Разумеется, её можно понять! Всех матерей всегда можно понять. Как-никак единственный сын! Родная кровиночка. Опора и надёжа в будущем. Вот и зациклилась маманя и стала на этой почве кликушествовать. Почём зря. Как говорится, возник у неё пунктик, вернее, целый параграф несчастий, что обязательно должны были приключиться с сынулей. А всё потому, что не с кем отроку разделить непосильную ношу материнской любви. Один-одинёшенек он. После развода мать всецело посвятила себя его воспитанию, и о личной жизни речи не шло. Поначалу было рано, потом, как водится, – поздно! Вот и купался Май в нерастраченной женской любви, которой с лихвой вознаграждается всякая мать от природы. Увы, и поделать с этим ничего нельзя, благо взрослеющий сын это понимал.
Тем не менее, упомянув об экспериментальном классе, где продолжал учиться наш герой, нужно вкратце сказать о взглядах на жизнь, что ученикам предлагал директор, за глаза именуемый Петровичем. Правда, ничего предосудительного он не заявлял, разве что говорил следующее: девушку счастливой делает только мужчина, потому как одарить её материнством – лишь в его власти! Оттого и отношение к женщинам должно строиться на понимании этого фундаментального обстоятельства. Кроме того, девушке нужно заслужить счастье материнства. Иначе говоря, не юноша получает от неё что-то, а именно она от юноши. И это есть биологический факт!
Стоит ли говорить, что подобный взгляд не разделяли преподавательницы данного учебного заведения? Всё и так понятно! Странно другое: публично возмущаясь, многие из них втайне мечтали заполучить Петровича в мужья или любовники. И это несмотря на наличие у него жены и семерых сыновей. Что не мешало коллегам, разумеется, женского пола, коих было большинство, открыто флиртовать с руководителем и строить козни соперницам. Петрович лишь снисходительно улыбался, видя откровенные потуги незамужних девочек, но держал себя в руках. Работа есть работа! Он подолгу беседовал с каждой из них на переменах, спокойно разъясняя, что нужно выходить замуж, зачинать детей и прочее, прочее, прочее. На что дамы, нередко с обидой в голосе, отвечали: дескать, мы-то давно готовы, но всё не получается. Не за кого. Как же в таком случае быть?
Данное пояснение появилось здесь не случайно. Теперь вам должна быть ясна природа уверенности Мая по отношению к девушкам, в том числе и к дочери олигарха, чей финансовый статус его совершенно не волновал. Более того, для Мая она была лишь красивой девочкой, только и всего. Правда, за одним исключением: он собирался на ней жениться и сделать счастливой, одарив материнством. Нередко задумываясь о будущем, подросток мечтал о большой и дружной семье. Воспитанный единственным сыном, он не желал подобной участи своим отпрыскам, потому и планировал многодетный род, в котором не смолкает детский смех.
ВОЛЯ – И НИКАКИХ ЦЕПЕЙ
Как уже упоминалось ранее, подросток регулярно общался с отцом, даже несмотря на то, что тот проживал в другом городе. Май гостил у него дважды в год, и хотя на сей раз лимит поездок был исчерпан, массированное давление дома вынудило юношу собраться в дорогу. Несмотря на то, что мама никогда не говорила об отце дурного, хорошего сказано тоже было немного. Все эпитеты, которыми она его вознаграждала, сводились либо к «гулящему кобелю», либо к «жеребцу»! Тем не менее Май относился к отцу с должным уважением, поскольку тот всегда подчёркивал важность мамы в жизни любого мальчугана. Правда, многое зависело и от её отношения к мужу. Иными словами, от того, как она обращается к отцу, тона, каким с ним разговаривает, и других бытовых мелочей. Ведь любой малец впитывает всё с детства, и у него формируются поведенческие стереотипы, которые очень сложно изменить впоследствии.
Но вот билеты туда-обратно были куплены, и Май вместе с вместительной спортивной сумкой подошёл к плацкартному вагону ближайшего поезда. Оказавшись внутри, подросток нашёл своё место и расположился рядом с вагоном-рестораном, из которого аппетитно пахло жареной рыбой. Поезд тронулся, попутчики стали распаковывать сумки и доставать оттуда кто курочку с аппетитно поджаренной корочкой, обильно приправленную зеленью, кто варёные яички с ароматным домашним хлебом, кто сало, колбасу, солёные огурцы и свежие помидоры. А был и такой персонаж, что не поленился взять в дорогу торт. Причём в праздничной упаковке, но со слизанным сверху кремом. Тут же раздалось бульканье всяческих напитков, весело разливаемых под всеобщий смех. В общем, вагон, как водится, задышал, загудел, загалдел и зачавкал под мерное перестукивание колёс. Вереница усталых деревьев потянулась за окнами, притягивая взоры тех, кто не принимал участия во всеобщем пиршестве, а рассматривал мелькавший пейзаж.
Спустя некоторое время Май сошёл на железнодорожной станции такого же провинциального городка, откуда приехал. И прогулочным шагом направился к дому, где проживала семья отца. Благо тот жил неподалёку. Его папа работал водителем-дальнобойщиком. Про таких обычно говорят: «У него в каждом городе жена и дети», – что, впрочем, было недалеко от истины. Однако если папа и заводил детей, то всех записывал на свою фамилию, чем вызывал немалое уважение сотрудниц загса, листавших его паспорт и с восхищением смотревших на слегка вытянутое лошадиное лицо да кряжистую фигуру с округлым животом. Что не мешало папе пользоваться успехом у дам, чем и объяснялось такая плодовитость.
Папа исповедовал следующий принцип: воля – и никаких цепей! Он не признавал штампов в паспортах, поскольку это, по его мнению, не защищало ни женщин, ни детей. Но считал, что, взяв себе какую-либо девочку в жёны, мужчина не вправе пользоваться ею, не неся ответственности. Что всегда выражалось в его искренней заботе о детях. Май подошёл к двухэтажному деревянному домику и бодро взбежал на последний этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, и ему не составило труда войти внутрь, не поднимая шум. Аккуратно поставив сумку на пол, он достал из неё красочную коробку с игрушками. Тут его заметил младший братишка, такой же Пчёлкин, только поменьше. Он с визгом бросился к брату, оседлал того, и они весело закружились. Папа выглянул из кухни, где готовил что-то вкусное. Ничем не выказав удивления, он кивнул на дверь в ванную, чтобы сын вымыл с дороги руки, и жестом пригласил к столу. Дело в том, что Май не стал в этот раз предупреждать о своём приезде, потому что знал: ему всегда рады в этом доме.
Из магазина вернулась хозяйка, принеся с собой запах свежевыпеченного хлеба и ватрушек. Она по-родственному обняла Мая, чмокнула в нос, не преминув восхититься, каким он стал ладным, и, надев фартук, стала помогать мужу кашеварить. Спустя всего ничего семья дружно насытилась завтраком, и Май уехал с отцом по делам, попутно обсуждая сложившуюся ситуацию. Внимательно выслушав сына, папа попросил его не травмировать маму, потому как той и без этого несладко, поскольку она понимает, что Май вырос и вскоре начнёт жить самостоятельно. Что же касается дочери олигарха, то он только улыбался, видя, каким неравнодушным становится Май, едва о ней заходит речь, но мнения своего не переменил. А оно было таково: решил жениться – вперёд! Я тебя поддержу. Вот так, заручившись поддержкой отца, Май на следующий день отправился восвояси. Теперь он был уверен как никогда. Более его ничто не смущало.
Вернувшись домой предрассветным поездом, он первым делом сбегал на тренировку и перед посещением школы, не откладывая разговор в долгий ящик, решил пообщаться с мамой. Помня наставления отца, Май мягко начал с того, что уже вырос и, встретив девушку, которая понравилась, готов сделать ей предложение. Мама опешила от столь скорого, а главное, чётко аргументированного и внятно выраженного решения. Причём настолько, что не смогла ничего произнести! Ей на подмогу подоспела бабушка, но что она могла поделать? Зная характер внука, который в мгновенье ока превращался в упрямого барана, она лишь охала да ахала. Суетилась, как наседка над птенцами, что, размахивая крылышками, так и норовят вывалиться из гнезда.
