Мысли о Блэке не отпускали, несколько дней Гермиона едва успевала поесть и поспать, занимаясь или решением рабочих вопросов или ища новую информацию о проявлении спонтанной магии у взрослых маглов. Информации было до обидного мало, волшебников мир простых людей не интересовал совершенно и Статут принимался не для того, чтобы облегчить жизнь маглов, не для того, чтобы защитить их, а для того, чтобы проще жилось волшебникам, не желающим ничего менять. Проблемы маглов — оставались проблемами маглов, пусть это были мелочи, вроде внезапных выбросов магии у какого-нибудь бедолаги или крупные проблемы наподобие изобретения атомного оружия. Гермиона только дивилась такой самоуверенности и делала себе зарубки на память обсудить это с Гарри и Роном.

Вернувшись с похорон, на которые собралось неимоверное количество народа, будто ныне покойная миссис Лонготтом последние двадцать лет не лежала в Мунго, а вела активную светскую жизнь, Гермиона хотела вновь вернуться к чтению: на ночном столике лежала пара книг, в которых должны были упоминаться случаи проявление магии у взрослых магов, но поняла — не может, нет сил, устала.

— Зачем Невилл пригласил такую уйму народа? — она вытянулась на кровати и посмотрела на Рона, который срывал с себя галстук, словно тот собирался его удушить.

— А он и не приглашал. Они сами. Невилл думал, будут только близкие, ну а эти… Сама знаешь, все чистокровные так или иначе в родства. Видела, даже хорек приполз, белобрысый.

— Бедный Невилл, год назад — бабушка, теперь мама. Он выглядел совсем потерянным.

— Ну после того, как Луна влила в него что-то своего изобретения, он немного воспрял.

Рон сел рядом.

— Не грусти, Гермиона, то есть… я понимаю, Алиса, она… ты столько вложила в это дело.

— Это не грусть. Это злость на себя. Я не должна была сдаваться. Или не надо мне было идти в целители. И Белинда мне об этом намекнула.

— Да вот еще! — Рон снова вскочил — потянул за руку Гермиону, заставляя подняться и ее, — ты — самая лучшая ученица Хогвартса за все время его существования! Ты умеешь столько всего, ты… ты мне руку спасла, помнишь? А на первом курсе…

— Рон, — она прижала палец к его губам. — Целительство, тем более ментальное, это нечто иное. Тут мало быть… знающей. Мне не хватает чего-то важного.

— Ты просто расстроена. Тебе надо отвлечься. Я знаю по себе, когда все время решаешь одну задачу, можно рехнуться. Хочешь я расскажу тебе историю о том, как дед застукал отца за чтением магловских журналов?

— Неприличных? — притворно ужаснулась Гермиона.

— Ха! Круче — научных!

Он подхватил ее на руки, закружил, заставляя теснее прижиматься к нему, упал на кровать, по прежнему не выпуская Гермиону из объятий. Он без устали травил байки, половину из которых — Гермиона была уверена — выдумывал на ходу. Его речь успокаивала, было так спокойно и тепло в его объятьях и все проблемы наконец-то отступили…

Еще несколько дней понадобились Гермионе, чтобы окончательно решиться при необходимости использовать заклинания для выяснения — кто такой Блэк на самом деле. Она надеялась, что до этого не дойдет — все-таки она психиатр и сможет его разговорить без сыворотки правды, а если нет… Мерлин помоги, тогда она использует сыворотку, которая как раз будет готова через три недели. Уж лучше она сама использует сыворотку, чем за Блэка возьмутся авроры и министерство.

В конце недели она аппарировала к одному неприметному кафе и позвонила из него в «Полнолуние». Было около трех часов дня и в ресторане еще не началась горячая пора: Джо позвали к телефону сразу.

— Привет. Я обещала не пропадать.

— Ты всегда делаешь, что обещаешь?

— Я очень стараюсь, — Гермиона невольно улыбнулась. — Ты сказал, что хочешь общаться со мной. Так вот… я тоже хочу, но…

— Это «но» все портит. Я помню, что у тебя есть любимый муж. Ты предлагаешь дружескую встречу, а не свидание. Так?

— Так. Завтра днем? У меня потом — работа, вторая смена.

— Хочешь, я научу тебя готовить соус? Специально, чтобы порадовать мужа? В одиннадцать, устроит?

<empty-line>

Он был одет как и прошлый раз, только цвет свитера сегодня был не серый, а светло-синий. Как и прошлый раз он встречал ее на лестничной площадке, гостеприимно распахнув дверь квартиры. Только вот вид у него был такой, словно он и не ждал ее или был не рад ее приходу.

— Проходи, Гермиона, — он отошел в сторону. — Кофе?

— Да, капучино.

Она наблюдала за ним, пока он молча делал кофе.

Он все время пытался то так, то сяк склонить голову, потирал основание шеи. Под глазами залегли темные круги, он снова и снова облизывал пересохшие губы. Ей прекрасно были знакомы эти признаки надвигающейся мигрени.

— У тебя болит голова? — спросила она.

— Начинает... Ничего, сейчас выпью кофе... — он поставил на стол две чашки.

— Можно? — Гермиона поднялась и встала за его спиной. — Садись. Я ходила на курсы массажа, — соврала она, — я знаю точки...

— Уверена?

— Я все-таки врач, не бойся. Просто расслабься.

Он сел, дважды смерив ее недоверчивым взглядом.

— Закрой глаза и постарайся расслабиться. — Гермиона стала тихонько массировать его плечи, поднимаясь все выше и выше. Для этого заклинания не надо было даже волшебной палочки: база целительства, не сложнее, чем превратить засохший цветок в порхающую бабочку. Главное — не торопиться: если слишком резко снять боль, он может удивиться, хотя вряд ли что-то заподозрит, раз уж так последовательно не верит в волшебство...

Она попыталась отогнуть воротник его свитера, но он мягко пресек это движение. Через ткань прощупать, есть ли на шее шрамы, не получалось.

Он будто ей не доверял, не верил, она чувствовала, как напряжены его мышцы. Легко массируя их, она добралась до шеи, размяла точку, в которой собиралась вся боль — она видела это и без диагностирующего заклятия. Джо одобряюще застонал:

— Черт возьми, мне действительно легче.

— Боль уйдет минут через пять, — она легко сдавила руками его виски, зарываясь пальцами в его волосы. Он действительно расслабился, запрокинув голову, и наконец-то доверяясь ей. Он наслаждался ее прикосновениями и ей — и это было неправильно — не хотелось прерывать это занятие. Руки снова спустились ниже, на шею.

— Хватит, — сказал он хрипло, — спасибо. Все прошло. Я твой должник. Освободить от боли — это ценнее, чем научить готовить соус, определенно.

Она была смущена и сбита с толку. Джо ей был симпатичен, как был симпатичен Невилл и Гарри, но к этой симпатии примешивалось что-то еще, о чем не хотелось ни думать, ни знать. Стоило запомнить: не надо к нему прикасаться, не стоит сокращать дистанцию.

— Итак — соус?

— Да, соус, — он провел рукой по волосам. — Даже три соуса. Говорят, что настоящий повар должен уметь готовить суп, салат и соус.

— О, супы — терпеть не могу.

— Просто ты никогда не ела суп, который приготовил я…

Атмосфера разрядилась и час пролетел незаметно. Один соус получился у Гермионы почти таким же, как и у Джо, второй — не получился вовсе, третий они делали сообща, постоянно смеясь над рассказами Джо о слушателях кулинарных курсов.

Все шло именно так, как надо. Гермиона тщательно следила, чтобы не давать повода Джо к лишним касаниям и чтобы самой ненароком не касаться его. Она блестяще умела пользоваться своим разумом, она — как ей казалось еще недавно — хорошо разбиралась в чувствах и эмоциях, своих и чужих, но вот реакция тела ставила ее в тупик. Она не должна была чувствовать то, что чувствовала по отношению к Джо, особенно учитывая, что выглядел он как профессор Снейп, пусть даже в улучшенной версии. Тем более, существовала крохотная вероятность, что он и есть — Снейп, правда, как ни старалась Гермиона, она не могла придумать как Снейп превратился в Джо.

Пока они колдовали надо соусами, в духовом шкафу поднимался, наполняя весь дом невероятным ароматом, домашний хлеб…

— Я не ела ничего вкуснее! Просто хлеб и соус, а… нет, я не знаю, как описать эти ощущения. Блаженство? Слабо сказано…