В гости к Оксане в раскисшем виде не пошла.

РАСТЯЖЕНИЕ СВЯЗОК

По привычке скатываюсь с пятого этажа по перилам. Кто-то хватает меня за шиворот. Сердито оглядываюсь – дежурная.

– Покалечиться захотела? – подняв ниточкой брови, строго спросила она. – Чтобы я больше такого не видела! Ясно?

– Ясно, – ответила я и помчалась вниз, делая на поворотах лестницы крутые «виражи» на одной ноге.

Вдруг пронзила острая боль. Я осела на ступеньки. Одна нога у щиколотки сразу сделалась толстой и бугристой. Поскакала на здоровой. Дежурная, услышав стук ботинок, поспешила на первый этаж сделать новое замечание, но, увидев, мою опухшую ногу, рассердилась:

– Не послушалась – вот и результат!

Мне было больно и обидно.

– Давно была бы на улице, да вас послушалась!

– Не оговаривайся и не ври!

– Нет у меня привычки врать.

– Все вы тут врете.

– Неправда!

– И что теперь будешь делать?

– Скакать.

– На пятый этаж?

– Ну и что? Не смертельно. Это же не на всю жизнь?

– Конечно, нет. Пару недель полежишь. Растяжение связок у тебя. Жди здесь. Сейчас медсестру позову, – строго сказала дежурная и заторопилась на второй этаж.

Девочки сочувствовали мне, окружили заботой, давали полезные советы. Мне стало стыдно, что я плохо о них думала. От скуки они ругаются, а на самом деле добрые, как мои друзья в первом детдоме…

Почему-то вспомнилась давняя история. Трехлетняя Аленка после ужина каким-то образом выбралась за высокий забор и потерялась. Лишь перед сном дети заметили, что ее койка пуста. Все кинулись искать. Но скоро стемнело и пришлось вернуться. Утром опять начались поиски. Дети прочесали сад, взрослые – ближний лес. В полдень все собрались у хлебного поля. Стояла жара. Над пшеницей колыхалось желтое марево пыльцы. Шуршали длинные ости колосьев. Легкий ветерок гнал по полю волну.

Баба Мавра приказала:

– Беритесь за руки, пойдем цепочкой по полю. Аленке хлебное поле как лес густой. Она в нем тоже могла заблудиться. Шли медленно, без надежды, негромко переговаривались. Вдруг дед Панько поднял вверх руки, а потом опустился на колени. Среди колосьев спала Аленка. Бледное, усталое личико перепачкано землей, на щеках – грязные дорожки от слез. Во сне она вздрагивала. Тетя Маша осторожно подняла ее, прижала к себе и понесла, закусив нижнюю губу. Мы шли счастливые и взволнованные. А Витек тогда тихонько сказал мне:

– Я молился, чтобы волки не нашли Аленку…

От воспоминаний загрустила.

Я не хотела, чтобы со мной нянчились, жалели, и терпеливо взбиралась по лестнице сама.

– Вот дает! Железная. Молодец, – слышала я за спиной восхищенный шепот девчонок.

А через неделю отправилась в школу. И сумку с тетрадками несла сама. Первые шагов сто я прошла нормально, стараясь несильно опираться на пятку. А потом неосторожно наступила на камень и от боли свалилась. Поднялась с трудом. Поскакала. Да путь-то не близкий. Оперлась о дерево, и так мне стало тоскливо, хоть в голос плачь! Прислонилась лбом к шершавой коре, обняла ствол и стою. В этот момент услышала голос мальчишки:

– Чего слюни распустила?

– Я не плачу. Больно очень. Растяжение у меня.

Паренек оглядел со всех сторон мою вспухшую ногу и спросил:

– Где твоя школа?

Я показала рукой.

– Ладно. Цепляйся за шею, на горбу отнесу.

Я, не задумываясь, согласилась. Мы даже успели к звонку. Он поставил меня у самой двери и сказал:

– Скачи в класс. Зайду после уроков. Жди.

С этого дня мы подружились. Целую неделю он носил меня в школу и назад.

Андрей из нашего детдома. Учится в десятом классе школы для старших мальчиков.

НЕУДАЧНОЕ ПРИЗЕМЛЕНИЕ

Гуляю с Андреем по городу. Он рассказывает мне интересные случаи, происходившие в их школе. Вышли на широкую многопролетную лестницу. Она чистая и только кое-где красные и желтые кленовые листья лежат на серых гранитных ступеньках. Я собираю самые красивые и дарю другу. Он подбрасывает меня высоко над головой. Я визжу от удовольствия и страха. Теплое солнце золотит нарядные клены и березы, высвечивает желтую проседь в кудрях плакучих ив. Аромат скошенной травы на газонах сильный, приятный. Влажный воздух мягкий, ласковый. Я вприпрыжку ношусь вверх-вниз по ступенькам и радуюсь чистому небу, чудесной погоде и великолепному другу. Когда я вручала Андрею очередную порцию листьев, мне показалось, что в кармане его брюк что-то есть.

– Ну-ка покажи, что ты там от меня прячешь? – закричала я.

Приподнялась на цыпочки, вцепилась в ремень и решительно полезла в карман. Вдруг лицо Андрея залилось краской смущения. Я почему-то почувствовала неловкость и разжала пальцы. И надо же было так случиться, что именно в этот момент раздосадованный Андрей со всей силы оттолкнул меня. Я «пропахала» подбородком и коленями ступени всего пролета. Колени – ерунда, но боль в подбородке была такой сильной, что мне стало плохо. Когда очнулась, надо мной были испуганные глаза друга, и его руки в крови. Дрожащим голосом он шептал:

– Жива, жива!

Я резко вскочила. Перед глазами опять поплыло. Андрей подхватил меня на руки и бегом понес к медсестре. Мне зашили подбородок, обвязали голову бинтами и положили в изолятор. Андрей не отходил от моего окна и, просовывая две карамельки в форточку, все просил простить его. Я на пальцах объясняла ему, что все в порядке. Но он не уходил, пока я не заснула. Когда мне разрешили говорить, я успокоила друга:

– Я виновата, что отпустила ремень. Сама к тебе прилипла, вот и поплатилась. Все заживет как на собаке!

Как всегда хорохорилась. Не могла же показать другу, что мне очень больно.

ПАПА

За парком – корпус общежития. Мне интересно смотреть на студентов. Они веселые, деловые. В окне первого этажа вижу, как они сидят, не отрывая глаз от книг и тетрадей. А по субботам в этом же помещении – танцы. Мне очень нравится один студент: высокий, красивый, с умным, благородным лицом. Я представляю себе его сказочным принцем или рыцарем. Вахтер тетя Эля приметила меня и стала иногда пускать в коридор корпуса. Я показала ей своего избранника:

– Вот этого я бы взяла себе в папы.

– Ну, надо же! Малышка, а самого лучшего студента выбрала, – засмеялась она.

Я бы целый день смотрела на папу Невежина. И если я приходила к общежитию и не встречала его, настроение портилось. День казался сумрачным, невеселым.

А сегодня я наблюдала неприятную картину. К моей знакомой вахтерше подошла старенькая, седенькая женщина и строгим голосом потребовала привести к ней старост этажей. Тетя Эля замялась:

– Я не имею права надолго покидать пост. Да и студентов сейчас трудно найти. Занимаются в читальных залах города. Сессия у них скоро.

Старушка настаивала. Только одну старосту разыскала вахтерша – невесту моего «папы». Вежливо поздоровавшись, Катя объяснила, что ей предстоит трудный экзамен, поэтому не сможет собрать студентов на лекцию ветерана Гражданской войны. Старушка рассердилась и обругала девушку. Та возмутилась:

– Я не заслуживаю такого отношения к себе. Вы не имеете права грубо разговаривать со мной.

Бабуся принялась на все общежитие перечислять свои заслуги перед народом. На крик прибежал «папа» и спокойным голосом, с достоинством, не обращая внимания на угрозы и оскорбления, стал объяснять лектору положение дел. Когда бабусе уже нечего было возразить, она закричала:

– Обязательно добьюсь, чтобы тебя выгнали из института!

– Я уважаю Ваши заслуги перед страной, но прошу вести себя вежливо. Ведь мы должны брать с Вас пример. А на меня можете жаловаться. Только отпустите Катю. У нее на самом деле завтра экзамен.

Мой «папа» вел себя мужественно. Я любовалась и гордилась им. Он проводил невесту в ее комнату, а сам отправился с лектором в институт, где, наверное, его будет ругать не только бабуся. Тетя Эля сочувственно вздохнула: