Ну так вот, его мать стояла подбоченившись у окна и в упор разглядывала меня самым наглым образом. «Может, я не права, но по моим понятиям воспитанной ее не назовешь», – хмуро думала я, но виду не подавала.

Занятая своими грустными мыслями, я не замечала необычайного оживления на кухне. Девчонки стайками входили и выходили, тихонько, будто мышки сновали у плиты.

Днем позже я услышала от подруги их единодушное мнение о моей будущей свекрови:

«Не повезло тебе. Стерва та еще! Запомни наши слова».

«Стояла твоя свекруха на кухне – ну прямо-таки царица Савская, только в обносках», – расхохоталась мне в спину одна из старшекурсниц.

«Не перегибайте палку, девчонки. Бедность не порок. Нельзя над этим смеяться. Мы с вами тоже не Ротшильды. Да и вместе мы жить не собираемся», – наигранно весело отвечала я, понимая, что они во многом правы.

«А еще лучше, если вы будете жить с ней в разных городах, – подсказала замужняя Татьяна. – Ты хоть поняла, что Мишка тебе смотрины устроил?»

«Как не понять. Только Миша совсем другой. Он хороший», – защитила я жениха.

«Жизнь покажет, – вздохнула замужняя Люба. – Не будь слишком доверчивой».

«Стояла как памятник, как монумент! Разыгрывала из себя гранд-даму, вершительницу судеб! Так и вижу ее указующий перст. Диктаторша чертова, – холодно и неприязненно заметила моя соседка по комнате. – Мишкина мамаша, прежде чем к тебе подняться, с вахтершей долго беседовала. А та, ты же ее знаешь, расскажет все, что было и не было. И соврет, и перекроит информацию в угоду своему воображению. Кстати сказать, опасайся ее, она уже не одну девчонку подвела. Подружки попросили меня спуститься на первый этаж. Я остановилась «почитать» приказы на доске объявлений, что висит около вахты, и услышала, как та докладывала, будто ты каждую ночь в мужское общежитие бегаешь, а зачем – не уточнила. Не рассказала, что Мишка с друзьями до трех ночи в карты играет, а ты ходишь разгонять их компанию, чтобы он не пропускал занятия. Мальчишки как дети малые! Зашторят окна и думают, что никто не знает про их проделки. А по теням на шторах как на экране всему женскому общежитию видно, что очередную «пулю» расписывают. Имей в виду: твоя свекруха наверняка вообразила, что ты ее мальчику спать не даешь, учиться мешаешь. Берегись сплетниц. Слухи совсем не должны быть правдивыми, чтобы пошатнуть чью-то репутацию. От перевранной информации или от ее недостатка не одна семья развалилась».

Потом приезжал отец Миши. Он сразу мне понравился. Маленький, полноватый, нескладный и такой грустный! Он вовсе не был похож на большого начальника в области химии. Костюм на нем сидел мешком, брюки без стрелок. Шнурки на ботинках в узелках, рубашка несвежая. Побеседовали. Он благословил нас и уехал. Я поняла, что присылали его совсем не затем, поэтому была благодарна ему за его честное, и, наверное, мужественное решение. Не поддался он давлению женщин своей семьи, свое решение высказал. Я зауважала его, поняв ситуацию в его семье. Но, похоже, не часто он выражал и отстаивал свое мнение, только в крайних, критических ситуациях. В нашем случае была именно такая, и он сумел остаться в ней самостоятельным и порядочным.

В ту встречу меня удивило, что мой вежливый, галантный молодой человек грубил отцу. Сначала они разговаривали на повышенных тонах, потом стали кричать друг на друга. Я чувствовала, что у отца не хватает сил и слов выдерживать яростный напор сына, который не защищался, а нападал. Я так и не поняла, что они хотели доказать друг другу этим неприятным спором, но мне было жалко отца Миши, его неудачных попыток осадить сына и я, бегая вокруг круглого стола, уговаривала Мишу вести себя спокойнее, деликатнее. А он не обращал внимания на мои посылы и только один раз отмахнулся: «Не влезай, это наши с ним заморочки». Меня обидело такое невнимание, и я со слезами на глазах выкрикнула: «Так нельзя разговаривать со старшими», и выбежала из Мишиной комнаты.

По тому, как уверенно и резко вел себя Миша, я поняла, что это их обычная форма общения. И я впервые подумала, что совсем не знаю своего парня. Но на следующий день, видя, как отец и сын мирно завтракают, я успокоилась, решив, что мои предположения необоснованные. Даже порицала себя за предвзятость.

Перед замужеством были и мистические подсказки, указывающие на то, что, возможно, мой выбор неправильный. В ночь знакомства в походе у меня украли одеяло, за которое я долго не могла расплатиться, не имея другого дохода, кроме стипендии. И когда первый раз мы пришли в загс подавать заявление, он оказался закрытым. Судьба подбрасывала на моем пути камешки-подсказки, по которым я должна была ступать, а я их пропускала, перескакивала. Теперь никогда не узнаю, как моя жизнь повернулась бы, пойди я не в поход, а в театр по предложению другого претендента на руку и сердце. У некоторых людей есть внутреннее ощущение судьбы, но это угадывание присуще не многим.

– Тебе не хватало знамения, – проехалась я по суеверию подруги. Она не обиделась.

– Подали мы заявление через месяц. Этот день мне казался особенным. Но ничем примечательным он не ознаменовался: ни цветов, ни маленького праздничного стола, ни ласковых Мишиных слов. Буднично как-то прошел, будто просто в кассу сходили, чтобы заплатить один рубль семьдесят копеек. Потом Миша уехал домой, а я принялась узнавать, где купить кольца, свадебное платье и фату. Денег мне и мать, и дедушка прислали. На двух невест хватило бы. Я летала на крыльях, представляя нас с Мишей прекрасной парой, такой, какую видела на свадебной открытке. Я с нетерпением ждала, когда, наконец, мы вместе сходим в салон для новобрачных. Талон из загса давал возможность трижды посетить этот самый красивый на свете магазин.

Но когда Миша вернулся от родителей, то позвал меня в свою комнату в общежитии и достал из чемодана пакет.

«Это тебе от моей семьи. Примерь», – отведя взгляд в сторону, сказал он.

Я обрадовалась: «Значит, смирились с женитьбой сына». Разворачиваю бумагу, а там – чужой ношенный белый костюм и два дешевых позолоченных колечка.

«Он, конечно, не «от-кутюр», – замялся Миша.

Я опешила. Видя мою реакцию, Миша стал объяснять мне, что родителей нельзя обижать.

«Я мечтала о настоящем платье и у меня есть деньги на кольца нам обоим. Зачем ты вынуждаешь меня начинать нашу совместную жизнь с чужих обносков? Мы можем позволить себе настоящий праздник, – расплакалась я. – С этих колец позолота сползет через месяц, и мы не сможем их носить. Мне хочется, чтобы они служили символом нашей любви всю жизнь. О чем говорят твои кольца? О том, что мы нищие, или что наших чувств надолго не хватит?»

«У Ленина и Крупской тоже не было золотых колец», – возразил Миша.

«Тогда колец не носили, они лежали в шкатулках как символы. Да я и не уверена, что они были счастливы», – не сдавалась я.

«Разве вещи важны для тех, кто любит?» – рассердился Миша.

«Не важны, конечно. Но свадьба бывает раз в жизни, и она должна быть красивой, чтобы запомнилась на всю жизнь. Это же праздник», – упорно сопротивлялась я.

«Ты хочешь начать нашу семейную жизнь, обидев моих родителей? Они тебе от души подарили», – внушал мне Миша.

«А меня можно обижать? Я не нищая, чтобы идти под венец… вот в этом. Зачем они навязывают то, что мне заведомо не понравится? Если у них не будет возможности тебе помогать, ты пойдешь по выходным работать как другие ребята. И я уже привыкла подрабатывать. Проживем», – горячилась я.

У Миши был такой убитый вид, что мне стало его жалко. Я молча примерила костюм. Сразу стало понятно, что он для полной женщины невысокого роста.

«Сестрин?» – спросила я.

«Да».

«Но у нас совершенно разные фигуры».

«Ты сумеешь подогнать костюм под себя».

«Я-то смогу, но радости от этого не испытаю».

«Сделай это для меня, во имя нашей любви. Очень прошу», – со слезами в голосе попросил Миша.

И я уступила, потому что любила.