной кровати.

После того как Ричард потратил добрых полчаса на укладку волос Гарри, чтобы они выглядели так же, как и всегда, а Грейс вылила полбаночки консилера, чтобы замазать точки на лице (и да, крошечная, тщеславная часть его хотела обидеться, что ему выпало переместиться в прошлое именно в середину пубертатного периода), Гарри направился к гардеробу.

Большая часть «Х-Фактора» заранее спланирована, с придуманными сюжетными линиями и откровенной ложью. Но то, что Саймон позволил One Direction самим одеться, — самая настоящая правда. К сожалению или к счастью.

Гарри выбрал блейзер. Он точно не помнил, когда в его гардеробе появились блейзеры, но, должно быть, примерно в это время. Рукава на том, что он выбрал, оставляли открытыми половину предплечий. Они голые, без татуировок, на пальцах ни единого кольца. Он знал, что где-то у него должны быть браслеты, но не подумал их поискать.

— Я чувствую себя голым.

Найл фыркнул. Луи, переодеваясь, подмигнул ему:

— Мы все видели, как ты выглядишь голым, Кудряшка. Клянусь, ты сейчас не голый.

Гарри не успел сдержать испуганный смешок. Луи выглядел чрезвычайно гордым собой.

Его рубашка все еще была расстегнута, и Гарри изо всех сил старался не подглядывать, но теперь, когда уже обернулся, ничего не мог с собой поделать.

Вот гладкая кожа и подтянутые мышцы груди. И прямо здесь, между шеей и узкими ключицами, есть место, которое, как знал Гарри, идеально подходит для поцелуя.

Стайлс смотрел за тем, как он начал застегивать пуговицы, и ему хотелось провести пальцами по призрачным словам будущей тату.

Хотелось на мгновение насладиться моментом, до того как Луи отказался от мысли, что мир изменится для них, и решил измениться для мира.

— Что есть, то есть. — Гарри понял, что прошептал это вслух.

— Что это? — не понял Томлинсон.

Но тут вбежала вечно измотанная ассистентка и сообщила, что пора за кулисы.

Когда все закончилось, Гарри показалось, что он услышал, как Луис Уолш назвал их пятью Джастинами Биберами. Но из-за криков толпы и эха собственного дерьмового выступления в ушах он едва разобрал слова.