Роберт будто прочел его мысли:

— Проклятые боги, Нед! Больше всего мне сейчас хочется плюнуть на семейку моей жены и моих братцев, на всю эту их крысиную возню, и выступить за Стену прямо сейчас. Пусть нас мало, пусть даже нас разобьют, и кто-то из нас погибнет — но прежде мы сразимся, как подобает мужчинам. Как я не сражался уже восемь — нет, девять! — лет. Но не ты ли первый твердил мне о долге перед страной и подданными?

— Долг короля — подавить мятеж, — мрачно согласился Эддард.

Роберт хлопнул ладонью по его колену.

— Ты поможешь мне, ты и твои северяне, и вместе мы быстро управимся с этим скучным делом. А потом ты вытрясешь из всех этих мятежников столько войск и припасов, что мы не то, что Застенье, весь мир завоюем!

«Я не могу отказать ему, — печально и беспомощно сказал себе Нед. — Десница не может, не должен подводить своего короля». На одной чаше весов был его долг перед Робертом, на другой — орда одичалых, угрожавшая Северу, Лианна и Джон, которых он отчаянно хотел найти, и Бенджен, от которого до сих пор не было никаких вестей. Уже зная, какая из чаш перевесит, он на мгновение прикрыл глаза и вознес короткую беззвучную молитву богам Севера.

— Милорд!

Нед открыл глаза и повернулся, чтобы увидеть, как через площадь к нему спешил капитан его домашней гвардии.

— Что, Джори?

Капитан, носивший, как и все гвардейцы десницы, серый плащ, скрепленный застежкой в виде руки, поклонился королю и своему лорду.

— Ваша милость, милорд. Поймали дезертира.

— Хороши твои северяне, нечего сказать, — проворчал Роберт. — Мы еще выступить не успели, а они уже дезертируют.

— Это не наш человек, ваша милость, — возразил Джори, прежде чем Нед успел вставить хоть слово. — Он из Ночного Дозора.

2.

Дезертир был молод, среднего роста и одет в потрепанный черный плащ. Он был связан по рукам и ногам, и его широкоскулое крестьянское лицо выражало только безумный страх. Это было неудивительно, ведь наказанием за совершенный им побег служила смерть, и он не мог рассчитывать на пощаду. Лорд Эддард велел развязать пленника и подвести ближе. Отправление королевского правосудия всегда было обязанностью Хранителя Севера, но сейчас здесь присутствовал король, и Эддард обратился к нему:

— Светлейший государь, не угодно ли тебе допросить пленника?

Роберт угрюмо передернул плечами.

— Да я и так уже знаю все, что способен соврать этот молодчик. Кормили плохо, баб не давали, начальство гнобило, да и холод такой на этой Стене, что яйца отморозить недолго. Собрался, небось, до Дорна бежать — чтоб согреться. Только вот не добежал. И как, — обратился король к пленнику, — стоило ли оно того, парень? Чтобы голову терять?

Дезертир трясся как осиновый лист, его широко раскрытые бледно-голубые глаза бессмысленно перебегали с одного лица на другое. Нед решил было, что бедняга повредился рассудком, но тот неожиданно ответил вполне разборчиво:

— Да. Вы хоть чисто убьете, а вот они… — и он снова затрясся, так что конец фразы заглушила дробь стучащих зубов.

Эддард спрыгнул с лошади.

— Кто — они? — спросил он, подойдя к пленнику почти вплотную, чтобы лучше слышать бессвязную речь.

— Они убили Мормонта… Риккера… всех офицеров… Остальные сбежали… теперь вы убьете меня… а они придут за вами! — пленник вдруг захохотал.

— Ну, что там еще, Нед? — король, сидя на коне, высился над ними со скучающим видом. — Кончай с этим безумцем, и возвращаемся.

— Роберт, — Эддард подошел к его стремени и произнес вполголоса: — Он говорит, что убито все командование Дозора. Может, конечно, он просто сошел с ума, и все это — горячечный бред, но я должен хотя бы послать ворона в Черный замок. А этого парня придется подержать под охраной, пока я все не выясню.

— Ну так забирай его, — ворчливо приказал Роберт. — И распорядись, чтобы все твои знаменосцы были готовы выступить на Королевскую Гавань.

— Я не могу этого сделать, светлейший государь. Не раньше, чем получу ответ от лорда-командующего.

— Ты его получишь завтра. Или послезавтра. Сколько нужно времени, чтобы ворон долетел до Черного замка и вернулся обратно?

— Не меньше недели.

Роберт застонал.

— Пусть Иные тебя заберут, лорд Эддард Старк! Хорошо же, завтра я отправлюсь на охоту. К моему возвращению ты получишь все письма и все решишь, и мы сразу же двинемся на юг.

Роберт охотился почти неделю, сопровождаемый тремя десятками рыцарей, ловчими и двумя дюжинами собак, и добыл двух оленей и матерого вепря, чью тушу за всадниками тащили четверо слуг. Из Волчьего леса он вернулся в отменном настроении, но оно сразу пошло на убыль, как только встречавший его во дворе Винтерфелла Эддард сказал, что ворон из Черного замка так и не прилетел.

— Седьмое пекло! Может, проклятую птицу вместе с ее письмом уже переваривает ястреб, или какой-нибудь браконьер готовит из нее суп. Ты же не веришь на самом деле этому сумасшедшему. Ну кто, скажи на милость, способен вырезать всех офицеров Черного замка, да так, что знает об этом один этот слабый разумом парень?

Выдержать бурю, которую король обрушил на его голову, было непросто, но Нед стоял на своем.

— Я послал еще трех воронов: по одному в Черный замок, Восточный Дозор и Сумеречную Башню. И отряд всадников — на тот случай, если, как ты говоришь, светлейший, птиц подстрелят или перехватят.

— И сколько придется ждать возвращения этого отряда?

— Две-три недели. Роберт, прошу тебя, нельзя выступать на юг, не зная, что творится у нас за спиной…

Король, не дослушав, развернулся и зашагал к гостевому дому, обдав Эддарда и спешившихся всадников из своей свиты брызгами подтаявшего снега и грязи, разлетевшимися из-под тяжелых сапог. Нед печально посмотрел ему вслед. Их многолетняя дружба снова трещала по швам. Роберт никогда не любил, чтобы ему перечили, и когда он стал королем, эта черта его характера только усилилась. Нед взмолился про себя, чтобы вороны вернулись с ответом, и ему не пришлось бы испытывать королевское терпение слишком долго.

И на следующий день ворон прилетел — но не из Черного замка, а из Драконьего Камня, с посланием королю Роберту Баратеону, первому этого имени. Когда Нед, неся свиток, вошел к королю, тот только проснулся и пил в своих покоях темное пиво из полированного рога. Опустошив рог, он бросил его на стол, взял письмо и стал читать. Нед с тревогой наблюдал за тем, как король постепенно менялся в лице.

— Что случилось, светлейший? Это же письмо от твоего брата, — свиток был запечатан гербом Баратеонов, и Нед разглядел подпись Станниса. — У него кто-то умер?

— Читай.

Роберт протянул письмо. Рука его подрагивала, а глаза были совершенно мертвыми. Это пугало куда больше, чем его обычные вспышки гнева. Эддард взял в руки бумагу.

— «Возлюбленный мой брат! Честью нашего дома клянусь, что написанное далее есть чистая правда. — Глаза пробегали по ровным, выведенным аккуратным почерком мейстера строчкам, а разум отказывался верить прочитанному: — Я имею неоспоримые доказательства того, что отрок Джоффри, отрок Томмен и девица Мирцелла суть не твои законные наследники, а плоды гнусного блуда и кровосмешения бесчестной Серсеи Ланнистер с ее братом, Джейме Цареубийцей…» Роберт, это какой-то бред! — Нед поднял голову от письма. — Не знаю, как твой брат мог придумать такое. Может, это колдовство — я слышал, что его жена выписала себе в компаньонки какую-то ведьму из Асшая. Или это вообще писал не он…

— Он писал, он, — голос Роберта был глухим и безжизненным. — Ты дальше читай. Он в какой-то древней хронике выкопал все случаи браков Баратеонов и Ланнистеров, и там сказано, что дети в таких браках всегда рождались черноволосыми. А мои — Серсеины! — все трое золотисты, как истинные Ланнистеры.

— Так бывает, — Нед подумал о своих детях, четверо из которых пошли мастью в мать, а не в него. А потом о Джоне. Если вдруг окажется, что Станнис Баратеон прав, кто тогда является законным наследником трона Семи Королевств?..