– Фантазируешь? – спросила Инна.

– Правильно мыслишь, Анюта, – сказала Жанна. – Недавно я прочитала книгу о взрослении умного молодого человека из благополучной семьи, выросшего уже в период перестройки, о его борьбе с самим собой против того, что было в нем низкого, бездуховного. И поразилась. Все эти ступени познания себя и окружающей среды я проходила в своём школьном детстве. То, что для меня было ясно в семнадцать-восемнадцать лет, этот герой осознал и уяснил только к окончанию вуза. А всё, что касается отношений с женщиной… Об этом он всерьёз задумался только после женитьбы. Наверное, не стоит нам только себя винить в ошибках замужеств?

– Если парень вовремя не обзаводится семьей, он разбалтывается, потом его уже не оженишь. Дружки останутся его семьей, – не согласилась Инна.

– И к какому выводу ты пришла, обсудив Эммины проблемы? – спросила её Жанна.

– Я не собираюсь развенчивать миф о том, что мужчины сильный пол, и отметать как ложный посыл об их главенстве. Я готова отдать им бразды правления, пусть живут и радуются. Только сдаваться мужчинам надо мудро. Ведь с точки зрения объективной реальности…

– Инна, рот на замок! – полушёпотом, но с надрывом вскричала Жанна. – А ты, Аня что скажешь?

– Тяжела ты, шапка Мономаха – доля женская! Может, у нас, невезучих, слишком трагичное восприятие жизни? Недаром говорят, что голос трагедии – женский, – откликнулась та. – Кто-то сказал, что каждый человек – это космос. Нет ничего дороже человека. Ценить его надо… Зачем губить, да ещё такого хорошего? Я об Эмме. Вот Фёдор жизнь прожил, но так и не понял, какого ума и каких чувств был человек рядом с ним. Обидно. Собственно, это одна из главных причин, по которой я боялась выходить замуж просто так, ради галочки. Насмотрелась на семейное «счастье», пока в ожидании отдельной квартиры кантовалась в общежитии и коммуналке. Там люди жили на виду, открыто, без затей. И эта была школа жизни почище армии.

– Соломки себе подстилала, а падать на неё не захотела, – грубовато отреагировала Инна на откровения Ани. Но та продолжила:

– Корень всех бед надо искать в семье. Детям любви и внимания не хватает. Любовь зависит не от количества денег, а от качества души родителей.

«Анины суждения редко бывают слишком смелыми и оптимистичными», – заметила про себя Жанна.

– Ты права, но нам придется послать тебя на конкурс плакальщиц. Призовое место за тобой, – с улыбкой заявила Инна.

«Языки у девчат ещё не вспухли от разговоров? У нас заседание «Пиквикского клуба» или женсовета советских времен? Все грешки Фёдору припомнили. Почему подруг больше тронула судьба Эммы, а не, допустим, Марго? Она вообще вытеснила бы все остальные… Таких, как Эмма, много? Очень много? Длинные цепи трагических судеб? Девчонки обобщают? Эта тема никогда не изживет себя? Прикрываются чужой несчастливой судьбой, чужой бедой? Они устроили этот диспут, чтобы оценить меру своих сбывшихся и несбывшихся надежд?.. Вот опять мои мысли устремились в незнакомую для меня колею: направились на разрешение «женского» вопроса, задаваясь привычными на Руси лозунгами «Кто виноват?» и «Что делать?»

Скоро ли подруги выйдут из лабиринтов собственных поисков истины: золотой середины в семейных отношениях? Нет чтобы хорошие семьи обсудить. Милу хотя бы вспомнили. Собственно, что о ней рассуждать? Как там Инна о ней рассказывала? «Живут дружно, любят друг друга. Работа, дети, внуки. И заботы, заботы… И всё пополам. Всё у них чин-чинарем. В обычности семьи есть уникальная прелесть. В ней все честны, душевны и достойны... И друзья их такие же: простые, здоровые, добрые, без закидонов. Встречи по праздникам. Вылазки на природу. Всё у них с радостью, с оптимизмом, с верой; по-деловому, без злобствования, с болью в сердце, если вдруг беда. А она ждать долго не заставляла…» Да… главное мужское качество – не половые признаки, а характер. Мужчина обязан ответить, если корабль семьи сядет на рифы.

А ещё Инна говорила мне: «Вот, бывало, в компании обоймёт Милку муженёк своими огромными ручищами и скажет: «Ласточка ты моя единственная…» – а у этой ласточки росту метр восемьдесят и в плечах косая сажень, – так у всех девчонок глаза теплеют, и всё вокруг сияет их улыбками: «счастливая!» Стоят подруги кружком вокруг них и шутят: «Дайте за вас подержаться. Вдруг и нам чуть-чуть счастья перепадет». Примета есть такая. А потом, помнится, Инна горько и тихо, так, чтобы услышала только я, добавила: «И почему эта мужеподобная Милка счастливее меня? Она умнее или ей подфартило? Ой, погибаю, мне позарез нужен килограмм оптимизма! Хотя бы в долг». – Лена грустно усмехнулась своим мыслям. Она сочувствовала подруге.

– …А я о другом хочу сказать, – это Инна опять подала голос. – Эх, девчонки, так хочется нарядиться и беззаботно, бездумно пройтись, позабыв обо всём на свете! Ведь иногда нужно позволять себе то, что искренне желается, а не только то, что надо… И если вы молчите, это совсем не значит, что вы об этом не думаете. Но «Кони всё скачут, а избы горят и горят…» А ведь счастье в наши годы – это когда ничего в личной жизни не хочешь менять, всё устраивает на полную катушку. И если даже не на полную… Но стариковское горе бывает такое безысходное…

Лена осторожно прижала к себе подругу и зашептала ей на ухо слова утешения, в которых на тот момент та очень нуждалась.

– Эх, попасть бы хотя бы на короткое время в детство! Не в моё, а в то, в котором все мечты сбываются.

– Неожиданно взметнувшаяся звезда счастья уже погасла? Нет? Тогда просто засни, и твоё желание сбудется, – ответила Лена на всплеск эмоций Инны. И их головы соприкоснулись.

– …Полная семья может заменить женщине всё. Но не всякая семья достойна того, чтобы ради неё лишать себя многого, вот в чём беда, – забормотала Аня. – Не всякий мужчина… Вот в чём суть. И всё-таки…

– И какой твой вердикт? – поинтересовалась Жанна.

– Незыблемость семьи должна держаться на мужчине. Это ненормально, когда на одной женщине. Точнее, нужно чтобы на обоих. Отец – фундамент, он забивает надёжные сваи в основание семьи; мать – её стены. Да здравствует любовь и счастливая семья! – неожиданно выпалила она почти в полный голос.

– Аллилуйя любви! Ты не утратила оптимизма? А я боялась, что после нашего коллоквиума его в тебе сильно поубавилось, – улыбнулась Жанна.

– Жизнь, как бы трагично она ни сложилась, – это счастье, – добавила Аня тихо и проникновенно.

33

– Полагаю, что на сегодня с плачем по Эмме покончено, – тихонько шепнула Лена на ухо подруге. Инна молча положила голову на её плечо.

«И всё же, как много говорят педагоги! Привыкли работать языком. Это у нас профессиональное. Болтливость – издержки, побочный продукт. Профессия накладывает отпечаток на личность. Говорить становится потребностью. А на тему семьи вообще могут спорить до бесконечности. А если поднимут вопрос о воспитании в мальчике мужчины, будущего защитника родины и семьи? Нет, тут одной ночью им не отделаться», – с улыбкой объяснила сама себе Лена. И вдруг вспомнила, что последние годы в шутку поздравляет своих подруг двадцать третьего февраля с Днём защитника Отечества и семьи, потому что, по её мнению, быть ежедневной опорой своей ячейки в современном мире – задача не из лёгких. – А Инна? Она от одиночества сегодня такая разговорчивая. Нашла себе достойных собеседников. Они не то, что те, которые у ее дома на лавочке. А я почему прислушиваюсь к разговорам подруг? Под впечатлением чужих проблем тоже переосмысливаю свою жизнь под другим углом?

Всех я сумела понять и даже пожалеть. Только вот интеллигентская попытка всех оправдать – не есть ли путь к самообману?» – задумалась она над новой для себя проблемой.

Но Жанна «возникла», явно отвлекшись от каких-то своих мыслей:

– Девчонки, кто-то хорошо сказал: «Перестаньте себя жалеть – и станете намного счастливее».

– Так мы разве себя? Мы Эмму жалеем. Ведь даже ревность стала для неё привычной, как застарелая болячка. Разве это жизнь? – сказала Аня. И подумала с усмешкой: «И себя, конечно, жалеем. Ну, совсем немножко».