– Он нас не признает, – доложил Холстен, лихорадочно переводя новое послание от спутника, спотыкаясь на древней грамматике. – Он говорит, что нам тут не разрешено находиться. Он говорит что-то… про биологическую угрозу. – И, в ответ на дрожь, пробежавшую по всем присутствующим, добавил: – Нет, погодите: он называет НАС недопустимой биологической угрозой. Он… кажется, он нам угрожает.

– Еще раз: насколько эта штука большая? – вопросил Карст.

– Чуть меньше двадцати метров в наибольшем диаметре, – ответил кто-то из научной группы.

– Ну так пусть попробует!

– Карст, это же технологии Старой Империи! – рявкнул Холстен.

– Посмотрим, чего они стоят, когда туда доберутся дроны.

Поскольку «Гильгамеш» все еще пытался тормозить, дроны быстро его опередили: их собственные движки быстро несли их к планете и одинокому наблюдателю на ускорении, которое пилотируемый корабль не смог бы развить, не расплющив своих обитателей.

– Я получил еще одно требование изменить курс, – сообщил Холстен. – Слушайте, по-моему, мы в том же положении, что и с сигналом бедствия. То, что мы посылаем, система просто не распознает. Видимо, если бы нам положено было здесь находиться, у нас были бы нужные шифры или что-то такое.

– Это же ты у нас классицист, вот их и подбери! – огрызнулся Гюин.

– Это так не работает. Старая Империя ведь не имела одного общего… ну, пароля, вроде бы.

– У нас ведь есть архивы имперских передач? Тогда просто выведи из них какие-то протоколы.

Холстен адресовал Лейн взгляд, полный немой мольбы, но она старалась на него не смотреть. Без всякой надежды он начал вырезать идентификации и приветствия из старых имперских записей, дошедших до них, и наугад отправлять спутнику.

– У меня на экране есть сигнал с дронов, – доложил Карст – и спустя секунду они уже смотрели на саму планету. Она все еще оставалась просто искрой, едва отличимой от звездного поля, даже при самом сильном увеличении электронных глаз зондов, но было видно, как ее размер растет. Уже через минуту Вайтес указала на крошечную тень от луны, движущуюся по поверхности планеты.

– А где спутник? – вопросил Гюин.

– На таком расстоянии его не видно, но он как раз выходит с дальней стороны, используя атмосферу планеты, чтобы направить сигнал к нам.

– Отряды зондов разделяются, – доложил Карст. – Сейчас посмотрим на сам этот Брин.

– Новые предупреждения. До него ничего не доходит, – вставил Холстен, понимая, что сейчас его уже никто толком не слушает.

– Карст, не забывай: никаких повреждений спутника после контакта, – говорил Гюин. – Какая бы техника там ни была, она нам нужна целой.

– Без проблем. А вот и она. Начинаем процедуру прямо сейчас.

– Карст…

– Успокойтесь, капитан. Они знают, что делают.

Холстен поднял голову, чтобы посмотреть, как дроны закрепляют свою наводку на одной точке увеличивающегося зеленого круга.

– Вы только посмотрите на этот цвет! – выдохнула Вайтес.

– Нездоровый, – подтвердила Лейн.

– Нет, это… это цвет старой Земли. Зеленый.

– Вот оно! – прошептал один из инженеров. – Мы добрались. У нас получилось.

– Есть картинка от спутника! – объявил Карст, выделяя на экране крошечное светящееся пятнышко.

– Говорит «Второе сторожевое местообитание Брин», – настойчиво прочитал Холстен. – Эта планета принадлежит… чему? Какой-то «Программе возвышения»… и любое вмешательство запрещено.

– Возвышения чего? – резко спросила Лейн.

– Не знаю. Я… – Холстен ломал голову, пытаясь найти зацепки, снова вороша корабельные архивы. – Было что-то насчет того, что… Старая Империя пала, потому что опустилась до греховных путей. Вы помните цикл мифов?

Ответом было утвердительное хмыканье нескольких присутствующих.

– Возвышение животных – это был один из грехов древних.

У Карста вырвался изумленный возглас, и спустя несколько мгновений трансляция его направленных к спутнику дронов взорвалась помехами.

– Дерьмо! Все, что летело к спутнику, погибло! – взревел он.

– Лейн… – начал Гюин.

– Уже смотрю. Последние секунды… – Она продолжила работать в деловитом молчании. – Вот, это последнее – примерно за секунду. Вот: краткий всплеск мощности – и остальных дронов больше нет. А потом отключается и этот. Он просто взорвал наши дроны, Карст.

– Чем? И зачем ему нужно…

– Послушай, откуда нам знать: может, эта штука – серьезное военное устройство! – рявкнула Лейн.

– Или оно рассчитано на отслеживание и столкновение с объектом из глубокого космоса, – предположила Вайтес. – Может, на нем противоастероидные лазеры?

– Я… – Лейн хмуро смотрела на показания. – Не уверена, что он стрелял. Карст, насколько системы дронов открыты?

Главный безопасник выругался.

– Мы по-прежнему летим к нему, – напомнил всем Холстен.

Он еще не договорил, когда начали гаснуть экраны других дронов – тех устройств, которые Карст направил к планете. Спутник гасил их, как только огибал планету и мог их выделить.

– Что за хрень тут происходит? – вопросил Карст, стараясь взять ситуацию под контроль, отправив последнюю пару устройств к планете зигзагами. Спустя мгновение на спутнике произошел резкий всплеск энергии, огромная затрата мощности – и одного из оставшихся зондов не стало.

– А вот это был выстрел, – мрачно подтвердила Лейн. – Ублюдок просто распылил дрона на атомы.

Грязно ругаясь, Карст вводил инструкции своему последнему устройству, направляя его к планете по спирали и стараясь, чтобы между дроном и спутником находилась линия горизонта.

– Это оружие опасно для «Гильгамеша»? – спросил Гюин – и в помещении наступила тишина.

– Наверное, да. – Вайтес говорила неестественно спокойно. – Однако если учесть, какой объем энергии мы только что наблюдали, способность спутника его мобилизовать может быть ограниченной.

– Второй раз в нас стрелять ему не понадобится, – мрачно бросила Лейн. – Мы не сможем сойти с этого курса хоть сколько-то заметно. Мы уже тормозим на пределе допустимого: у нас слишком большая инерция. Мы планировали выйти на орбиту.

– Он говорит, чтобы мы улетали, иначе он нас уничтожит, – монотонно проговорил Холстен.

По мере того, как компьютеры «Гильгамеша» адаптировались, доступная пониманию запись сигнала приходила все быстрее, да и сам он заметил, что читает воспроизведение древнего шрифта почти бегло. Не дожидаясь приказа Гюина, он уже составлял ответ: «Путешественники в беде. Не начинайте враждебных действий. Гражданскому транспортному кораблю требуется помощь». Пока он его отправлял, Лейн критически смотрела ему через плечо.

– Он изменяет свое положение.

Это от научной группы.

– Нацеливается на нас, – заключил Гюин.

– Это неточное сравнение, но…

«Но – да», – по мнению всех присутствующих.

Холстен чувствовал, как у него отчаянно колотится сердце. «Путешественники в беде. Не начинайте враждебных действий. Гражданскому транспортному кораблю требуется помощь». Но сообщение не доходило.

Гюин открыл рот, чтобы отдать какой-то отчаянный приказ, но Лейн выпалила:

– Отправь ему его собственный сигнал бедствия, мать твою!

Холстен на секунду выпучился на нее, а потом издал вопль, полный каких-то невыразимых чувств – торжества, смешанного с досадой на то, что сам до этого не дошел. Спустя несколько мгновений это было сделано.

Следующие несколько мучительных минут они ждали реакции спутника, не зная, успели ли вовремя. Пока Холстен возвращал спутнику его собственный сигнал бедствия, выстрел уже мог лететь к ним через пространство – так быстро, что они даже не заметят его, пока он не попадет в цель.

Наконец Холстен облегченно осел у себя в кресле. Остальные столпились вокруг него, уставившись в его экран, но никто из присутствующих не имел классического образования, чтобы перевести ответ, пока он не прервет их тревожного ожидания.

– «Ожидайте дальнейших сообщений», – сообщил он им. – Или что-то в этом духе. Кажется… надеюсь… он собирается разбудить нечто более сложное.