Однако Иные не нападали. Они стояли, устремив взгляды нечеловеческих глаз на пятно темной земли, оставшееся от их товарища, и, если бы они были людьми, Бенджен бы решил, что они отдавали ему последнюю честь. Потом они посмотрели на Джона. Бенджен сделал еще шаг, прикидывая расстояние между собой и ближайшей бледной фигурой. Если он прыгнет на Иного, то отвлечет их хотя бы на пару мгновений, и Джон, возможно, успеет прийти в себя и сбежать. Но тут налетевший порыв ветра взвихрил между ними снежную поземку, швырнул в лицо. Когда Бенджен сморгнул капли влаги, в которые превратились снежинки, Иных рядом уже не было.

Плотная завеса темных облаков на востоке поредела, и из нее потянулся к земле слабый луч света.

Джон наконец очнулся от своего странного транса, обернулся и увидел его.

— Дядя!

Бенджен шагнул к нему и сжал за плечи.

— Быстрее к воротам! — велел он. — Пока они не вернулись… или не натравили на нас упырей. Не знаю, какому чуду мы обязаны этой передышкой, но нужно ей воспользоваться. Мы завалим ворота изнутри наглухо, и дальнейшие атаки уже не будут нам опасны.

Он уже тянул племянника к спасительному жерлу тоннеля, но тут, к его изумлению, Джон сбросил его руку и покачал головой.

— Сегодня они не нападут, — сказал он. — Не спрашивай, откуда я это знаю, я не смогу объяснить. Просто на какой-то момент мне показалось, что я их понял. Почти. А потом все стерлось. Но если бы они собирались напасть, им ничто не мешало сделать это сразу же. А они ушли и бросили свое войско.

Действительно, лишенные предводителей и ослабленные неярким утренним светом мертвецы вокруг выглядели так, будто из них внезапно вынули поддерживающий их стержень. Кто-то бессмысленно топтался на месте, другие медленно оседали в снег, как подтаявшие снежные бабы, отрубленные части тел переставали шевелиться. Мертвецы, стоявшие ближе к лесу, отступали под его тень.

— Мы могли бы сжечь их всех, — проговорил Бенджен.

Джон покачал головой.

— У нас не хватит ни времени, ни растопки. Всех сжечь не удастся, а когда снова стемнеет, вернутся Иные и поднимут их, да и новых упырей с собой могут привести. Лучше потратить время на то, чтобы завалить ворота. Я благодарен тебе за предложение защиты, дядя, но я здесь не один. Пропустит ли Ночной Дозор за свою Стену мой народ? Когда-то ты обещал замолвить за них слово перед Робертом Баратеоном.

Вокруг уже собирались одичалые. Хэл поглядывал на них неспокойно и даже вытащил было меч, но Бенджен сделал ему знак вложить его в ножны.

— Король Роберт Баратеон умер, — проговорил он. И только тогда понял, что это может значить для стоявшего перед ним юноши. При всем том, что его племянник выглядел истинным Старком и был похож на него самого так, что Бенджену порой казалось, что он смотрит на свое более молодое отражение, Джон был сыном принца из династии Таргариенов и всегда считал себя законным наследником престола Семи Королевств. Его мать, Лианна, позаботилась об этом. Бенджен помнил, как при первой встрече назвал племянника мальчишкой и нашел его претензии на трон просто нелепыми. Но теперь перед ним стоял молодой мужчина, отринувший тщеславие и мысли о мести, а за ним плечом к плечу, обнимая и поддерживая друг друга, теснились оборванные и израненные люди, которых он звал своим народом.

Джон в упор взглянул на него. Он выглядел изможденным, пот и грязь размазались по лицу землистыми пятнами, но темно-серые глаза смотрели твердо.

— Тогда, — медленно произнес он, — Первый разведчик Бенджен Старк, я, Джон Таргариен, первый этого имени, спрашиваю тебя: считаешь ли ты меня своим законным королем и пропустишь ли в Семь Королевств меня и тех, кого я взял под свою защиту?

Бенджен смотрел на него в ответ. Он должен был сказать ему, что наследником Роберта является его сын, что непросто будет убедить лордов Семи Королевств в том, что у Джона больше прав на трон, и что в любом случае это не его, Бенджена Старка, дело, ведь Ночной Дозор по древнему обычаю не вмешивается в политику и споры за власть. Но он не смог этого произнести, вспоминая то трудное и опасное путешествие, которое они совершили вместе по воле старых богов. Тогда Джон потерял любимую и пережил крах всех иллюзий, но нашел в себе силы сражаться дальше и теперь сумел убить Иного, это чудовище из древних легенд, древним фамильным мечом. Даже его врагов эта победа преисполнила уважением к нему, так что они отступили, давая ему возможность спастись.

И Бенджен Старк стал на одно колено прямо в грязный подтаявший снег.

— Да, ваша милость, — ответил он, глядя прямо в глаза Джона, полные затаенной горечи и какого-то странного света.

========== Часть 31. Великаны ==========

Комментарий к Часть 31. Великаны

ПОВы разных персонажей идут сейчас параллельно друг другу, а не в хронологическом порядке, поэтому время действия следующей главы раньше, чем в нескольких предыдущих.

1.

Ночь полнилась тяжелым падающим снегом — и тревогой. Лианна ходила по лагерю, даже не помышляя о сне. Неду удалось убедить ее остаться, да она и сама понимала, что в ее положении — а ее срок уже ощутимо приближался, и время от времени она чувствовала, как шевелится ее маленькая дочка, — она будет только обузой и для него, и для его воинов, но думала она только о предстоящей им битве. Алин, командир маленького отряда из десяти человек, оставленного охранять лагерь, попытался было уговорить Лианну вернуться в шатер, но она только упрямо помотала головой. Снег засыпал палатки и землю между ними, заглушал все шаги, отчего лагерь казался еще более пустым и совсем заброшенным. Редкие тусклые огни костров не могли развеять это ощущение. Десять гвардейцев рассредоточились по периметру лагеря, находясь на достаточно большом расстоянии друг от друга. Этого должно было бы хватить, чтобы уберечься от внезапной атаки, если бы нападающие были людьми, но Лианна знала, насколько неожиданно и бесшумно могли приблизиться мертвецы.

— Надо собраться всем вместе, — сказала она Алину. — Нельзя так разделяться в пустом лагере. Если мы будем стоять спина к спине, и вокруг нас будут костры, Иные не подберутся к нам незамеченными.

— Но как же шатры и все вещи в них, — растерялся Алин. — Мы не можем оставить имущество лорда Старка без охраны…

— Мертвецы не будут посягать на наше добро! — возразила она, поражаясь, что кто-то мог этого не понимать. — Они придут за нашими жизнями, за теплом наших тел, и лишь держась вместе, мы сможем защитить себя.

Но старый гвардеец, к ее удивлению, продолжал упираться, не желая снимать охрану с разных концов лагеря:

— Вы не должны об этом беспокоиться, м’леди Лианна, лорд Эддард никогда не пропустит этих упырей так далеко. А вот если одичалые сбегут из своего загона, как эта пигалица, — он кивнул на Рябинку, которая с того момента, как нашла Лианну, неотступно следовала за ней, — и доберутся до нас, то без охраны вокруг стащат все, что не прибито…

Девочка громко фыркнула, а Лианна огорченно вздохнула. Как же люди упорно держатся за старую вражду и предрассудки! Даже такие достойные, как Алин.

Она коснулась его руки.

— Я нисколько не сомневаюсь, что Нед сделает все возможное, чтобы не допустить продвижение мертвецов на юг, но ты сам знаешь — боги охотнее прислушиваются к молитвам тех, кто и сам заботится о себе. Сделай, как я прошу. Если вдруг кто-то из вольного народа и доберется до лагеря, я поговорю с ними. И поговорю с Недом, когда он вернется, скажу ему, что вы все выполняли мои распоряжения, и вся ответственность лежит на мне. Обещаю.

Алин еще поколебался, но, когда Лианна, отпустив грубый рукав его камзола, будто бы невзначай положила руку на свой живот, смутился и закивал.

— Конечно, м’леди, вы только не переживайте. Мы сделаем все для вашей безопасности, я сейчас соберу всех…

Когда он направился к своим воинам, чтобы отдать распоряжения, рука Лианны скользнула под плащ — на эфес «Разящего врагов», как она называла свой маленький клинок, точная копия которого была и у Джона. Носить меч на поясе становилось с каждым днем все неудобней, но она и помыслить не могла с ним расстаться. Ее мир, и все, что его составляло, вновь, как и пятнадцать лет назад, разлетелся на мелкие куски, и меч был одной из немногих вещей, что остались с ней и помогали скрепить его заново. Младенец, ворочавшийся в ее чреве, давал ей волю к жизни, а меч в руке — надежду на выживание. Свое, еще не рожденной дочери и шестерых крохотных существ, которых сейчас Рябинка помогала устроить на меховой шкуре, постеленной прямо на снег, в то время как гвардейцы уже разжигали костры. Потом они встали вокруг с обнаженными мечами, всматриваясь в темноту. Лианна хотела было стоять на страже вместе с ними, но ей уже было тяжело долго находиться на ногах, и она дала себя уговорить сесть на меха ближе к костру. Потекли часы длительного ожидания, когда оставалось только подбрасывать ветки в огонь, следить, чтобы лютоволчата не расползлись, и слушать, как гвардейцы обмениваются односложными репликами. Этого было недостаточно, чтобы удержать Лианну от погружения в собственные невеселые мысли, и она, рассеянно перебирая мягкую шерстку маленькой самочки, прижимавшейся к ее животу, все глубже уходила в себя, вновь бередя еще не зажившие раны: потерю Серой Звезды и Манса. Смерть лютоволчицы была несомненной, но какая-то часть ее души все еще оставалась с Лианной, их связь — человека и зверя, в чем-то оказалась сильнее смерти, выдернув эту частицу из умершего тела. А может, сильнее оказалась любовь Серой Звезды к ее детям — прижимая к себе мохнатые тельца, Лианна явственно слышала внутри себя довольное и умиротворенное ворчание их матери.