Могила Чжао Синь Цы была совсем свежей — это становилось ясно, стоило только бросить взгляд на холмик голой земли и все еще лежавшие на нем три букета. Могила Шэнь Си заросла травой и стояла без всяких украшений. Единственный человек, который все еще ее навещал, теперь лежал рядом.

Чжао Юнь Лан сперва положил цветы на могилу матери, замер, пробегая пальцами по знакам ее имени. Мягко рассмеялся. Маме понравился бы Шэнь Вэй. Вышел бы настоящий кошмар — они наверняка объединили бы усилия в попытке заставить Чжао Юнь Лана надевать носки и прекратить сквернословить. А она понравилась бы Шэнь Вэю.

Встав, он обернулся к нему. Тот, избегая смотреть ему в глаза, молча протянул букет. Чжао Юнь Лан взял цветы и, присев рядом с могилой отца, пристроил их на свободном местечке. На новенькое блестящее надгробие с похожей на издевку надписью он даже не посмотрел. «Любящий муж и отец». Она останется здесь навечно. Просто класс.

— Я не стану с ним говорить, — громко заявил он. — Он умер. А мне нечего было ему сказать, даже когда он был жив.

Молчание тянулось, пока не стало ясно, что Шэнь Вэй не представляет, что ответить. Не то чтобы Чжао Юнь Лан ожидал от него какой-то реакции, скорее, он говорил сам с собой.

Поднявшись, он окинул взглядом кладбище. День выдался довольно прохладный, вокруг было не так уж много людей, только колышущаяся трава и бесконечные ряды могил под низким грифельно-серым небом.

— Что меня действительно бесит, так это то, что я был похож на него, — произнес он в пространство. — Я взялся за эту работу, потому что думал, что покажу ему, что могу делать ее лучше. Считал, что это означает арестовать больше дисинцев. Думал, что им здесь не место, что в них… заключается угроза людям.

— В нас, — произнес Шэнь Вэй.

Чжао Юнь Лан обернулся, хмуро посмотрел на него. Он уловил намек на слова Е Цзуна, но какую-то пару секунд значение ускользало. А затем он криво улыбнулся.

— Да. И в тебе тоже.

— Но ты не так уж и ошибался. Дисинцы опасны для хайсинцев, — взгляд Шэнь Вэя скользнул к могиле Чжао Синь Цы.

— Все опасны для всех, Сяо Вэй. У тебя есть способности, у меня есть пушка. Именно так я всем тогда и сказал. Дисинцы просто люди.

Возможно, теперь, когда проход открыт нараспашку, люди наконец-то прислушаются и примут это. Миграция неизбежна. Впрочем, лишиться работы в ближайшее время никому из них в любом случае не грозило.

— Ты считаешь, все так просто? — спросил Шэнь Вэй, словно действительно хотел знать ответ.

— Все не просто, но… — Чжао Юнь Лан протянул руки. — Ну вот посмотри на себя, Владыка Посланник. Ты всего лишь человек, мужик как мужик, скажешь, нет? Ладно, не всего лишь, — пошел он на попятную, увидев, что Шэнь Вэй набрал воздуха, чтобы что-то сказать, — ты тот еще тип, невероятно крутой, суперумный, бесконечно необычный. Но ты… — Чжао Юнь Лан смерил Шэнь Вэя взглядом сверху вниз, а затем снизу вверх, ухмыльнулся. — Точно мужик.

У Шэнь Вэя вспыхнули щеки, но он не отступился.

— Это — если это так, тогда наверняка — Чжао Юнь Лан, — он остановился, собираясь с мыслями, кивнул на могилу Чжао Синь Цы. — Наверняка он тоже был просто… необычным человеком.

Чжао Юнь Лан ожидал услышать от Шэнь Вэя что угодно, но точно не это. На несколько секунд он лишился дара речи. Шэнь Вэй умел заткнуть его, как никто другой.

— Как ты можешь такое говорить? — голос звучал сдавленно и хрипло, словно скрежетала плохо смазанная железка. — Как ты мог простить его?

После всех тех случаев, когда он убивал людей только за то, что они были не той расы и оказались не в том месте. После того, что он говорил о Шэнь Вэе и как. При том что как раз это задевало больше всего.

— Я не простил ему его поступков, но надеялся найти способ исправить ситуацию, — возразил Шэнь Вэй. Неверие в его взгляде буквально ощущалось всей кожей. — Он твой отец, — тихо добавил он. — Ты готов был отдать за него жизнь.

А он ведь почти забыл. Чжао Синь Цы на крыше по милости Ша Я, бьющий по всему самому больному, чтобы избавиться от него. Или защитить, если быть великодушным. Тот эпизод не произвел особого впечатления по сравнению со всем остальным безумием, но, очевидно, он запомнился Шэнь Вэю. В какой-то степени Чжао Юнь Лан хотел бы, чтобы ничего этого не было.

— Да, что ж, — заметил он, — мы никогда не отказываемся от родни.

— Нет, никогда, — согласился Шэнь Вэй.

Чжао Юнь Лан прищурился, оценивая выражение его лица, и поднял палец.

— Значит, новости о Е Цзуне?

Шэнь Вэй бросил на него один из тех пораженных, озадаченных взглядов, а затем уставился в землю и печально улыбнулся.

— Да. Ему дадут должность во Дворце, подальше от чужих глаз, но только потому, что с ним Чжан Ши. Конечно, к нему будут применены многочисленные ограничения, а я буду тщательно его контролировать.

Е Цзун, у которого будет работа и свой дом, где за ним смогут присматривать. И Шэнь Вэй, который, наконец, вернется в постель Чжао Юнь Лана. Замечательное решение.

— А какую должность? — поинтересовался Чжао Юнь Лан, пристраиваясь на отцовском надгробии.

— Хотят, чтобы он работал в библиотеке.

Чжао Юнь Лан расхохотался.

— Чжан Ши в дисинской библиотеке! Е Цзун не так уж и ошибался, когда сказал, что брат и сестра Ся получили, что хотели. Ну разве что за исключением того, что они умерли в процессе, — Чжао Юнь Лан посмотрел себе под ноги. — Слышишь, папа? Ты бы гордился таким исходом, — он со вздохом запустил руку в волосы. — Ну, они чуть не убили тебя, так что я не особо сожалею. Но они оказали нам услугу, предупредив о ситуации с порталом, и, конечно же, без их участия Е Цзун не стал бы самым модным библиотекарем Дисина.

Шэнь Вэй смотрел на него и как будто пытался что-то увидеть. Ветер взъерошил волосы.

— Ты действительно веришь, что он изменился, — вопрос, хоть и прозвучал он иначе.

— Верю, — подтвердил Чжао Юнь Лан. — Но, как говорят на севере, доверяй, но проверяй. Я не верю, что у него внезапно появилось собственное представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, но совершенно убежден, что он любит своего старшего брата, — прошлым вечером Шэнь Вэй готовил дома у Чжао Юнь Лана ужин, но у них не оказалось ни единого шанса остаться наконец-то наедине, потому что его место занял Е Цзун. Склонившись над плечом брата, он задавал вопросы, вставлял замечания, таскал кусочки прежде, чем еда была готова, и со всей ясностью ловил каждое слово Шэнь Вэя. Чжао Юнь Лан был достаточно взрослым, чтобы признаться самому себе, что слегка ревнует, но из-за того, что чувствовал Шэнь Вэй, оно того стоило.

Неверящая улыбка на лице Шэнь Вэя, в которой переплелись и радость, и грусть, сказала ему все. Тот всегда хотел, чтобы его брат вернулся. Желание было достаточно сильным, чтобы он дважды попался в ловушку, клюнув на ложь, и теперь все происходящее не казалось ему реальным. Он и спросил-то так, словно верил только благодаря силе веры Чжао Юнь Лана. Ну что ж, это он для него сделать мог.

— Я тоже люблю его, — тихо признался Шэнь Вэй, а следом нахмурился. — Мне не следовало бы. Я все еще помню, что он сделал с тобой, когда я ему возразил, — похоже, эта картина до сих пор стояла у него перед глазами, догадался Чжао Юнь Лан; взгляд Шэнь Вэя шарил по его лицу так, словно Шэнь Вэй хотел убедиться, что он не истекает кровью. — Я никогда не прощу ему этого, но…

— Ага. По моему опыту именно такой и бывает любовь, — Чжао Юнь Лан хлопнул по могильной плите между ног ладонью, саркастически ухмыльнулся. — Неважно, как больно тебе делают, ты все равно продолжаешь заботиться. На самом деле, у тебя просто нет выбора.

Шэнь Вэй вздрогнул и отвернулся, и пару мгновений Чжао Юнь Лан смотрел, как дергается его горло, пытаясь понять, что случилось. А когда понял, соскочил с камня и, тут же оказавшись рядом с Шэнь Вэем, взял его за руки.

— Ох, нет. Нет, любовь моя. Я говорил только об отце. Шэнь Вэй, посмотри на меня, — это был очень важный вопрос, а в глазах Шэнь Вэя, когда он все-таки сумел на него взглянуть, застыл страх. — Я не имел в виду тебя, — медленно, так, чтобы его невозможно было неправильно понять, проговорил Чжао Юнь Лан. — Я всегда, всегда выберу тебя.