— Среди нас немало храбрых воинов, — задумчиво произнес Хаггон. — Тормунд Великанья Смерть водит большой отряд. Великий Морж в почете у племен Стылого берега. Девин Шкуродел глава могущественного клана. Вождя теннов его люди почитают, как бога. Нужно донести до каждого из них весть о нашей общей беде. Пусть соберутся меж собой и выберут сильнейшего — короля, за которым пойдет весь вольный народ. И у нас будет надежда на спасение.

Едва дослушав, оборотни заговорили почти одновременно, перебивая друг друга. Гризелла превозносила Тормунда, Боррок утверждал, что Девин куда крепче и в поединке победит всех других претендентов, Орелл обещал немедленно послать своего орла к вождю теннов. Идея Хаггона всем пришлась по душе.

4.

— Как считаешь, у них получится?

Домой они вернулись перед рассветом. Пока Джон разжигал огонь в остывшем очаге, Лианна стащила сапоги, забралась на скамью и укрылась шкурой. После долгого ночного перехода тело жаждало отдыха, но спать ей не хотелось. В голове роились беспокойные мысли. И вопрос Джона облек их в точную и ясную форму.

— Думаю, что нет. Даже если они смогут найти вождя, который объединит все племена. Последний король вольного народа, Реймунд Рыжебородый, вторгся со своей армией на Север во времена моего прадеда. Им удалось перейти через Стену, но у Длинного озера армия северян встретила их и разбила. Мой прадед, Хранитель Севера лорд Виллам Старк, погиб в той битве, но его брат Артос, прозванный Несокрушимым, убил Реймунда. И ни одному Королю-за-Стеной до него тоже ни разу не удалось закрепиться на землях Семи Королевств.

Джон сел на пол у очага, положив подбородок на колени.

— А нынешний Хранитель Севера — твой брат и мой дядя. Мы не можем воевать против них.

«Проклят тот, кто проливает родную кровь». Да, никто и никогда не заставит их с Джоном сражаться против родных — вольный народ чтит древние законы, пожалуй, даже больше, чем живущие южнее Стены, но разве наблюдать сложа руки за тем, как приближается возможная гибель к дорогим людям не есть почти то же самое, что обнажить против них мечи? Лианна потерла пальцами лоб. Если погибнет Нед, а она не сделает ничего, чтобы предотвратить это, то не выдержит этой вины. И к Тормунду, Астрид, Мунде, которая уже стала копьеносицей, рыженькой поклоннице Джона Игритт она тоже успела привязаться и не хотела гадать, кто из них найдет свою смерть, оказавшись между Иными и армиями Ночного Дозора и Севера, как между молотом и наковальней.

— Хаггон и другие убеждены, что Дозор не станет их слушать, — неуверенно начала Лианна. — Но я — сестра Хранителя Севера и Первого разведчика. Меня дозорные должны выслушать.

— Ты хочешь пойти к ним сама? — спросил Джон.

Это было слишком опасно. Джон был еще мал, и она боялась даже думать о том, что может случиться, достигни вести о нем не тех ушей.

— Нет. Нужно отыскать другой способ. Найти кого-то, кто мог бы стать моим парламентером.

И тут ее озарило. Губы сами произнесли имя, и Джон с одобрением кивнул.

========== Часть 6. Вороны ==========

1.

Сумеречная башня, самая западная из обитаемых замков Ночного Дозора, вырастала из утесов Теснины, подобно гигантскому пауку, вытаскивающему из земли острые сочленения своих лап. Ледяному пауку. Ночной мороз припудрил серый камень инеем, и, глядя, как вздымающиеся ввысь контрфорсы и шпили переливаются под утренним солнцем, Манс слегка поежился. Годы, проведенные в Дозоре, не заставили его забыть страх перед ледяными тварями из Края Вечной зимы, всосанный с материнским молоком. Пусть даже ничего похожего не видели возле Стены несколько тысячелетий, и большинство его теперешних братьев посмеялись бы над этими страхами, обозвав их «бабкиными сказками». Хотя, может, всему виной холод в келье, в которой он спал. После плотного завтрака из яичницы и кровяных колбасок, запитого добрым элем, в животе стало тепло, и мысли о белых тенях исчезли сами собой.

Рядом с ним на скамью в трапезной сел Куорен Полурукий.

— Как твое плечо? — спросил он, ловко нарезая мясо левой рукой.

— Как новенькое. — Мейстер Маллин поворчал для порядка, что неграмотная деревенщина, разумеется, сделала все не так, как надо, и сменил повязку, но Манс, заглянув под полотно, обнаружил, что рана совершенно затянулась, оставив после себя лишь чистый розовый шрам. Никакого неудобства он уже не доставлял.

— Отлично. Тогда как насчет маленькой разминки после завтрака?

— Всегда рад надрать тебе задницу, приятель, — прищурился Манс. Песню стали о сталь он любил не меньше, чем звук своего голоса под аккомпанемент лютни, и свободное время часто проводил в учебных поединках. Они с Куореном оба претендовали на звание лучшего фехтовальщика Сумеречной башни, и Манса не оставляла надежда решить наконец спор в свою пользу. Куорен сражался, держа меч в левой руке после того, как в стычке с одичалыми лишился трех пальцев на правой. Несмотря на это, он дрался так искусно, что Манс пока стабильно проигрывал ему половину боев.

Куорен никак не отреагировал на колкость. Он поел быстро и методично, потом отставил пустую миску и поднялся.

— Тогда пошли.

Сир Эндрю гонял по двору новобранцев, которые, вполне вероятно, только здесь впервые взяли мечи в руки. Они махали ими, как палками или топорами при рубке дров, и мастер над оружием брызгал слюной, раз за разом показывая им правильные стойки и уже теряя терпение. Визит на тренировочную площадку двух разведчиков, желающих пофехтовать, не улучшил его настроения.

— Теперь, вместо того, чтобы отрабатывать удары, они будут стоять и пялиться на вас, — посетовал он.

— Пусть смотрят внимательней, — усмехнулся Манс, облачаясь в кольчугу поверх толстого стеганого дублета, — это тоже полезно.

Куорен молча кивнул. Им подали черные щиты и длинные тупые мечи. Глядя, как приятель достал меч из ножен и взмахнул им в воздухе, отчего клинок запел резко и протяжно, Манс ощутил привычный укол зависти. Он вовсе не считал себя хуже, но ему и никогда не приходилось переучиваться с правой руки на левую. Интересно, смог бы он владеть ею так виртуозно, как Куорен, чтобы вместо слабости это стало силой, приемом, сбивающим противников с толку?

Подумав, Манс отказался от щита и вместо этого попросил двуручный меч.

— Считаешь, это тебе поможет? — проронил Куорен, вставая в стойку. Манс рванулся к нему, занося меч для атаки. Куорен отскочил, выставив щит, так что удар пришелся вскользь, не погнув железного обода, и сам атаковал в незащищенный бок. Манс дернулся в сторону, и острие лишь слегка царапнуло нагрудник. Они продолжили обмениваться ударами, двигаясь слаженно, как в танце. Манс нападал, стараясь достать противника кончиком длинного клинка, Куорен блокировал одни удары, проворно уворачивался от других и, прикрываясь щитом, молниеносно контратаковал короткими колющими выпадами, стараясь преодолеть разделявшее их расстояние и войти в ближний бой, в котором от двуручника мало пользы. Один раз он рубанул Манса по руке, так что боль почувствовалась даже сквозь кольчугу и кожу дублета, и дважды задел бедро. Двуручник был тяжел. Понимая, что долго не выдержит такой быстрый темп, в следующий удар Манс вложил всю свою скорость и вес. Меч проломил обод и дерево щита, шлем Куорена зазвенел гулко, как колокол. Куорен пошатнулся, но, не дав ему прийти в себя, вторым ударом Манс сбил его с ног.

— Отличный бой, — одобрил сир Эндрю, наблюдавший за поединком вместе со своими подопечными. Манс обернулся к ним, и тут что-то ударило его по ногам с такой силой, что он потерял равновесие и рухнул на утоптанную землю тренировочной площадки.

Куорен приподнялся на одно колено.

— Никогда не поворачивайся спиной к поверженному противнику, — проворчал он, вставая и подбирая свой щит, помятый, но еще сгодившийся для того, чтобы его метнуть.

— Я это учту, — под коленями пульсировала боль, так что Манс, поднимаясь, скрипнул зубами.