Холодное оружие в один миг пронзило тёплую Учихскую плоть, Саске был слишком тяжело ранен и слаб, чтобы защищаться, но спасать свою жизнь он просто не хотел. Учиха младший желал умереть здесь и сейчас, вместе со своей местью, вместе с чувствами и мечтами, а так же, вместе с братом, которого всегда любил как лучшего друга и самого близкого родственника. И умереть Саске хотел от руки девушки, подарившей ему много счастливых мгновений, вновь сделав таким же беззаботным и доверчивым, каким Учиха младший был до смерти родителей, девушки, которая опять научила его любить.
Шаринган в глазах Саске медленно начал растворяться, возвращая радужным оболочкам Учихи младшего их настоящий чёрный цвет. Больше не желающее удерживаться на ногах всё израненное тело, постепенно сдавалось одолевающей мстителя слабости. И Саске, точно так же как и его старший брат беспомощно рухнул на мягкую изумрудную траву, безразлично смотря на мёртвого Итачи, и только что пришедшую в себя в недоумении пялящююся то на него, то на окровавленную катану Таюю.
Только спустя пару секунд отойдя от аффекта, и трезво до конца сообразив, что она сделала, Хокумон замерла на месте, резко выдернув холодное оружие из второго безгранично любимого ей человека, стеклянными глазами наблюдая, как Саске умирает. Она почувствовала боль, боль утраты, то же самое чувство, что мучило её уже от того, что Звуковичка так и не смогла спасти Учиху старшего, только теперь в двойном размере. Да, она ненавидела Саске за то, что он изнасиловал её тогда. Ненавидела за то, что он всегда указывал ей что делать. Ненавидела за то, что не дал признаться Итачи в измене самой. И больше всего ненавидела за то, что именно он ради своей мести, убил Акацука, но одновременно с этим так же сильно и любила. Нет, даже сейчас Хокумон не видела разницы между чувствами к братьям, она ненавидела и Итачи за очень многое: за то, что он заставил её влюбиться в себя, за то, что отпустил всего лишь с этой дурацкой цепочкой обратно в Ото, за то, что так просто отказался от неё, когда Звуковичка попросила его сбежать из логова Орочимару.
«Ксо!!! Они даже умирают одинаково…» – мысленно выругалась Таюя, слёзы, горькие слёзы боли всё ещё бежали по щекам Хокумон, но нет, теперь она уже оплакивала вовсе не Акацука.
Ещё секунда, и заляпанная кровью обоих Учих катана вновь звякнула в полумраке поляны, уже во второй раз ударившись о тот же самый камень. Вот только Звуковичке это было уже как-то всё равно, впрочем, так же как и на то, что где-то вдалеке она слышала голоса приближающихся шиноби Ото.
Не взирая абсолютно ни на что, Таюя вновь плюхнулась на свои многострадальные колени. Тёплые нежные руки девушки обвили на этот раз умирающего Саске, который давясь собственной кровью, пытался что-то произнести. Сейчас Хокумон вспоминала все и каждый момент проведенный рядом с мстителем. Да, он был младше её, гораздо более грубый и вспыльчивый, чем Итачи, но Звуковичка любила мстителя таким, какой был Саске. Он являлся для Таюи таким же дорогим человеком, как и мёртвый Акацук, девушку слишком много связывало и с Учихой младшим. И даже несмотря на всю ту боль, которую правитель Ото ей причинил, Хокумон не хотела терять и его. Она проклинала себя, катану, этот любовный треугольник и то, что именно сама Звуковичка позволила последнему появиться и существовать эти долгие месяцы. Таюя ненавидела свой аффект, дурацкий порыв гнева, ярости и безумия, заставивший убить человека, с которым ещё утром она готова была остаться навсегда. Но это произошло, всё чего больше всего на свете боялась Хокумон, случилось, и пути назад уже не было…
- Таюя… – наконец-то смог прошептать Саске, сплюнув часть собственной крови мешавшей ему говорить, – я… я люблю тебя… – слова Учихи младшего звучали как никогда нежно и искренне, Звуковичка помнила с каким трудом переступая через себя Саске говорил их раньше, и поняла, что сейчас мстителю было сложнее всего произнести правду, которую он носил в своём холодном сердце. От чего девушке вдруг стало ещё больнее, слёзы новой волной брызнули наружу, и в истерике рыдающая Таюя, с силой прижалась к Учихе младшему:
- Я тоже тебя люблю, Саске… – всхлипывая и дрожа, ответила она. Нет, и ему Хокумон не врала, у Звуковички была масса причин сделать выбор, в котором уже не было смысла в пользу Итачи, но она так и осталась стоять на распутье, не выбрав, ни одну из дорог, и ни одного из братьев Учих. Звуковичка любила Саске, так же сильно, как он ненавидел брата, а значит – безгранично.
Губы Таюи медленно поползли по тёплой мягкой щеке Саске в последний раз, даря ему такое желанное нежное прикосновение, и сама, наслаждаясь им, пока Учиха младший был ещё жив. Добравшись наконец-то, до окровавленных уст мстителя, Хокумон нежно и страстно поцеловала и его. Она постаралась вложить в это финальное соприкосновение, губ все тёплые и одновременно обжигающие чувства, которые испытывала к Саске, да пускай девушка не умела любить, и никогда не была нежной, но для него она готова была на всё. И это Звуковичка пыталась сейчас доказать.
Медленно, нехотя разорвав поцелуй, Таюя наблюдала как тёмные глаза Учихи младшего, светящиеся любовью и радостью от того, что эмоции мстителя были взаимны, закрываются, а почти никогда не улыбавшиеся губы, неумело изображают эту эмоцию. Саске умер быстро, и ушёл от девушки своей мечты навсегда – счастливым, зная, что Хокумон научила его любить, показала это на собственном примере. И лишь когда Учиха младший окончательно захлопнул невыносимо тяжёлые веки, и перестал дышать, Звуковичка позволила себе, отпустив его, ещё больше в истерике разрыдаться.
Плачь и крик боли, рвущийся из Таюи наружу, эхом раздался по всей поляне. Девушка слышала как где-то позади неё с деревьев спрыгнули Звуковики. Понимала, о чём они сейчас говорили, и что думали, но в данный момент Хокумон это было абсолютно всё равно. Потому, что впервые в жизни она не боялась показывать свои чувства, не боялась казаться глупой или слабой, потому что всё это было уже абсолютно неважно, сегодня она потеряла двух самых любимых и дорогих ей людей. Они умерли по вине носительницы Проклятой Печати, и если бы не Звуковичка оба Учихи до сих пор были бы живы. А теперь, во всём этом уже не было смысла, потому что счастливая и своевольная душа Таюи погибла вместе с ними…
Хокумон продолжала безутешно рыдать сидя на коленях около обоих мёртвых братьев и в истерике от боли и беспомощности, испачканными их же кровью кулаками бить по земле. Звуковичка даже не заметила как сзади к ней медленно подошёл Кимимаро, Таюе было безразлично всё, что происходило вокруг. Поэтому, сказанные Кугуей слова, она полностью проигнорировала.
- Таюя, – тихо позвал девушку Кимимаро, но заметив, что Хокумон, вообще никак не отреагировала на него, слегка коснулся рукой одного из дрожащих плеч Звуковички, – успокойся. Они мертвы. Пойдём домой, ты им уже ничем не поможешь, но кое-что сделать для обоих Учих ты ещё в состоянии, – закончив эту фразу, Кагуя быстро протянул руку Хокумон, как бы в знак того, что она должна была сделать.
Слегка вздрогнув от прикосновения Кимимаро к плечу, Таюя нехотя обернулась и вопросительным взглядом посмотрела на него. Ответ Кагуи не заставил себя долго ждать. Он ещё раз резко встряхнул своей кистью перед лицом Хокумон. И серьёзными глазами уставился в радужные оболочки девушки, давая понять, что она должна была принять его помощь, и гордо встать с земли смирившись с тем, что для Саске и Итачи Хокумон уже ничего не могла сделать, как впрочем, и вернуть их обратно, а Таюя ведь так этого хотела. Она мечтала, чтобы хотя бы ещё на мгновенье, на один краткий миг, оба Учихи вновь были бы живы, потому что Хокумон просто обязана была рассказать им, рассказать то, что не успела…
Нехотя взяв Кимимаро за руку и, поднявшись с земли при помощи Кагуи, Звуковичка в последний раз взглянула ему в изумрудно-зелёные, понимающие её горе, глаза, прежде, чем с ещё большей силой заплакать от боли утраты любимых, как в прошлый раз, повиснув на шее у светловолосого, крепко прижаться к нему и беспомощно зарыдать.
