– Отстань от Ани, не заводи ее, – насуплено отозвалась Рита.

– Только зубы они об нас поломают. Никаких шансов у них нет. Я погнала бы их с этой «зеленью», чтобы бежали от нас, будто пятки им натерли скипидаром. Я бы их быстро призвала к порядку! Не променяем мы свою родину, не поймаемся ни на какие посулы, не станем кидаться на их приманки, – поощренная Ритой, все больше расходилась и ярилась Аня, бросаясь лозунгами. – Мы не западники, мы – Россия, мы – великая страна! Русские должны оставаться русскими, немцы, допустим, – немцами!

– Какие знакомые, родные лозунги! Только, пожалуйста, без патетики. Опять желаешь провести нас всех к общему знаменателю? А смирительную рубашку не хошь? – негромко хихикнула Инна. – В тебе все-таки присутствует какая-то инфантильность… ненормальность. Не валяй дурочку. Нет ничего нелепее, чем обновлять старое барахло ходовыми, затертыми фразами. Где есть начало, там всегда есть конец, финиш. Подавляй в себе пережитки социализма, ломай застаревшие, устоявшиеся представления, – с хамоватой самоуверенностью посоветовала она.

– В семнадцатом уже ломали, – заметила Лера.

– Благо на этот раз легко отделались, – добавила Алла.

Лена заметила:

– Не стоит искать утраченное величие в прошлом. Надо восстанавливать и выстраивать его заново.

– Моя вера пошатнулась, но устояла. Не будите лихо. Я по-прежнему не могу мириться с несправедливостью. Она – опухоль, от которой надо избавляться. За страну обидно. Когда же мы утрем нос этим выскочкам без роду и племени, – упрямо продолжала бурчать замогильным голосом Аня, уже не на публику, себя успокаивая.

«Не Аня, а сплошное… мелкое недоразумение», – подумалось Жанне.

«Понеслась душа в рай. Раньше никогда ее такой злой и нервной не видела, – удивилась Лена. – Крепко ее потрепала жизнь. А сейчас, видно, не хватает ей на жизнь пенсии. Мне, конечно, в смысле денег проще, я пока еще работаю».

Она снова вглядывается в фотографии в поисках, казалось бы, навсегда забытого или безвозвратно упущенного. «Кто-то хорошо сказал, что «каждое новое фото, как закладка в книге жизни, отделяет один этап прожитого от другого, последующее событие от предыдущего» и, как правило, говорит только о радостном или счастливом моменте в жизни человека. Фотографии – не только прекрасный способ возврата в прошлое, это еще и продление счастливых моментов жизни до бесконечности. А у меня своих фото о молодых годах совсем немного, все недосуг было», – с грустью думает Лена. Эта грусть не ускользнула от взгляда Киры. Она по глазам подруги поняла ее мысли и подсела к ней с желанием отвлечь разговором…

Спор возобновился на повышенных тонах.

– …С мозгами, оболваненными пропагандой! Вся исходишь злобой. Окажи услугу: замолчи. Прекрати свои пустые воинственные эскапады. Кем ты себя возомнила? Тобой движет позорное отчаяние. Мы всё гибнем и гибнем… но никогда не погибнем. Мир вокруг нас не стал ни хуже, ни лучше.

– Нет, хуже! – негодуя, вскрикнула Аня. – Не я, а ты без зазрения совести замахиваешься на самое святое. Окрысилась. Упражняешься в злословии? Ну-ну…

– Зря ты так воспринимаешь мои слова. Я испытываю к тебе самые теплые чувства. Я сочувствую твоему непониманию, стремлюсь развеять твои сомнения. Тебе приходится бороться прежде всего с собой. Теперь надо быть побойчее, а ты разоряешься, в истерике бьешься. Опустить с облаков на землю. Не закрывай глаза на реалии. Просто кто-то оказался в состоянии победить трудности, а кто-то нет. Факты говорят за себя. У тебя страсть к выражению экстремальных, крайних взглядов? А все много проще, – с убедительной интонацией матери к ребенку говорила Инна.

– Нам сейчас нужен здоровый прагматизм, системный подход во всех областях производства, а не высокие слова из прошлого, – порывисто, как разорвавшаяся бомба, вскинулась Инна, адресуя слова уже не только Ане. – Я не права? Опровергните! – с какой-то садистской радостью предложила она. – Между прочим, конкуренция – один из способов развития личности.

– Толкать соперника в яму? – саркастически уточнила Аня.

– Нет, она имеет в виду совсем другое: конкурировать в знаниях и умениях, – за Инну ответила Лера.

– Сельское хозяйство надо поднимать. На него надо делать ставку. С нашими просторами мы можем накормить не только себя, но и все страны ближайшего окружения. А у нас брошенные земли, леса разворовываются. Вот слушаю радио и не понимаю: зачем нам лгут? Может, воспринимать все слова с точностью наоборот?.. Руководству стоит быть проще, убедительней и честней, – продолжает жалобно бубнить Аня и растерянно, ища поддержки, обводит всех беспомощным взглядом своих сильно близоруких глаз.

Кира украдкой поглядывает на Инну, ожидая подвоха или резкости. Но та спокойна, даже безразлична. Зато Лиля откликнулась:

– Надо современные технологии развивать, чтобы твердо стоять на ногах, и дальше все пойдет как по накатанной. А мы, как всегда, стремимся «варварскую Россию варварским путем выводить из варварства» и вечно попадаем во всякие переделки. Хрущева вспомните. В его правление в селах ждали высочайших указаний на сев.

«Скучища. – Лена привычным движением помассировала затылок, взъерошив ворох непослушных волос. – Я – зануда? Наверное. Вся жизнь в тисках самоотречения».

– В рамках тех условий, какие сейчас имеются в стране, развитие технологий невозможно. Пока, к сожалению, расклад не в нашу пользу. У нас, куда ни сунешься – конь не валялся и Мамай не гулял. Запустенье. Мы только пытаемся перезапуститься и раскочегариться, – в ответ ей бухтит Аня. – Не торопятся олигархи проявлять себя в боевых условиях рыночной экономики, не хотят награбленные деньги направлять на расширение собственного производства, в заграничные банки всё отправляют. И молодые, чтобы зарекомендовать себя, все еще уезжают на Запад, хотя удача там сопутствует далеко не всем. Но все же кое-кто там оседает. Из двух путей люди обычно выбирают наиболее легкий. А помните раньше… Академгородок в Новосибирске с его максимальной концентрацией интеллекта на ограниченной территории. Я вас уверяю, интрига была связана с постоянным соперничеством НГУ с МГУ.

– Не знаю, насколько возможна и очевидна эта связь. Несколько надуманное, самонадеянное заявление, – усомнилась Лера.

– Аня права. У тебя короткая память, – не согласилась с ней Инна.

– Я слышала, будто собираются создавать технопарки и технико-внедренческие зоны. Читала, что сейчас остро стоит вопрос приобретения российскими предпринимателями наших же изобретений, чтобы не уплывали они на Запад. Это гигантская стратегическая задача, – подсказала положительное направление разговора Лера.

– Это «собираются» лет на десять растянется. Делаем мы все из рук вон плохо. Кое-чему у прагматичных немцев нам не грешно поучиться. Они Германией рачительно, как на своей кухне, командуют…

– Их страна и есть, как кухня. Это тебе не Россия – «От Москвы до самых до окраин…». Нам трудно за всем углядеть. – Это Жанна не согласилась учиться у немцев. – Если люди почувствуют, что власть на самом деле заботится о них, то результаты не заставят себя ждать. С материальным стимулом просыпается жадность к работе, а потом уж и гордость за дело рук и мозгов своих.

– О! Замечаю угасание левых взглядов, анемию и их переход в число чисто исторических, – с удовольствием провозгласила Инна.

– Непонятно почему, но, к сожалению, развитие технологий не способствует рождению талантливых руководителей предприятий. А без них нас будут держать за дураков, – заявила Инна и тем самым развернула разговор в новом направлении.

Кира не услышала слова «предприятий» и настороженно глянула на Инну. Это не возымело желаемого результата. «Час от часу не легче. Для полного счастья мне только разговоров о политике не хватает! Надоела Инка, как горькая редька. И что она тут забыла?.. Вконец отравит мне вечер», – вздрогнула она.

Лена чувствует ее волнение и понимает Киру. Она знает, почему та при живых родителях много лет провела в детдоме, что на всю жизнь сделало ее очень осторожной. В те далекие годы ничего не сходило с рук ее большой своеобразной многонациональной и многоконфессиональной семье.