– Но об этой обстановке невозможно ничего объяснить в Берлине! Генрих говорит, что в верхах полный разлад! Сплошные неудачи, как на фронтах, так и в тылу! Они там все переругались, обвиняя друг друга в неудачах. Генриху приказано к концу апреля подготовить и провести какое-то чрезвычайное совещание со всем руководящим персоналом.

– А наш штаб, по-видимому, тоже лихорадит. С тех пор, как наш шеф адмирал Канарис отправился в отпуск, его заместители решили выслужиться перед фюрером. Идут из фронтовых штабов циркуляры один за другим. И все требуют усилить диверсионную работу в тылах большевиков. Требуют взорвать Харьковский тракторный завод, выпускающий танки. Эльза, вы только посмотрите на карту! Где Лемберг, а где Харьков? И самолеты наши стали чаще сбивать эти русские! До Харькова теперь невозможно долететь!

– Не говорите, Вильгельм! Это, наверное, конец нашй власти на Украине, раз началась такая неразбериха и паника! Берлин предложил эвакуировать из Лемберга всех немецких граждан! Все предприятия! Те, которые невозможно переправить, требуют взорвать. Хотят взорвать городскую электростанцию, управление губернаторства, почтамт, оперный театр и вокзал. Генрих думает, как перебраться от всего этого кошмара в маленький германский городок, не подверженный бомбежке союзников. Но я пока отказываюсь, – заключила Эльза и выразительно посмотрела на меня, ожидая моего мнения. Но, что я мог обещать этой влюбленной женщине в своего врага! Неужели, она ничего не подозревает и слепо доверяет мне? В сущности эта патриотка своей Германии неплохая христианка, как и многие истинно добропорядочные немцы, одураченные гитлеровской идеологией превосходства над другими нациями.

Был только одинадцатый час вечера, а клуб почти опустел. Мы с Тиссеном попрощались с Бизанцем и вернулись в команду. Центр все настойчивее обсуждал с нами дальнейшую передислокацию команды. Свою разведывательную задачу мы выполнили. Центр получил подробные сведения о немецкой оборонительной системе в самом Лемберге и в области. В общих чертах мы сообщили и о пессимистических настроениях в гарнизонах галицких городов. Тему неукротимого наступления Советской армии на одном кабинетном обеде я затронул в разговоре с Бизанцем.

– Господин полковник, неужели в нашей авиации перевелись ассы?

– Что вы имеете ввиду?

– Русские безнаказанно бомбят Лемберг!

– С авиацией у нас сейчас проблемы. Мало того, что иностранные рабочие некачественно собирают самолеты, мы пилотов не успеваем подготавливать. Фронтовое командование часто стало использовать самолеты не по назначению.

– Это как?

– А так. Перевозят в Германию свое личное имущество. Оставим эти разговоры, гауптман, – Бизанц выразительно показал пальцем на репродуктор. – Вы лучше скажите, как у вас дела с подготовкой людей?

– Уже не из кого готовить. В лагерях не осталось кадров. Новых русских военнопленных прибывает с каждой неделей все меньше.

– Берите из местного населения.

– Мы как-то отправили такую группу. Долго возились с ними и с минированием, и с парашютной подготовкой. Бестолковы и трусоваты. Так и не вышли на передачу. Видно, сразу сдались НКВД.

– Да, в техническом отношении поляки более подготовлены. Но, они наши враги. Среди ваших выпускников был хотя бы один поляк?

– Может и был, но выдавал себя за украинца, чтобы вырваться из концлагеря.

Когда мы вышли на улицу, Бизанц схватил меня своим цепким взглядом и прямо начал разговор:

– Вы же умный человек, гауптман. Вы прошли Испанию, Францию, Польшу. Вы понимаете уже давно, что эта война в России проиграна нами начисто. Русские через полгода будут в Европе, а в Лемберг они придут через пару месяцев. Может быть раньше. Что собираетесь делать? Ведь здесь оставаться нельзя?

– Думаю со всей командой перебраться в Силезию. Там сейчас построены мощные оборонительные сооружения. Мне важно сохранить своих солдат для фюрера. Может к тому времени мы применим новое оружие, о котором много говорят.

– Не будьте наивным, Вильгельм! Нет никакого нового оружия! Если бы оно было фюрер бы его давно применил. Наши коллеги из Абвера переходят на сторону врага!

– Что вы имеете ввиду? – меня ошарашило это заявление Бизанца, и я остановился. Бизанц наклонился к моему уху.

– Один лейтенант из контрразведки, служивший в Анкаре, похитил секретные документы и перебежал к англичанам!

– Предатель! Ему отомстят!

– Успокойтесь, гауптман! Уже некому мстить! Гитлер в своих планах сильно просчитался. Его хотят убрать…Пора и нам уходить в более безопасное место.

– Куда?

– В Австрию.

– Почему в Астрию?

– Потому что ее займут американцы. Поверьте, гауптман, моему послевоенному опыту. После войны всегда победители начинают фильтровать пленных. И вас и меня расстреляют, как военных преступников, если мы попадем в плен к большевикам. Надо сдаваться только американцам.

– Я вас хорошо понимаю, господин полковник! Но у меня семья в Потсдаме, и я собираюсь защищать свою семью и своего фюрера до конца. А где ваша семья?

– В Вене. Моя жена и дочь перебрались туда в 42-ом к родственникам.

– Вам легче, господин полковник! Ваша семья можно сказать в безопасности, она окажется под крылом американского орла. А наш германский орел должен еще доказать, на что способен! Но я вас не осуждаю. Вы прожили трудную и беспокойную жизнь, и имеете право пожить в кругу семьи. У меня другая судьба.

– Я бы для вас, Вильгельм, мог многое сделать в Австрии. Там меньше ненормальных, чем в Германии. И вашим сотрудникам нашлась бы работа. И мы бы вместе быстрее добрались с вашей командой до Австрии. Примите мое предложение! Поверьте отцовскому опыту, я вам желаю только добра!

– Но, уважаемый господин полковник! У меня есть начальство и оно, пока что приказывает. Мою опытную команду решено использовать как боевую единицу для защиты фатерлянда!

– Кого вы хотите защищать, гауптман? Этих обанкротившихся берлинских политиков? Так они не стоят того! Наш шеф Канарис тоже стал вилять своим лисьим хвостом! Позаботтесь лучше о себе!

Мы так ни о чем и не договорились с Бизанцем. Он хитрил, как старый лис, а я должен был изображать патриота, хотя он считал меня идиотом. Так и сказал мне возле Галицкого рынка: – вы, молодой, неопытный идиот, гауптман!

23 апреля 1944-го года в журнале военного коменданта Лемберга появилась запись: «Команда Абверштелле – Украина 202 отбыла по назначению». Я позвонил Бизанцу, поблагодарил его за все хорошее, что он сделал для моей команды. Пожелал ему удачи. На прощанье я пошутил.

– Вы, господин полковник, как в воду глядели! Я вынужден драпать из Лемберга перед приходом русских первым, раньше вас! Извините за аналогию, удираю, как удирал ваш австрийский Нойман первым из Лемберга в 1914-ом! Правда он был комендантом, а я только гауптман. Позорники Нойманы.

– Вы, идиот, Нойман! – прорычала трубка.

ПУТЬ В КРАКОВ

Команда прибыла в Перемышль. Шел беспрерывный обложной дождь. Пограничная река Сян с ее низкими берегами выползала из-под центрального моста серой разбухшей змеей, как будто недавно проглотила крупную добычу. Было зябко и холодно, когда мы с Тиссеном вышли из машин возле здания комендатуры. Дежурный комендант разместил команду на западном берегу. Город был сильно разрушен еще в первые недели войны, хотя железнодорожный мост через реку немцы быстро восстановили. На левом берегу оставались еще наши, поцарапанные пулями бетонные доты. Теперь этот левый берег усиленно укрепляли немцекие саперные подразделения. Польша и Украина давно, с наполеоновских времен, превратились в территории раздора между германо – европейскими и русскими армиями. Европа и Россия доказывали друг другу силой оружия, где чьи земли. Земли для всех не хватало. Особенно для германцев. В ХХ веке они бредили «Великой» Германией, как поляки в ХУ11 веке мечтали о «Великой» Польше «от моря и до моря». Зачем это было им? Поляки, идеализируя крестовые походы, хотели доказать превосходство и всесилие католической веры и огнем и мечом насаждали ее на русских землях. Теперь вот, немцы пытаются доказать силой оружия превосходство «арийской» расы и уничтожают целые государства и народы. Чем они собираются оправдывать свое насилие? Кто будет отвечать за преступления?