Выслушав все это, капитан кивнул головой, а потом спросил:

– Но ты же делал это вслепую, на ощупь, причем прежде ты этих деталей и в руках не держал.

– Конечно, не держал, – легко согласился я, – но Ван учил меня не только иглотерапии, он делал из меня традиционного азиатского врача. Вот представь, ученик Вана ломает руку. Может, сам же Ван ему ее и ломает. Рентгена у него нет, а лечить надо. Хорошо, если перелом без смещения. А если со смещением, да еще оскольчатый? Костоправ вроде Вана или моего деда «собирает» отломки кости на ощупь. Я с детства видел, как это делает дед, и тогда это казалось мне чудом. Впрочем, это и было чудом. Когда меня начал обучать Ван, я понял почем фунт лиха, точнее, почем фунт чуда.

Чтобы научить меня этому, Ван поступал просто. Он брал небольшой, размером в два кулака, глиняный горшок и клал его в кожаный мешочек. Мешочек он завязывал и, не говоря худого слова, бил им о ближайший камень. Моя задача состояла в том, чтобы сложить обломки горшка, не развязывая мешочка. На эту науку мне потребовалось чуть меньше пяти лет. И заметь, капитан, обломки горшка по форме несравненно сложнее деталей револьвера. Так что мне собрать револьвер – это все равно что тебе выпить кружку пива.

Слушая это, О’Коннор только чесал в затылке.

– Странные вы люди, – с удивлением сказал он. – Зачем тратить годы на эту чепуху, если есть рентгеновский аппарат, есть УЗИ?

– У каждого свои методы, – легко согласился я. – Зато аппарат УЗИ дорогой, а я вообще ничего не стою.

– Как это не стоишь?! – возмутился капитан. – Жизнь человеческая бесценна.

– Это как посмотреть. У вас она бесценна, потому что ее нельзя ничем оценить, а у нас она бесценна, потому что ничего не стоит.

– Ладно, спорить не будем, каждый все равно останется при своем мнении, лучше я тебе расскажу, что мне напомнил твой способ реконструировать способ сборки по способу разборки.

И вот какую историю рассказал мне капитан.

«Мой папа очень любил машины. И не только ездить на них, но и возиться с ними. Денег у него особенных никогда не было, потому что он был честный коп и жил на одну «копскую» зараплату. А она весьма невелика. Конечно, коп «кормится с ладони государства» (помощь при покупке дома и при обучении, медицинская страховка, форменная одежда и так далее), но на руки он получает совсем немного. Папе же очень хотелось иметь спорт-кар. А в те времена была машинка, которая называлась «Лотус Мкб». Машинка была простенькая: двухместный открытый спортивный автомобильчик в виде сигары. Он был такой маленький, что лично мне напоминал игрушку, а посадка у него была настолько низкая, что мне казалось, будто я еду, – прости меня, – задом прямо по земле. Всего три скорости, моторчик мощностью 50 лошадок. Максимальная скорость – 150 километров в час. Машинка эта до сих пор стоит у меня в гараже, на днях я тебе ее покажу. Она на ходу, сможешь даже покататься. Тебе понравится.

Была у этой машинки одна особенность, которая моего папу особенно заинтересовала: «Лотус Мкб» можно были приобрести не целиком, а в виде комплекта деталей (называлось это «кит-кар»), так сказать россыпью. В общем, такой взрослый конструктор, рассчитанный на то, что человек, умеющий отличить гаечный ключ от топора, мог бы полностью собрать себе машинку часов за двадцать. Фокус был в том, что такую покупку в те времена можно было оформить как «некоторое количество запчастей». А покупка запчастей не облагалась налогом и потому собственноручно собранный автомобиль обходился намного дешевле, чем готовый. И все по закону. Мало того, качество сборки было высочайшее: каждый делал сам для себя. Само собой, к такому «конструктору» прилагалась инструкция по сборке.

Это кит-кар расходился, как горячие пирожки, главный конструктор компании «Лотус» написал книгу «Построй свою спортивную машину всего за 250 фунтов!», которая стала бестселлером. Оно и понятно, в то время получить машину за 250 фунтов казалось такой же несбыточной мечтой, как и сейчас.

Мне было точно известно, кто будет помогать папе собирать эту машинку и потому мне особенно нравилось то, что она маленькая: вся рама весила всего 25 кг, так что работа по сборке не должна была быть тяжелой – так, развлечение».

Я никак не мог понять, к чему эта история. Но вопросы задавать не торопился: если даже не узнаю, для чего капитан мне все это рассказывает, то на раритетном спорт-каре покатаюсь точно. Но капитан ничего не забыл, склероза у него точно не было.

«Я, как настоящий ирландец, англичан не слишком люблю. Но дураками их точно не считаю. Так вот, английская налоговая инспекция быстро поняла, сколько человек недоплачивает налогов, если покупает автомобиль по цене запчастей. И они поступили очень просто и очень хитро: запретили прикладывать к «набору запчастей» инструкцию по сборке. Зачем тебе инструкция по сборке, если ты не собираешься собирать автомобиль. А если собираешься, то и плати налоги как за автомобиль, а не как за груду деталей. Но умники из компании «Лотус» оказалась еще хитрее: вместо инструкции по сборке автомобиля они стали прикладывать инструкцию по его разборке. У тебя такой же подход: ты смотришь, как я разбираю револьвер, делаешь все в обратной последовательности и собираешь его».

За всеми этими «сборками-разборками» мы чуть не забыли, зачем мы сюда пришли. Тир все-таки, место для стрельбы, а не для разговоров. Хотя говорилось здесь хорошо: никого, кроме нас с капитаном, а звукоизоляция (чтобы шум выстрелов не беспокоил жителей близлежащих домов) была такая, что казалось, будто кроме нас во всем мире вообще ничего не существует.

Оказалось, что стрелять из капитанского револьвера очень приятно. Тяжелый, громкий, с сильной отдачей. В общем, когда стреляешь, то стреляешь. К удивлению О’Коннора (а еще больше к моему собственному), я через какое-то время приспособился и даже начал попадать в мишень. А еще через какое-то время пули стали ложиться в десятку чаще, чем у самого О’Коннора, который, надо отдать ему должное, отлично стрелял даже для полицейского. Но это не имело значения. Главное, я получил удовольствие. Я вдруг понял, что стрельба успокаивает мой ум. А какая разница, чем его успокаивать, как по мне, так лучше стрельбой по мишени, чем выпивкой. Для печени полезнее.

Так что стрелять мы закончили далеко за полночь, благо, в патронах ирландская полиция недостатка не испытывала.

Свое недельное «поварское рабство» я отработал очень успешно: живот у Дамочки не болел ни разу, она действительно похудела на три с небольшим килограмма и при этом прекрасно себя чувствовала. Я не стал ей говорить, что во все приготовленные мною блюда я «впихивал» большое количество Ци. Ей этого знать не нужно, это требовалось только вначале, чтобы запустить процесс.

Вскоре Дамочка под моим присмотром нашла себе нормальную повариху: здоровенную веселую деревенскую деваху, которая готовила просто, но «с душой». При этом мы договорились, что относиться к ней Дамочка будет как «к родной», чтобы деваха готовила для нее не только за плату, но и с радостью.

После этого случая пациентов у меня резко прибавилось. Точнее, пациенток, потому что Дамочка рассказала обо мне своим «подружкам», к которым причисляла всех, кого считала себе ровней и тех, кто был ей чем-то полезен, но кого нельзя было причислить просто к обслуживающему персоналу.

Одна из таких «подружек» оказалась весьма интересной персоной. История с ней была такая.

У Дамочки по всей квартире было расставлены большие (думаю, размер их колебался от 8–10 до 20–25 дюймов) фарфоровые куклы, которыми она весьма гордилась. Куклы были разные. Были мужчины, и были женщины. Были современные, и были подделки под старину. А как роскошно были они одеты: шелк, бархат, кожа, вышивка. Дамочка говорила, что это авторская работа и каждая кукла существует лишь в единственном экземпляре. Еще сказала, что они очень дорогие. Но об этом можно было и не говорить – это было видно даже такому несведущему в этом человеку, как я. Работа была действительно высокохудожественная. И живя у Дамочки, я часто останавливался просто чтобы полюбоваться на эти скульптуры (называть из куклами у меня язык не поворачивался).