— В чем дело?
— Что ты там делал с Саймоном? Или с микрофонами той ночью? Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не сделаешь этого снова, — сказал шатен.
Гарри повернулся. Они смотрели друг другу в глаза, и Луи надел очки, так что глаза были светлее, чем обычно в полуденном солнечном свете. У него мягкие волосы, черты лица не такие острые, как через пару лет, а он так молод.
— Я не могу обещать, — сказал ему он.
— Но что, если Саймон больше не захочет, чтобы ты был главным? — тихо спросил Луи.
— Именно.
Луи лишь сильнее нахмурился.
— Гарри, ты должен быть звездой, ты же знаешь. Ты не можешь отказаться от этого, — сказал он. Гарри покачал головой. Луи вздохнул и провел рукой по волосам. — По крайней мере, пообещай, что не сделаешь этого ради меня, ладно?
Загорелся зеленый сигнал светофора, и это избавило Гарри от необходимости искать способ сказать этому мальчику, что нет ничего, чего бы он не сделал для него.
На следующий день Гарри показывал свои зубы Найлу и спрашивал:
— У меня банан в зубах?
— Нет, — сказал тот. А потом со смехом спросил: — Может ли банан застрять в зубах?
По-видимому, так и было, поскольку Гарри из-за этого не садился на интервью по крайней мере дважды.
Он кинул банановую кожуру в мусорное ведро. И хотя крышки почему-то не было, кожура все равно отскочила и упала на пол. Он вздохнул и наклонился, чтобы поднять ее.
— Подожди. — Найл остановил его, когда он пытался выйти из кухни.
Стайлс хмуро на него посмотрел.
— Разве у нас нет видеодневника?
— Да, но… — Найл оглянулся, словно желая убедиться, что они одни. — Я хотел спросить, Луи тебя беспокоит?
— Это из-за того, как он сменил мой рингтон вчера вечером?
Хоран покачал головой, но затем его губы искривились в ностальгической улыбке.
— Хотя порно-стоны были забавными. Особенно когда звонила твоя мама и…
— Ладно, ладно, давай больше никогда не будем об этом говорить, — обиженно сказал Гарри. Было достаточно трудно говорить с матерью и притворяться шестнадцатилетним Гарри Стайлсом, которого она знала. Не говоря уже о том, чтобы сделать это, услышав хриплые женские стоны, исходящие из его телефона.
— Я имел в виду, — продолжил Найл, — тебя беспокоит то, как он ведет себя с тобой?
— То, как он ведет себя со мной? — переспросил Стайлс.
— Ну, знаешь, — сказал он, — хочет быть с тобой все время. И все время прикасается к тебе. И, типа, все время спит с тобой в кровати.
— Что? — недоверчиво спросил Гарри. — Почему ты думаешь, что меня это беспокоит?
— Раньше я так не думал, — заявил Найл. — Я имею в виду, вы были такими же с самого начала.
— А теперь нет?
Гарри не мог поверить, что они разговаривают об этом.
— Ну да, — сказал Хоран так, как будто это самая очевидная вещь в мире. — Теперь ты всегда стараешься сидеть как можно дальше от него. И если он подойдет слишком близко, ты отойдешь. И ты не разговариваешь с ним так много, как раньше. Иногда кажется, что ты даже не хочешь смотреть на него. И…
— Найл, — перебил его Стайлс. — Мы с Луи провели вместе все утро. Ты был там, помнишь? К тому времени как появились камеры, мои ноги онемели от того, как долго он сидел у меня на коленях.
Найл щелкнул пальцами.
— Вот именно… Ты избегаешь его только из-за других людей, не так ли? Так это из-за Хуис?
— Найл, я не избегаю… Погоди, что такое Хуис? — спросил Гарри.
— Так вас называют фанаты, — сказал Найл. — Ну, знаешь, как два имени вместе. Мы с Лиамом — это Ниам, а с Зейном — это Нейн.
Гарри тупо смотрел на него в течение нескольких мгновений, а затем сказал:
— Нет. Вы — Зайл.
— Так значит, ты знаешь обо мне и Зейне, но не слышал о Хуис?
— Нет, господи, конечно. Я просто думаю, что для нас должно быть имя получше.
— Ладно? — Найл заколебался. — Так почему ты избегаешь его? Потому что ты не хочешь, чтобы люди все неправильно поняли?
— А что не так? — спросил Гарри, потому что чем больше Найл говорил, тем меньше смысла имели его слова.
— Что вы вместе, — сказал Хоран. — Как настоящая пара.
Гарри уставился на него.
— Или что ты гей? Не понимаю, почему это так важно, приятель, — сказал Хоран. — Но я думаю, это нормально, если ты не хочешь, чтобы люди думали, что ты такой.
— Ты серьезно думаешь, что я не хочу, чтобы люди думали, что я гей? — медленно проговорил Гарри.
— Я имею в виду, я так не думаю, — сказал Найл. — Ты никогда не казался таким, кого это волнует.
— Я не из таких, — сказал Гарри. Но его вдруг осенило, что Найл прав.
Этим утром, когда пришли операторы и он столкнул Луи с колен. Вчера в офисе Саймона, когда он сидел так далеко от Луи, как только мог. На записи, когда он изо всех сил старался не смотреть на Луи. Когда он избегал обнимать его, даже когда все остальные парни обнимались. Как он всегда оглядывался, чтобы убедиться, что их не снимают, когда Луи подходил слишком близко. И если их снимали, то он быстро находил способ отдалиться.
— Просто… ты же видел, как Луи выглядит, когда ты его избегаешь, верно? — продолжил Найл. — Типа, немного растерянно, но в основном грустно, и я подумал…
— Господи Иисусе, — сказал Стайлс. Потому что, конечно, он не знал, как выглядит Луи, когда он это делал. Не тогда, когда он делал все возможное, чтобы не смотреть в его сторону.
— Я знаю, что у него есть девушка, — продолжил ирландец, явно не замечая смятения Гарри. — Но он разговаривает с ней меньше, чем я с Амелией, а мы расстались несколько недель назад. И то, как он иногда смотрит на тебя — я не хочу делать предположений, но если у тебя будут проблемы с этим, если окажется, что ему нравятся парни…
Гарри схватил его за руку, чтобы заставить замолчать.
— Найл, нет. Ты все неправильно понял. Ты ошибаешься, я бы никогда…
Но потом у него даже не было возможности все прояснить, потому что они опаздывали на видеодневник и Лиам пришел, чтобы собрать их.
Луи пришел даже позже, чем они с Найлом. Они уже начали снимать, и Гарри начал беспокоиться, когда Луи появился наверху лестницы с крышкой мусорного ведра над головой.
Та самая отсутствующая крышка кухонного ящика. Что должно быть наименее гигиеничной вещью, когда-либо надевавшейся на голову.
Гарри улыбнулся ему, пока другие парни смеялись над его выходками, но он боялся, что это могло выглядеть грустно. И когда возник вопрос, какую суперсилу он выберет, он сказал «путешествие во времени», потому что это то, что он сказал, когда его впервые спросили в начальной школе, и с тех пор он застрял с этим.
Даже если в данный момент он не совсем уверен, что ему следует доверять такую силу.
Позже, когда их спросили об их первом поцелуе, Гарри рассказал историю Дня Святого Валентина в 2007 году. Он даже не заметил, что остановился, как всегда, после того, как рассказал только первую половину истории.
— Джемма, я гомофоб? — спросил Гарри, как только сестра взяла трубку.
— Что?
— Я гомофоб? — повторил он.
— Ты сейчас серьезно? — спросила Джемма. — Гарри, ты самый гейский человек из всех, кого я знаю.
— Я уверен, что это не так, — сказал Гарри. Хотя, возможно, она еще не встретила своего друга Фила.
— Ну, больше нет, — усмехнулась она. — Не пока ты притворяешься, что обхаживаешь каждую девушку в этом доме.
— Я не притворяюсь, что кого-то обхаживаю, — раздраженно сказал Гарри. — Они пишут об этом в газетах. И в любом случае ты можешь быть геем и гомофобом.
— Ну, я правда так не думаю, — сказала она. — О чем вообще речь? Дело в будущем? Что — для записи — я все еще не уверена, что ты из будущего и просто потакаю тебе.
— Хорошо, — сказал Стайлс, потому что она уверяла его в этом каждый раз, когда они разговаривали.
Он глянул в окно на импровизированную лужайку в саду, щурясь от яркого послеполуденного солнца. Он знал, что там Луи и кто-то еще, но не мог различить их силуэты.
