Резкий звон холодного оружия в один момент разорвал ночную тишину леса и Звуковичка опомнилась. Она поняла, что должна остановить этот бой, во что бы то ни стало, даже если для этого девушке придётся отдать свою жизнь, право терять которую уже не зависело от собственных желаний Звуковички.Моментально сорвавшись с места, Таюя помчалась со всех ног туда, где сейчас два самых дорогих ей человека убивали друг друга, мысли, чувства, воспоминания – всё перемешалось в голове Хокумон. Она уже и сама не до конца понимала, что делает. Сейчас Звуковичкой правило лишь желание прекратить всё это, остановить необратимое, но это было уже не в её силах…
Красноволосая видела, как бой между Учихами подходил к концу, она стеклянными будто загипнотизированными глазами смотрела на то, как братья убивают друг друга и пыталась это прекратить:
- Мать вашу остановитесь наконец-то!!! Хватит!!! – с губ Таюи слетела лишь одна фраза, эхом отдавшаяся по всей пустой поляне, где находились только они трое.
Хокумон краем глаза уловила, как серебрясь в лунном свете мелькнуло острое лезвие катаны, и, рассекая воздух, холодное железо окрасилось проклятой кровью одного из Учих. Будто в полусне, Звуковичка заметила, как оба брата услышав голос красноволосой, резко обернулись в её сторону. Четыре ярко-алых огня Шарингана, вместе с такими разными и одновременно одинаковыми улыбками на лицах Акацука и мстителя в упор уставились на неё. Каждый из братьев по-своему смотрел на Таюю. Каждый видел в ней что-то своё, но в одном Саске и Итачи даже сейчас были похожи, в их взглядах ещё всего секунд пять читалось одно, абсолютно одинаковое чувство – любовь, любовь к ней, эмоция, которая подарила им столько радости, и вместе с этим навсегда отняла шанс у всех троих быть счастливыми.
Красная Учихская кровь в один миг окропила изумрудную траву поляны.
- Нет!!! Нет!!! Нет, твою мать!!! – в полузабытье орала Таюя, чувствуя, как по её щекам бегут горькие обжигающие слёзы боли и утраты.
Да, Хокумон не успела, секунда, всего одна секунда навсегда решила её судьбу, и Звуковичка потеряла одного из самых дорогих ей на свете людей, и это было больнее, чем все пытки, которые когда-либо пережила Таюя. Хуже, чем то, что одного из братьев ей пришлось бы выбрать. И противнее, чем беспомощность, предательство, Цукиёми или изнасилование. Страшнее собственной смерти…
Глаза обоих Учих, наконец-то разорвали безмолвную и неподвижную сцену, Акацук и мститель, быстро перебежали друг на друга, взглядом.
- Ты стал сильным, действительно сильным, мой глупый маленький брат… – гордо произнеся последнюю фразу, Итачи легко коснулся лба Саске окровавленными пальцами. Учиха младший лишь слегка поморщился, ощутив прикосновение к своей голове, такое же, какое чувствовал 8 лет назад, в день, когда просил брата потренироваться с ним, а в ответ получил лишь это прикосновение…
Шаринган, словно угасающее пламя, плавно стал исчезать из глаз Акацука. Кончики пальцев скользнули вниз по бледному лбу мстителя, оставляя там кровавую дорожку и, теряя последние силы, Итачи рухнул на траву, еле-еле шепча имя любимой девушки.
Таюя не слышала, что именно он произнёс, но понимала, просто знала, что Учиха старший говорил сейчас о ней. Носительница Проклятой Печати вспомнила, что тогда, когда он впервые был с ней, Итачи пообещал, поклялся защищать её до последнего, любить до самой смерти, но в тот день Хокумон не предполагала, что эту самую смерть она сможет увидеть собственными глазами.
Звуковичка мгновенно оказалась около Акацука. Поначалу она хотела просто стать между братьями, чтобы бой прекратился, остановился, и девушка сама смогла решить, что делать с этим любовным треугольником дальше, но, похоже, оба брата решили за неё, и Таюе лишь оставалось подчиняться судьбе, которую уже нельзя было изменить…
Не жалея ног в одну секунду грохнувшись на колени, около Акацука, Хокумон обвила умирающего Учиху старшего тёплыми нежными руками.
- Таюя… – еле-еле шевеля губами, от которых медленно сбегала по подбородку ярко-алая нить крови проклятого клана, Итачи шептал, говорил так же тихо, но и одновременно так же уверенно, как в тот, самый первый день, когда они открыли друг другу свои истинные чувства, – я… я люблю тебя… – сейчас эта фраза прозвучала даже более искренно, чем в тот раз, когда мастер гендзюцу сказал её впервые.
Солоновато-горькие, кристально чистые слёзы Таюи сорвались вниз по её шелковистым щекам. Девушка плакала. Она впервые безутешно рыдала при всех, и носительнице Проклятой Печати было абсолютно всё равно, что в глазах окружающих, она выглядела слабой и беспомощной размазнёй. Всё равно, что до безумия удивлённый, Саске сейчас просто «вылазящими наружу» от гнева, радости и недоумения глазами одновременно, пялился на неё. Всё равно, что с громким звоном, ударившись о какой-то камень, на землю из руки Учихи младшего выпала окровавленная катана… Хокумон думала и осознавала лишь то, что говорил ей умирающий Акацук. Она ощущала лишь то, что чувствовала к нему все эти долгие месяцы – любовь, безграничную любовь, не дававшую красноволосой покоя…
Слегка склонившись над Итачи, и всё ещё не отпуская его, Звуковичка крепко прижалась к любимому и так же тихо, как и он прошептала искренний ответ:
- Я тоже люблю тебя, Итачи… – каждое слово Таюи было чистой правдой, она не врала, больше не врала ни ему, ни Саске, ни себе.
Медленно скользя от мочки уха Учихи старшего до губ, губы Хокумон касались его ещё тёплой мягкой щеки в последний раз, и это ощущение было самым прекрасным на Земле. Добравшись до окровавленных уст Итачи, Звуковичка подарила ему прощальный полный любви и страсти финальный поцелуй. Она вложила в него все чувства и эмоции, чтобы последние минуты жизни Акацука были такими же приятными, какими счастливыми были мгновения проведённые вместе. Нежно-страстное прощальное соприкосновение губ длилось всего несколько минут, но Таюя знала, что запомнит это навсегда, запомнит так же, как помнила каждую секунду прожитую рядом с Учихой старшим. Разорвав поцелуй Хокумон в последний раз взглянула Итачи в глаза. Там читалась радость, благодарность и любовь. Акацук умирал, но он умирал с улыбкой на губах, зная, что его чувства к Звуковичке были взаимны, и с её стороны эмоции казались такими же сильными, как и его…
Чёрные глаза Учихи старшего медленно закрылись под давлением тяжёлых, будто налитых свинцом век, и на этот раз полуслепые глаза Итачи захлопнулись навсегда.
Саске всё так же неподвижно продолжал стоять в стороне, молча наблюдая за всем происходящим. Сейчас он не мог понять, чувствовать ли ему радость, от наконец-то сбывшейся мечты, или ощущать боль и разочарование, от того, что Таюя всё это время любила совсем не его. И в каждом поцелуе, прикосновении и слове Учихи младшего, видела лишь сходство со старшим… Саске было больно, действительно больно, потому что единственный дорогой ему человек вновь предал его, поступил так, как когда-то сделал его старший брат, которого Учиха младший считал своим самым лучшим другом. И ощущение это было даже более невыносимо, чем Цукиёми Итачи, и страшнее, чем смерть родителей тогда, 8 лет назад у маленького Саске прямо на глазах. В данный момент мститель не мог даже пошевелиться, нет, вовсе не потому что был тяжело ранен и слаб. Хокумон одним, всего одним поцелуем растоптала его, она разбила Саске, увы, совсем не красивое лицо, а сердце, сердце которое только-только вновь научилось любить.
Учиха младший видел, как девушка всего пару секунд назад рыдала над телом его старшего брата, заметил, как в гневе и ярости, находясь под аффектом, Хокумон подняла с земли его катану. Уловил как в гробовой тишине ночного воздуха и тусклых, бледных лучах луны сверкнуло острое лезвие холодного оружия. Саске не стал сопротивляться, он выполнил то, что хотел, достиг своей цели – отомстил за родителей, родственников, друзей… И лишь сейчас до конца осознал, понял, что больше ему не за чем было жить, потому что смысл всего существования нового Каге Звука умер всего пару минут назад вместе с Итачи.
