Как тяжело и трудно мне было в дальнейшем жить под одной крышей с этим старым распутником!
Осенью Глеба в очередной раз положили в больницу с хроническим бронхитом. Я приготовила передачу и отправилась его навестить. Передачу приняли и унесли в палату, но Глеб все никак не спускался на свидание со мной. Я вышла на улицу и стала кричать его по имени. На балконе стояли какие-то парни из числа госпитализированных, и они сказали мне, что я жду Глеба напрасно, что он в процедурном кабинете развлекается с симпатичной мед сестрёнкой. Я не верила своим ушам и продолжала звать его. Наконец Глеб спустился и вышел на улицу. Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой с ямочками и спокойно сказал, что товарищи по палате так зло шутят. Я поверила его словам. Ведь я так сильно любила его. Мы нежно обнимались и целовались, гуляя по тропинкам больничного парка…
После выписки из больницы наши встречи стали, как прежде, регулярными и близкими. Но существенное время в студенческой жизни занимали конспекты по политэкономии и научному коммунизму, заучивание работ Ленина и Маркса, сессии и экзамены.
Я, конечно, помогала Глебу с английским и конспектированием лекций. Но, честно сказать, он сам учился довольно прилично. Математику он знал блестяще, на устных экзаменах по другим предметам, если экзаменатором была девушка, его всегда выручала обольстительная улыбка, и ниже отметки «Хорошо» он не получал никогда. «Хромал» только родной русский язык, но и тут он выкручивался, освоив практику использования шпор. В части начертательной геометрии ему всегда помогала мама, она работала в проектном институте, и работа с чертежами являлась её профессией.
Незаметно пролетели осенние дни.
Приближался самый яркий и весёлый праздник – Новый год. До нашей свадьбы оставалось восемь месяцев и три дня, но в последний день уходящего старого года мы с Глебом ещё не догадывались об этом.
31 декабря я позвонила ему, чтобы уточнить, у кого из друзей мы всё-таки встречаемся вечером? Где будем праздновать Новый год? Накануне Глеб отнекивался и говорил, что пока всё ещё решается. И только в последний момент по телефону он сказал, что мы расстаёмся, что он меня бросает и встречает праздник без меня. Я догадалась, что мой любимый встречает Новый год с той самой медсестренкой по имени Людмила.
Ошеломляющая новость за шесть часов до новогодней ночи была настолько неожиданной, – она придавила меня безысходностью ситуации, горечью обиды.
Я была Брошенной.
Я была Нелюбимой.
Мои мечты разрушились в одну минуту.
Я запаниковала: «Как мне дальше жить без Глеба? Ведь Он – моя Судьба!»
Весь последующий месяц я находилась в трансе, я искала выход из ситуации, я не хотела отступать от своей мечты!
Случайно на глаза мне попался журнал «Болгарская женщина». На одной из страниц я увидела статью о женщине, которая, голодая сорок дней, кардинально изменила свой вес, превратившись в миниатюрную блондинку. Рядом с фотографиями «ДО и ПОСЛЕ» давался очень простой рецепт диеты – ничего не есть и пить воду до трёх литров в день. Я приняла решение, не сомневаясь ни одной минуты, начать голодать. С первого февраля начался этап борьбы организма с железной силой воли, которой я захлопнула свой рот и ничего не забрасывала в «топочку». На завтрак, обед и ужин у меня была одна вода, кругом вода…
Через неделю я начала медленно, но упорно сбрасывать вес. В первые пять дней легко рассталась с четырьмя килограммами. Через две недели полностью исчезло чувство голода.
Я реально становилась дистрофиком. За сорок дней я сбросила двадцать пять килограммов, поменяв гардероб с 50 размера на 44. Став худосочной, такой, как любит Глеб, я отправилась к нему домой покорять Эверест.
Я позвонила в дверь. Глеб открыл и не узнал меня.
– Иришка, это ты? – изумлённо воскликнул он. – Заходи, – пригласил он меня, распахнув дверь в квартиру.
Он рассматривал меня и не верил своим собственным глазам. Перед ним находилась девушка его мечты, его любимая девушка!
Подтверждалась поговорка, что мужчина любит глазами…
Восьмого июня в СибАДИ проводилась масштабная студенческая вечеринка, на которую меня с удовольствием пригласил Глеб. Он вообще меня таскал за собой теперь с огромным удовольствием, словно устраивал мировой показ мод. После танцев, уже поздно ночью, провожая меня домой, мой любимый признался мне в любви и предложил руку и сердце. На ночном небе сияли звёзды, обстановка была очень романтичной, и я сказала: «ДА».
Мы не стали говорить родителям о своём решении пожениться и тайно подали документы на регистрацию брака на третье сентября.
Однако я решила провести «обработку» родителей Глеба самостоятельно, тщательно подготовив аргументы. Я назначила отцу Глеба срочную встречу. К этому моменту у меня были два скелета против него, запрятанные глубоко в шкафу, и я начала шантаж.
Я объявила будущему родственнику о том, что мы с его сыном подали документы в ЗАГС.
«Мы давно любим с Глебом друг друга, и мы близки.
Да, я знаю, что я нищебродка, и вы мечтаете о другой партии для своего сына.
Но я настойчива, умна, красива, обладаю силой воли и твёрдым характером.
Я рожу вам внука!
Я буду пылинки сдувать с Глеба.
Я умею держать язык за зубами, и вы в этом убедились лично. За три года с момента вашей попытки изнасиловать меня, ни одна живая душа не знает об этом. Кроме этого, год назад мне стало известно, что вы имеете вторую жену – гражданскую жену, и воспитываете вне брака дочь. Эта информация проверена и стала мне известна от подруги вашей гражданской жены, которая являлась моим учителем биологии в школе. На тот момент Глеб бросил меня, закружившись с медсестрой, и, узнав, что я рассталась с вашим сыном, учитель облегчённо вздохнула. Ведь яблоко от яблони недалеко падает… Она была абсолютно уверена, что в вашем роду сексуальный кобелизм передаётся мальчикам из поколения в поколение. Она проявляла женскую солидарность и просто хотела уберечь меня от ошибки.
Меня эта генетика не останавливает. Я ЛЮБЛЮ Глеба, и мне всё равно, что будет дальше…
Я хочу носить вашу фамилию и быть счастливой столько, сколько отведёт мне Господь.
Вы можете быть уверены в моём молчании и сохранении этих двух секретов. Со мной можно идти в разведку!
Прошу благословить наш брак и не препятствовать ему…»
Отец Глеба обдумал мои слова и ответил: «Хорошо, я даю согласие. Но у меня есть одно условие: ты никогда не будешь тянуть сына уйти из нашей квартиры! Мы всегда будем жить вместе! Мои частые отлучки во вторую семью будут менее заметны при таком раскладе».
Мы ударили по рукам.
Далее я устремилась в проектный институт к матери Глеба и вызвала её на беседу. Я достала пригласительные билеты на регистрацию брака на третье сентября и предъявила их ей.
«Я безумно люблю вашего сына. Я с 16 лет мечтаю стать его женой.
Сейчас Глеб часто срывается во всё новые романтические отношения.
У вас уже были неприятные встречи с родственниками беременной несовершеннолетней девочки – солистки нашего школьного ансамбля, которой якобы Глеб сделал ребёнка.
Это был тяжёлый момент для вас, в том числе, страх от неясности того, является ли вынашиваемый плод вашей кровиночкой.
Я разговаривала с этой девочкой. Она честно сказала только мне, что ребёнок нагулян. Что в день зачатия она имела сексуальные отношения с двумя клиентами в отеле и даже не знает, от кого из них понесла беременность. Она сама пришла мне это рассказать, поскольку мы дружили.
Вам как матери будет спокойнее, если у Глеба появится семья и прекратятся его сексуальные похождения.
Я буду хорошей хозяйкой и в доме, и на даче. Я буду с радостью принимать все ваши советы по ведению хозяйства. Я буду любить вас как родную маму, и вместе мы сломаем стереотип того, что свекровь и невестка не уживаются вместе.
